Леон плюхнулся прямо в сугроб и принялся слушать.

Родэр остался стоять рядом с грифоном и начал рассказывать:

— У грифонов прекрасный слух. Настолько прекрасный, что многие считают, что они даже мысли умеют слышать. Так ли это или нет, не скажу, но они однозначно прекрасно распознают намерения. Ты можешь себя вести абсолютно спокойно: от выражения глаз до мимики и положения тела, но стоит подумать при грифоне то, что он посчитает оскорблением или неуважением в свой адрес, как реакция грифона будет такой же, как если бы ты подошёл и плюнул в него. За своими мыслями и намерениями надо тщательно следить, прежде чем приближаться к грифону ближе, чем на десяток шагов. Пока понятно?

— Да, — сказал Леон, а про себя подумал:

«Какого хрена они не написали это крупным шрифтом на первой странице главной книги про грифонов⁈ Я прочитал десять томов и нихрена не понял!!! Конечно, меня грифон хочет убить! Я бы на его месте сделал бы то же самое с собой, зная, что я думаю…»

Леон посмотрел на грифона, мысленно ему сказал: «Виноват, был неправ. Постараюсь за своими мыслями следить». Он сопроводил это уважительным кивком головы.

Грифон одобрительно фыркнул, а Леон для себя решил, что грифоны действительно слышат мысли. Даже немного их зауважал за это.

— Но не стоит напрягать грифона чтением мыслей, — продолжил Родэр, — ведь можно просто сказать вслух, что ты от него хочешь. Вежливо сказать. Всё как и с обычными людьми. Подошёл на уважительное расстояние, не близко и не далеко, сказал, что тебе надо, или попросил разрешения подойти поближе. Запомни: грифонами не командуют, их просят. Если это так сложно запомнить или уяснить, представь на месте грифона человека, которому у тебя язык не повернётся что-то скомандовать.

Леон представил графа Неррона, а вслух сказал:

— Понял.

— И последнее на сегодня: как ты мог убедиться, грифон тоже умеет разговаривать. И это не его проблема, что он не выговаривает человеческих слов, а наша — что мы не выговариваем их слов. Грифон нам уже идёт на уступку, понимая нашу речь, а значит, неуважительно с нашей стороны не понимать его речь. Для начала запомни простое правило: чем мелодичнее трель грифона, тем больше он одобряет твои действия или мысли. Если его трель режет твои уши, то сначала замри, а потом быстро исправляй содеянное, если всё ещё жив. От грифона убегать, как ты понимаешь, в большинстве случаев бесполезно. Можно, конечно, нырнуть под воду или забиться в узкую каменную щель, но грифоны достаточно терпеливы, чтобы дождаться, когда тебе понадобится вылезти обратно. Ясно?

— Ясно, — подтвердил Леон, ведь про трель он уже и сам догадался.

— Иди, пробуй, раз понял, — сказал Родэр. — Начнём с простого: думай о том, что ты грифона уважаешь, подойди к нему на пять шагов и попроси подойти ещё ближе и дотронутся до переднего седла. Ни к перьям, ни к шерсти грифона прикасаться не смей! Только к седлу!

— Слушаюсь, — ответил Леон.

Он поднялся и отошёл от грифона на пятнадцать шагов, чтобы собраться с мыслями.

«Как там было? Мы с тобой одной крови: ты и я? Не-е-е… Не подойдёт… Ладно, просто буду думать „я вас уважаю“ по кругу, а там разберемся».

Леон пошёл обратно к грифону, усердно мысленно его уважая. Грифон действительно его подпустил на пять шагов.

— Прошу, позвольте мне дотронуться до вашего переднего седла и отойти обратно на пять шагов.

Грифон более менее мелодично фыркнул. Родэр перевёл: «Можешь попробовать».

Леон подошёл к грифону, дотронулся до седла, развернулся к грифону спиной и отошёл обратно на пять шагов.

Медленно развернулся лицом к грифону и сказал:

— Благодарю.

— Так бы сразу! — похвалил его Родэр. — А то столько времени потеряли и нервов потратили зазря!

Грифон незнакомо фыркнул и Леон посмотрел на Родэра, ожидая перевода.

