Она была слишком поглощена своим собственным гневом, чтобы почувствовать просачивающийся сквозь него гнев — почувствовать, что он был в нескольких секундах от того, чтобы вырубить Трэвиса за то, как он посмел посмотреть на неё, и не в последнюю очередь за то, что он сказал.

И при любых других обстоятельствах он бы так и сделал.

Но это чувство покровительства по отношению к ней, потребность защищать её переходили все границы. И, к счастью для них обоих, для их дела, он больше не реагировал импульсивно и не набрасывался на окружающих. Потому что, если отбросить личные чувства, у него всё ещё было дело, которое нужно было выполнить.

Дело, для которого она всё ещё была нужна ему в лучшем виде.

И теперь её обнажённая уязвимость была слишком полезным способом проникнуть внутрь, чтобы он не воспользовался этим и снова не проверил, верны ли его инстинкты. Не стоило ли ему проверить, не совершил ли он огромную ошибку, согласившись на её условия. Не нужно ли ему было отвезти её обратно в комплекс и с этого момента разбираться с этим самому.

Он снова сел рядом с ней.

— У Трэвиса хорошие связи. Он также быстр и эффективен. И оба эти качества нужны нам прямо сейчас.

— А ещё он отвратительный ублюдок.

Она взглянула на него. В её глазах, скрывавшихся за оборонительной реакцией, стояло беспокойство. Она снова опустила взгляд на стол.

— Никто так на меня не смотрит, Джаск.

— У меня сложилось такое впечатление.

Она тяжело вздохнула. Всё её тело приподнялось, а затем опустилось в такт движению.

Временами он забывал, что под этой серринностью она всё ещё оставалась человеком. Она почти не спала, почти не ела и, вероятно, выживала в основном за счёт адреналина.

— Ты, должно быть, устала, — сказал он.

Она пожала плечами.

— Я в порядке.

Но она не была. И это то, к чему ему нужно было подключиться.

— Ты, должно быть, встречала множество вампиров, которые так на тебя смотрят. Разве это не слишком большая часть призвания, чтобы волноваться по этому поводу?

Её опасливый взгляд встретился с ним, но затем она снова отвела глаза.

— Я готова к этому с ними.

Он уставился на копну тёмных волос, теперь закрывавших её профиль, и наклонился вперёд. Он упёрся локтями в колени, чтобы получше разглядеть её. Он чувствовал себя ублюдком из-за того, что выбрал такую линию поведения, но ему нужно было следить за выполнением задания.

— А что ты чувствуешь по поводу того, как я смотрю на тебя?

Она взглянула на него. Он был уверен, что увидел, как она покраснела, но не мог быть уверен в этом из-за алого свечения в комнате.

— Я не заметила, чтобы ты как-то особенно на меня смотрел.

— Лгунья, — сказал он. — Я знаю, что иногда ставлю тебя в неловкое положение. Как в кабинке для переодевания.

Она снова настороженно взглянула на него.

— У меня клаустрофобия.

— И я гораздо лучше разбираюсь в тебе, чем ты думаешь.

— Спустя два дня? Это настоящий дар.

— Сколько вампиров ты убила? Как серрин, не являющаяся частью Альянса.

— Я не из тех, кто хвастается.

— Но ты, должно быть, привыкла к таким погружениям. Быть на близком расстоянии с врагом, — он целенаправленно посмотрел на буфет, привлекая к нему её внимание. — Делать всё, что они хотят, пока ты убиваешь.

Она выдержала его пристальный взгляд, сощурив глаза.

— К чему ты клонишь?

— Я хочу сказать, как такой эмоционально уязвимой серрин удаётся продержаться так долго?

— Я не эмоционально уязвимая, — её прищуренные глаза стали хмурыми. — Пошёл ты, Джаск, — прошипела она себе под нос, собираясь встать.

Но он схватил её за предплечье и удержал на месте. Почему ты продолжаешь это делать: разговариваешь со мной в таком тоне, и думаешь, что тебе это сойдёт с рук?

Но он знал, что она делает. Она делала то, что делала всегда — создавала безопасную дистанцию каждый раз, когда что-то, что он говорил или делал, вызывало в ней искру, заставлявшую её чувствовать то, чего она не хотела чувствовать. Так же, как каждый её взрыв приводил к разрыву отношений между ними. Взрыв, который еще больше отдалил бы их друг от друга.

