— Это то, что ты так пристально искал? Мои чешуйки?

Его челюсть вспыхнула от жара, и он потёр затылок.

— Да.

Я ухмыльнулась.

— Твои навыки вранья нуждаются в некотором улучшении.

Он одарил меня печальной улыбкой, затем протянул шорты. Как только я взяла их, он развернулся и зашагал к пляжу. Небольшое количество пятен на выцветшей джинсовой ткани заставило меня вздохнуть. Однако либо это, либо мой гидрокостюм, и сухой наряд победил привлекательность. Я вышла из воды, затем быстро просунула ноги и застегнула шорты. Они висели опасно низко. Я схватила свой импровизированный ремень, несмотря на то, что он был мокрым, отжала его и просунула в петли для ремня.

— Не могу поверить, что ты даже не подглядывал, — сказала я, обходя Римо.

Он улыбнулся мне сверху вниз, его челюсть всё ещё была слегка розовой под полосой кошачьей крови.

— Я боялся, что ты можешь ударить меня.

Несмотря на то, что от него пахло потом и кровью, я встала на цыпочки и поцеловала уголок его искривлённого рта.

— Я бы этого не сделала.

— И ты говоришь мне это только сейчас?

На мгновение, когда он посмотрел на меня сверху вниз, я забыла о Кингстоне, о Плети, о наших бесполезных Инфинити. Но тут его взгляд метнулся к линии деревьев, и он рукой обхватил меня за талию, увлекая за собой. Напоминание о том, что это был не отпуск, обрушилось на меня с такой же силой, как водяная завеса за моей спиной.

Спрятавшись за его широким телом, я вытащила свою пыль и придала форму оружия, затем прошептала:

— Я сделала нож из виты.

Он завел одну руку за спину, и я вложила золотую рукоять в его ладонь.

Наконец из густых кустов появился мужчина, и это был не Кингстон.

Круз застыл при виде нас.

— Надеюсь, я ничему не помешал, но я надеялся принять ванну перед ужином.

От моего вздоха по плечам Римо побежали мурашки. Я вытащила свой нож из его пальцев и заставила его исчезнуть.

— Ты ничему не мешаешь, — крикнула я, обходя Римо.

— Амара, иди, сядь вон на те камни. Я не хочу, чтобы ты была на виду.

Он кивнул на нагромождение валунов у подножия каменной стены.

— Не могу же я охранять тебя со всех сторон.

Он погладил внутреннюю сторону моего запястья.

— Кингстону придётся плыть, чтобы добраться до меня.

— Нет, если он вонзит стрелу в яблоко и выстрелит в тебя.

Его брови сошлись вместе.

— Я не думаю…

Он повернулся к Крузу, который входил в воду полностью одетый. Я не была уверена, оставил ли он свои брюки и рубашку на себе ради меня или потому, что так было быстрее стирать.

— Эй, Вега, как работает яблоко?

Круз покрутил в руках стебель желтого алоэ.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе обязательно откусывать от него и проглатывать по кусочку, или сок может тебя убить? — спросила я.

Он сжал изогнутый стебель с такой силой, что капля золотистого геля упала на поверхность воды.

— Кусочек должен попасть в твой организм. Один только сок тебя не убьёт.

Римо снова повернулся ко мне, и облегчение разгладило его лоб.

— Чувствуешь себя лучше?

— Я почувствую себя лучше, когда он исчезнет, — прошептала я.

— Скоро.

Римо провёл большим пальцем к середине моей татуированной ладони и слегка нажал.

— А теперь иди. И если увидишь своего дядю, кричи и прыгай в воду, хорошо?

Прикусив нижнюю губу, я кивнула, а затем обошла бурлящий поток, пока не добралась до валунов, перелезая через один и на другой. Когда я почувствовала, что забралась достаточно высоко, я прижалась спиной к гладкому камню и расчесала пальцами волосы, затем заплела их в косу, пока Круз и Римо тихо разговаривали, заглушаемые шумом водопада.

Когда я поймала оба взгляда в мою сторону и краем уха услышала имя Кингстона на губах Римо, я заключила, что Круз был посвящён в то, что произошло ранее. Может быть, Римо искал союзника, а может быть, он просто предупреждал лучшего друга моего отца о нашем плане в отношении моего дяди-предателя.

