Я не знаю.
Не суди меня за подобные слова, дитя, я знаю, что демоны забрали у тебя то, что было дорого. Я знаю, что именно путь ненависти и мести привел тебя ко мне. Пойми, инквизиция была создана не для того, чтобы взращивать палачей. Мы защитники всех разумных рас в этом мире, щит, который стоит между нашим миром и тьмой, что поглощает слабые души. Между будущим и энтропией. Не забывай об этом, когда будешь нести свое возмездие.
Погребальный костер Теодора еще горел, когда Набата запрыгнула в седло своего коня и оставила Дентшир за спиной. Разумеется, шериф не встретил с радостью новости о том, что Скряга и его банда стали частью истории, но все же позволил инквизитору провести погребальный ритуал согласно обычаям Свободных городов. Возможно, причиной такой терпимости стал арсенал Скряги, по наследству доставшийся теперь защитникам Дентшира. Шериф не поблагодарил и не попрощался, но не стал проклинать, на чем свет стоит. Тоже неплохо, как показалось Набате, однако, она не стала испытывать его терпение дольше, чем необходимо, покинув город как только огонь поглотил тело погибшего подмастерья. Потухшие искры оседали на ее плаще и волосах, а в носу и горле еще долго стоял едкий запах дыма и горящей плоти.
В Сантремире покойников хоронили на красивом ухоженном кладбище, ставя памятный камень с именем и датами жизни. В пустошах смерть приходила к людям на порядок чаще, чем в большом городе, и копать могилы, особенно в сухой глинистой земле пустошей, становилось слишком утомительно. В сезон дождей и вовсе невозможно. Жители Свободных городов легко приспособили для своих нужд способ погребения фамианов – сложить костер из чего придется, полить маслом и попрощаться с усопшим с первыми лучами солнца. Этой традиции уже столько веков, что даже не каждый старик помнит, что изначально она принадлежала аборигенам-фамианам.
Набата пустила скупую слезу по погибшему ученику. Может, их отношения сначала были кошмарными, но со временем они научились понимать и принимать друг друга. На это ушло несколько тяжелых месяцев, на протяжении которых Набата была уверена, что, не ровен час, и она сама пристрелит Тео. Но они справились. Больше года она провела в его компании, парень показал, что не безнадежен, а еще оказалось, отличный снайпер. Набата верила, что из Тео получится достойный инквизитор.
Пока его жизнь не оборвал демон, который сейчас безвольным кулем болтался, перекинутый через спину лошади Тео. Набата даже не смотрела в его сторону, чтобы не соблазнять себя возможностью лишний раз стукнуть ублюдка. Во-первых, он все равно ничего бы не почувствовал. Во-вторых, она должна принять эту потерю достойно и не давать волю слепой ярости. Такова судьба каждого инквизитора. Увы, не каждый ученик доживает до окончания обучения.
Будь проклят Харонд, что настоял на том, чтобы Набата попробовала снова…
Она обреченно вздохнула, представив, как приносит в дом Теодора весть о его смерти. Убитая горем мать, осуждающий и полный гнева взгляд отца. Снова…
Первую ночь они провели в сухой роще. Деревья скрипели на ветру и почти не защищали от летящего в глаза и рот песка, но все же давали хоть какое-то подобие укрытия.
Набата не слишком вежливо стащила пленного демона со спины лошади Тео, тот грохнулся на землю с глухим звуком и остался лежать в сухой траве. Рана на боку дала о себе знать, стоило только инквизитору немного напрячься. Мучительно дыша, она расседлала лошадей и разложила спальный мешок. Когда инквизитор закончила, на лбу выступил липкий пот. Она решила, что эту ночь можно провести и без костра.
Поужинав сушеным мясом и черствым хлебом, Набата достала из сумок книгу в кожаном переплете и вынула из кармана сферу, найденную в ящике археолога. Книга принадлежала Роберту, ее покойному наставнику. Старик многое знал, и всегда вел записи. Набата неспешно листала страницы в надежде на то, что найдет подсказку по поводу магической сферы.
Демон наблюдал за ней. Она чувствовала его взгляд на себе, хоть и предпочла его игнорировать.