На этот раз она попыталась убрать его пальцы.

— Отпусти меня.

— Куда? Наружу? Без меня? Серьёзно?

Её взгляд был непреклонен. Взгляд, в котором он нуждался и хотел продвинуться немного дальше.

— Я сказала, отпусти меня, — предупредила она.

— А если нет?

Её глаза вспыхнули.

— Тебя это каждый раз задевает, не так ли? — сказал он. — Что я могу подумать, будто ты бесполезна для меня.

— Но я ведь не бесполезна для тебя, да? Иначе я была бы уже мертва.

— Ты же в это не веришь.

— Почему бы и нет?

— Потому что ты солгала, когда сказала, что не видишь, как я смотрю на тебя.

— И как это, Джаск? — спросила она, сверля его взглядом.

Он не знал, был ли он раздражён тем, что его прервали, или почувствовал облегчение, но когда Трэвис вернулся в комнату, он был вынужден ослабить хватку на руке Фии.

Трэвис откинулся на потёртую кожу спинки дивана и бросил на стол листок бумаги.

— Марида никто не видел уже два дня. Не то, чтобы это было необычно. Это один из его сборщиков. Он должен знать, где тот находится.

Джаск потянулся вперёд и поднял листок. Он снова посмотрел на Трэвиса.

— Зи? Он теперь работает на Марида?

— Видимо. Он знает, где его карцер. Он твой лучший выбор.

— Если зацепка окажется верной, ты будешь должен мне на одно обязательство меньше, — заявил Джаск, вставая.

Он жестом пригласил Фию следовать за ним.

К счастью, она сделала это без всякой суеты. Точно так же, как ей удавалось держать рот на замке, пока они не дошли до конца коридора.

— Ты знаешь этого Зи? — спросила она, пока он вёл её обратно вниз по лестнице.

— Да, я слышал о нём. И я не могу сказать, что удивлён.

— Плохие новости?

— Достаточно плохие.

— Я никогда о нём не слышала.

— Давай просто скажем, что он продвигается по служебной лестнице. Или постарается это сделать.

— Вампир или человек?

Казалось, их разговор был забыт вместе с его почти произнесённым заявлением. Её внимание снова сосредоточилось на задаче. Как и его потребность в этом.

— Вампир, — сказал Джаск, глядя на неё. — Во всех смыслах этого слова.

ГЛАВА 26

Пока они были в помещении, холод в воздухе усилился, хотя прошло не более часа.

— Куда мы идём? — спросила София, поспевая за целеустремленными шагами Джаска.

— В бар под названием «У Хемлика».

Место, которое находилось всего в одном шаге от «Цирка».

— Я знаю его.

— Есть ли в Блэкторне что-нибудь, чего ты не знаешь?

— Я же сказала тебе, я работаю здесь. Я знаю все основные бары. Хотя даже не рискну зайти в «У Хемлика».

— Тогда, очевидно, в тебе ещё сохранился здравый смысл.

— Достаточно, что я всё ещё действую.

Хотя больше по счастливой случайности, чем по какой-либо другой. Всё чаще казалось: счастливой случайность в том, что линия серрин перешла как раз тогда, когда она в этом нуждалась; что Рони подслушал разговор вампиров о ней; что Джаск нуждался в ней живой.

Вдали от «Цирка», теперь, когда она немного успокоилась, она пожалела, что так быстро стала защищаться там, в комнате с Трэвисом. Что она спросила Джаска, что он имел в виду под тем «как» он смотрел на неё.

Она гадала, был ли это «тот самый взгляд», на который намекал Дэниел.

Она взглянула на Джаска и увидела, что его взгляд устремлён вперёд, а светлые волосы, развеваемые ветерком, открывают всё его точёное совершенство. Потому что он был совершенством. Всё в нём было до боли идеально.

Как и то, как он обошёлся с Трэвисом. То, как он благополучно доставил её в «Цирк» и обратно. Как и тот факт, что они ушли с нужным им именем.

Как бы сильно она ни убеждала себя, что разбирается в этих улицах, она явно была далеко не так искусна, как Джаск. И огромная часть этого, как она теперь могла видеть, зависела от его самообладания. Самообладание, которое приводило её в бешенство с той самой минуты, как она впервые увидела его, потому что оно напоминало ей о её самой большой слабости. Слабости, из-за которой она всегда попадала в беду.