За Белой горой высилась целая гряда её скалистых товарок, и там, куда садилось солнце, все они пылали, словно между камнями вилась огненная дорога.

Солнце теряло лучи, но не забирало с собой свет. Напротив — перевал разгорался с каждой уходящей секундой, освещая подножие Белой.

— Он чует, — прошептал Нишай. — Все эти дни перевал спал. И вот ты пришёл сюда, Кай — и перевал пробудился.

— Он похож на дорогу, — сказал я.

— Ты пройдёшь по ней, если он пропустит тебя, — кивнул Нишай. — Но сначала нужно к нему пробиться.

Он указал на тёмные походные юрты у подножия Белой. Но не вплотную к ней, а довольно далеко, шагах в двухстах, не меньше.

Среди них выделялась и одна белая юрта. Рядом с ней лежали драконы — теперь и я видел, что огромных рептилий действительно три.

Возле юрт суетились воины. Их было не больше двух сотен. Огромная армия для этого мира, смешная — для моего.

— Терий Верден здесь, — сказал Нишай уверенно. — Белую юрту поставили для него. Но я так и не пойму, кто с ним? Три дракона… Терий Верден, Шудур и?..

Нас заметили. Вечернюю тишину прорезал предупреждающий крик дозорного.

Из белой юрты тут же вышли трое, и я ткнулся во внезапно остановившегося Нишая.

— Ты чего? — прошептал я.

— Это Маргон! — выдохнул он. — Старший над колдунами чёрного слова. Это он учил меня нашему ремеслу!

Я не успел ответить ничего ободряющего. Нишай вздохнул, выпрямил спину и зашагал вперёд, обгоняя наших воинов.

Он подал сигнал, и Сурлан свистнул, останавливая отряд. И схватил Мавика за шлейку на плече.

Следом за Нишаем пошли только я и колдун найманов. Видимо, ему это было по рангу.

Трое остановились на полпути и теперь поджидали нас под охраной дюжины найманов. И я успел разобраться, кто есть кто.

Терий Верден был богато одет, с пылающим амулетом на широкой груди. Но лицо его казалось испитым, а седина длинных волос — грязной.

И глаза бегали. Наверное, он спал и видел, как колдуны свергают его и берут власть.

Шудур выглядел безобидным старичком с чёрными, как смоль волосами — ни одного седого. Его скромная шёлковая хламида была увешена кожаными сумчонками со всякой колдовской снедью.

Маргон же был больше похож на любителя роскоши — упитанный, слащавый, увешенный бусами, а не полезными в бою ништяками. Если бы не чёрный колдовской «халат», я бы принял его за представителя торгового сословья.

Было видно, что эти трое не особенно нас опасаются. Терий Верден решил, что, заключив союз с главным из мастеров чёрного слова, он уже выиграл сражение с его учеником?

Наивный какой.

Впрочем, имеющие власть часто начинают думать, что они всесильны и несокрушимы. Из-за этого и погибают.

— Где юные всадники? — спросил Шудур, когда мы приблизились.

Нишай демонстративно поклонился своему наставнику и терию Вердену, в упор не замечая главного колдуна.

— Где? — каркнул наместник, видя, что Нишай не спешит отвечать Шудуру.

— Они идут следом, — соврал Нишай, не моргнув глазом. — Завтра на закате они будут готовы войти в Белую гору.

Терий Верден нахмурился. Видимо, ему донесли иное.

Шпионов над нашим лагерем летало предостаточно, и Шудур мог знать, что мальчишки всё ещё там.

— Он врёт, господин! — оправдал мои предположения Шудур.

— Достаточно подождать немного, чтобы убедиться в моих совершенно правдивых словах, — расплылся в улыбке Нишай.

— Мне надоело ждать! — рявкнул терий Верден. — Пусть Нишай войдёт в Белую гору с теми воинами, которые с ним! Они взяли волчат, пусть возьмут молоко!

Я удивился было, но потом понял, что эти трое не в курсе наших проблем с волчатами. Мешков у пеших найманов было достаточно, почему бы им не нести там волчат?

— Как будет угодно правителю этих земель, — легко согласился Нишай.

Он сделал знак, чтобы пешие найманы двигались за ним следом, и зашагал к Белой горе. Мы с колдуном пошли за ним.