Всё, что они обсуждали, делалось тайно и быстро. Не успели высохнуть мокрые пятна на моей новой одежде, как они оба, обнажённые, вышли из воды. Я опустила взгляд на свои покрытые галькой бёдра и затеребила нитку на кромке шорт, пока большие жилистые руки не легли на камень по обе стороны от моих босых ног.

— Просто, чтобы ты знала, я никогда не буду возражать, если тебе захочется пялиться. Пока это касается меня, а не Круза.

Кончики моих ушей запылали.

Римо отступил на шаг от валуна и вытянул руки.

— Пойдём, невеста.

Я встала, и хотя могла спуститься сама, я опёрлась на его плечи, чтобы спрыгнуть.

— У него есть какие-нибудь предположения, где Кингстон спрятал яблоко?

— Нет. Но он сказал, что поможет мне держать его подальше от тебя.

Я посмотрела в его ярко-зелёные глаза.

— И от тебя.

— Я — билет твоего дяди отсюда, Амара. Он может попытаться причинить мне боль, но он не будет пытаться покончить со мной.

Я хотела, чтобы его слова успокоили меня, но Кингстон был скользким ребёнком-мужчиной с огромной обидой на плечах. А ведь я, упав сюда, практически приземлилась к нему на колени.

— Ты рассказал Крузу о моей пыли?

— Нет.

— Потому что ты ему не доверяешь?

— Потому что он уже заметил её. Он спросил, можешь ли ты ей воспользоваться.

— И ты сказал «да»?

Мы стояли так близко, что, когда он кивнул, кончик его носа задел мой лоб.

— И что?

— Он сказал, что удушение могло бы сработать.

Мне понравилось звучание слова «могло», хотя интонация Римо говорила о том, что его это не воодушевило.

— Он также предположил, что твоя кровь может отравить его, если нам удастся попасть в его сердце, — пробормотал он.

Я вздрогнула от его предложения.

— Мне страшно, Римо.

Он прижал меня к себе.

— Я здесь, Амара. Прямо здесь, с тобой.

Я уткнулась подбородком в изгиб его плеча.

— Я не боюсь Кингстона, — пробормотала я, уткнувшись в его медовую кожу. — Я боюсь потерпеть неудачу. Я не хочу, чтобы он оказался на грязевом поле. Я хочу, чтобы он исчез. Для блага. Навсегда.

Он провёл рукой по моим волосам, дёрнув за заплетённые пряди, а затем поцеловал меня в висок.

— Ты когда-нибудь терпела неудачу?

Я фыркнула.

— Если тебе нужен полный список моих неудач, Сук знает каждую наизусть. Просто спроси. Он будет более чем счастлив поделиться ими с тобой.

Сук. Моё сердце гулко забилось. Как я скучала по нему. Джия. Иба. Нима. Паппи. Бабушка Эм. Нана Ви. Я не сказала Римо, как сильно скучаю по дому, но прижала его к себе чуть крепче, потому что, пока кто-нибудь не пришёл за нами, он был моей единственной частичкой дома.

ГЛАВА 36. ПЕЩЕРЫ

Четверо наших сокамерников сидели у костра, когда мы с Римо добрались до пещер — продолговатого грота, окружённого двумя параллельными рядами тенистых углублений. Лучи света проникали сквозь щели в сводчатом потолке, освещая серию набросков из кости и сажи.

В отличие от упрощённых изображений, которые древние люди рисовали в своих пещерах, эти рисунки были выполнены кем-то необычайно талантливым. Кем-то, кто судя по пейзажам, жил в Неверре. Я остановилась перед картиной, изображающей поляны, и восхитилась замысловатыми деталями стеблей, которые покачивались на поверхности воды, как гигантские лепестки лилий, и щупальцевидными корнями волиторов, которые погружались в сверкающую гладь.

Хотя Римо оставался рядом со мной, пока я любовалась фресками, его внимание было приковано к группе, или, точнее, к хмурому фейри с каштановыми волосами. Даже сквозь бледный дымок от жарящейся лапы тигри я могла разглядеть горы и долины на коже Кингстона. Кира не преувеличивала, когда говорила, что его рубцы были более обильными. Весь его лоб был покрыт шишками, нос деформирован, а подбородок торчал вперёд, как закованные в сталь носки двух пар ботинок, болтающихся в пальцах Римо.