— Говорит, что пора крылья размять, — перевёл Родэр. — Идём, пока что прошвырнемся над морем и потом покормим грифона. И смотри мне! Раз тебе разрешили дотронуться до переднего седла, значит, признали в тебе возможного наездника. Теперь даже в пассажирском седле не смей думать о грифоне плохо.

Леон не мог честно пообещать, что он может настолько хорошо контролировать свои мысли, а ответить «попробую» было как-то невежливо, и он кивнул головой в знак согласия.

Летали они снова до самого вечера, но привалы делали каждый час. У Леона было столько времени пообщаться мысленно и устно с грифоном, что к закату он уже мог гордиться тем, что залез в переднее седло, нормально слез и остался жив.

Родэр его похвалил и сказал, что завтра они приступают к самому трудному и ответственному — будут учиться прикасаться к грифону.

Леон тут же на всякий случай подумал:

«Я Вас уважаю. Это трудно и ответственно».

На следующий день Леон понял, что прикасаться к грифону действительно трудно. Ну как? Прикоснуться легко, а вот вынести последствия этого касания…

Видимо, Родэр понимал, что он не успеет оттащить Леона от грифона в случае провала, поэтому договорился с грифоном заранее. Договор их заключался в том, что если грифону не понравится прикосновение Леона, то наказывать Леона будет не грифон, а Родэр, вызывая обидчика на Дуэль Защиты Чести Грифона.

По мнению грифона, Леон обижал его своим каждым касанием, и «дуэли» стали для него обычным делом.

«Если бы на моём месте был Киран, — думал Леон, отлеживаясь в снегу после очередной дуэли. — Наверное, это можно было бы ещё назвать дуэлью…»

Со стороны это выглядело как обычное избиение Леона, пока тот не упадёт на землю. Леон был гордый — на землю падал не сразу, а пытался держаться до последнего. Он вставал в боевую стойку, пытался парировать или уворачиваться от ударов, применял все ему известные приёмы рукопашного боя — всё без толку.

Грифон на него недовольно фырчал… Родэр бил… Обучение продолжалось…

Часть 1

Глава 7. Разлука

Элеонора

Через четыре дня после прихода «попрошаек».

Гердана, Марингерд, усадьба графини Дэйнеры.

Графиня Дэйнера сидела в своём кабинете и внимательно изучала очередной договор о сотрудничестве, что ей принёс посыльный сегодня утром.

В дверь постучали, и она услышала знакомый голос из-за двери:

— Ваше Сиятельство, это Киран.

«Издевается», — усмехнулась Элеонора, отложила документ в сторону и спокойно сказала:

— Заходи.

«Он такой красивый… — думала она, рассматривая высокого и широкоплечего Кирана, когда тот появился на пороге. — Бли-и-ин… Я теперь снова не смогу думать ни о каких договорах, как минимум до завтра. Графство Дэйнер сейчас в бо́льшей опасности, чем когда либо…»

Сегодня, как и всегда, Киран был одет в чёрные штаны и рубашку, а его тёмно-каштановые волосы средней длины были слегка взлохмачены, что придавало ему вид скорее пирата, чем гвардейца графа.

Смотрел он на графиню спокойно, не выказывая никаких эмоций на лице и не пытаясь понравиться. Этим он её и завоевал: он не пытался никогда ей нарочито понравиться, не менжевался от её надменного взгляда, предназначенного, чтобы смешивать всех с грязью и тем самым ещё чётче обозначивать свой статус.

Киран подошёл к столу, за которым она сидела, и, по своему обыкновению, сел на его край вполоборота к ней.

— Есть разговор, — спокойно сказал он.

Элеонора напряглась, но виду старалась не подавать.

— И о чём же? — равнодушно спросила она.

— Мне пора возвращаться на службу к графу Неррону. Когда получится увидеться в следующий раз — точно сказать не могу, но думаю, не позже, чем через два месяца. Как я это сделаю — моё дело. Даю Слово Чести, что я к тебе сюда вернусь. Захочешь ли ты меня ждать — это твоё дело.

— Отчего ж не захочу? — невозмутимо сказала Элеонора, вставая из-за стола. — Ты мне нравишься, могу и подождать.