Когда глаза начали слезиться от чтения в тусклом свете масляной лампы, Набата захлопнула дневник Роберта. Посмотрела на демона. Два фиолетовых огонька уставились прямо на нее.
–Эту штуку ты искал? – она кивнула на сферу, лежащую рядом с ней на куске грязной материи.
–Допу-у-устим. – уклончиво протянул пленник.
–Что это? И для чего она?
Демон блеснул в ночи белыми клыками, улыбаясь.
–А что мне будет, если я отвечу?
Набата задумалась. Пожалуй, она могла убрать железо из его спины. Но действительно ли знания о сфере стоили такого риска? Из-за раны она сейчас уязвима.
–Вижу, ты сомневаешься. Подумай, инквизитор, ведь в ваших архивах может не оказаться того знания, что есть у меня. Я не прошу тебя освобождать меня, я не настолько глуп и знаю, что ты этого не сделаешь. Но в твоих силах вернуть мне хотя бы мое достоинство. Убери штырь из спины. И мы поговорим.
–Нет! – резко ответила она, заворачивая сферу обратно в материю. – Говоришь ты складно, признаюсь, тебя приятно слушать. Но я не куплюсь на твои уловки. Ты останешься обездвижен до самого Сантремира. Точка.
Спрятав артефакт и дневник, Набата устроилась головой на седле Пятого, чтобы проспать до утра. Засыпая, она ощущала взгляд демона у себя на спине, словно там у нее нарисовали мишень.
Теневис наблюдал за женщиной. Темнота не мешала его глазам видеть каждую деталь ее лица. Он видел, как подрагивали ее веки во сне. Три полоски белых тонких шрамов на волевой челюсти. Загоревшая под солнцем пустошей кожа. Волосы, черные, как его перья, ночным водопадом струились по плечам и обрамляли лицо. Демон находил ее привлекательной. Но не только из-за внешности. Было в движениях и мимике этой женщины что-то, что трогало самые дальние, давно забытые уголки его воспоминаний. Теневис пытался ухватиться за эти чувства, но они растворялись и утекали сквозь пальцы подобно песку. Он все чаще ловил себя на мысли, что если получит свободу, то не станет убивать инквизитора. По крайней мере, сразу. Фантазии о том, как он лишает ее жизни, вместо возбуждения вызывали неестественное чувство тоски. Словно свершив это, он чего-то лишается. Демон снова и снова цеплялся за эти чувства, пытаясь потянуть за эти нити своей души в надежде распутать клубок, но ничего не получалось. Он будто забыл что-то важное. Что-то, что когда-то имело для него значение, но по какой-то причине превратилось в неуловимый едва различимый фантом.
Это злило.
Злила и близость сферы, которую он так искал. Если бы он мог двигаться, то дотянулся бы рукой до столь желаемого артефакта, но не мог пошевелить и пальцем. Теневис попытался договориться с инквизитором, призвав на помощь все свое медовое красноречие, но не сработало.
Ничего страшного. Он попробует снова. Все, что нужно, это нащупать нужные струны человеческой души. Стоит дотронуться до них, и душа запоет, инквизитор станет сговорчивее. Может, ее и учили сопротивляться таким, как он, но человек остается человеком, даже если его будни – это охота на демонов. У всех есть слабые места. Даже у демонов.
Солнце взошло в зенит и теперь беспощадно пекло в спину и затылок. Через четыре дня рана от демонических когтей горела, каждый шаг Пятого резкой болью отдавался в боку до самого плеча. Проезжая мимо торчащего из пыли высокого камня, Набата встретилась взглядом со стервятником, который разглядывал ее, восседая наверху. Уродливая голова на такой же уродливой, покрытой струпьями шее, поворачивалась вслед за проезжающей женщиной. Стервятники в вере фамианов считались посланниками смерти – встречи с ними являлись дурными предзнаменованиями.
Отвернувшись от уродливого падальщика, Набата постаралась прогнать тревожные мысли о знаках, убедив себя, что это просто наивные суеверия аборигенов. Что могла ей сделать глупая птица?
Проехав в седле еще час, она свернула с тропы в тень высокой скалы, торчавшей среди прерий, как одинокая свеча на торте. Прошла половина дня. Стоило переждать жару в тени, даже лошади устало опустили головы, поднимая копытами пыль.