Оборачиваться было нельзя, но периферийным зрением я видел, как воины терия Вердена начали выстраиваться полукругом, отрезая нам путь к бегству.

— Кажется, нас будут казнить публично, — пошутил я.

— Ну а ты как хотел? — криво усмехнулся Нишай.

Его перекошенная улыбочка, которую я не видел в горах, вернулась к хозяину и презрительно изогнула губы, когда мы упёрлись в каменное подножие, совершенно неприступное на вид.

Наши найманы, видимо, уже проходили здесь в пещеры.

Один из них смело шагнул вперёд, намереваясь таранить камень, и мы затаили дыхание: а вдруг гора всё-таки пропустит нас внутрь?

Глава 10

Дьайачы

Чуда не случилось. Наш воин ударился грудью о камень и замер: зрачки расширились, глаза остекленели.

— Что ты слышишь? — прошептал Нишай. — Говори быстро! Что?

— Гора… — выдавил найман, едва шевеля губами. — Гора говорит мне, что дороги сюда больше нет… Нет больше доро…

Воин запнулся, заморгал, пытаясь сбросить охвативший его ступор.

Нишай, не дослушав, вскинул руки, и мертвенно-голубое сияние побежало от них по каменному боку. Оно пыталось пройти гору сквозь!

Внутри горы, что-то дрогнуло. Колдун побледнел, на висках выступил пот.

Опасаясь камнепада, я оттащил наймана от скалы.

Мужик всё ещё пребывал в полубреду — он упирался и рвался снова втиснуться в камень.

Скалистый бок, куда он пытался «войти», показался мне подозрительно гладким.

Я отпихнул воина к его товарищам, вернулся к скале, присмотрелся, пощупал… Точно! Даже скóлы на камне были такими аккуратными, что казалось — Белая гора создана не природой, а гигантским резчиком!

Похоже, тут и в самом деле была дверь. Только нас никто не собирался впускать.

— Гора злится, — продолжал блажить воин. — Мы все умрём, если она снова не пустит нас в свои пещеры!..

Пока я ощупывал камень, он оклемался слегка и снова дуром полез вперёд. Пришлось оттаскивать. Только на этот раз он взялся сопротивляться, и я не справился бы с ним добром, не приди мне на помощь найманский колдун.

Он плеснул воину в лицо травяным отваром из фляжки, и тот осел на землю, продолжая шептать:

— Мы все умрём. Гора сказала, что рождённым на этой земле пути в неё больше нет. Нет… Нет!

— На этой земле? — переспросил я. — Ты так слышал?

— Рождённым на этой земле пути больше нет, — повторил воин.

Гора дрогнула, и Нишай отшатнулся от неё. Но тут же снова приник к каменной стене.

Он старался прикрыть свечение рук собственным телом. На нас смотрели, и непонятно, что было там видно с сотни-другой шагов?

Три колдуна и воины стояли далековато, конечно, и вряд ли точно понимали, что тут у нас происходит.

Похоже, гора никогда и не открывалась особенно быстро. Но люди в этих местах зоркие.

— Погоди-ка, — я взял Нишая за плечо. — Передохни немного, идея есть.

Мастер тёмного слова послушался. На него прикосновение к камню не произвело одуряющего воздействия, впрочем, как и на меня.

— Какая идея? — спросил Нишай, выпрастывая из поясной сумки обвязанный тряпкой горшок с ядом ютпы.

У меня тоже был такой. И у Сурлана ещё пара.

— Не торопись, — я поднял руки, понимая, что Нишаю очень хочется влепить по горе бомбой из яда. — Не факт, что без молнии яд взорвётся. Попробуем иначе.

— А как?

— Гора говорит, что пути в неё нет рождённым на этой земле. Дай-ка я рискну сюда сунуться? Надо идти прямо в стену? Верить в себя и не видеть препятствий?

Я усмехнулся: дурацкая всё-таки штука, эта магия. Но иного-то пути нет. Нездешний тут только я.

— Ты хочешь сказать, что родился не на земле? — нахмурился Нишай, а потом глаза его распахнулись в удивлённом озарении. — Прямо на небе? В чертогах Тенгри?

— Не совсем, — усмехнулся я. — Но сейчас проверим.

Я упёрся ладонями в гладкий камень и прошептал: