— Слушаюсь, — ответил Дэрек.

— Значит так, — подвёл итог Картэн, — сейчас я вас знакомлю со сменой охраны, которая дежурит вечером. Затем вы отправляетесь на берег за личными вещами и возвращаетесь на корабль не позже, чем на закате. Когда солнце сядет, вы идёте на общий ужин и знакомитесь с командой. Завтра приступаете к основным обязанностям. Есть вопросы?

— Никак нет, — хором ответили Леон и Дэрек.

— Следуйте за мной, — приказал Картэн и встал из-за стола…

Леон сошёл на берег со смешанным чувствами. Долго собираться для переезда на корабль ему не надо было — так, прихватить сменную одежду. Оставшееся до вечера время он решил использовать, чтобы спокойно обдумать услышанное.

У Леона всегда лучше получалось думать на ходу, поэтому он собрал вещи и пошёл с ними гулять по городу до назначенного часа для возвращения на корабль.

«Вряд ли Киран знал, на что меня подписывает. Он не похож на человека, который будет выдумывать изощренные способы убийства неугодных. Да и зачем ему тогда было спасать меня от мгновенной расправы графини Дэйнеры? Киран тут точно ни при чём», — на этом Леон успокоился, что Киран его точно не подставлял и не гнал на верную смерть.

Дальше его мысли потекли в более радостном русле: «Похоже, моя корабельная мечта меня догнала и не отпускает… Вот только сбывается она всё время как-то странно: первый раз сразу избили, второй — грозятся, что будут избивать, а то и убивать, но потом. Даже не знаю, что лучше… Но! Быть на корабле мне однозначно нравится! Если я с грифоном справился, то с людьми я же должен как-то справится⁈»

К закату Леон сам себя убедил, что всё будет хорошо, и с твёрдым намерением «быть юнгой», а не «отбывать наказание» пришёл на своё первое в жизни место службы.

Часть 1

Глава 22. Юнга

Леон

За ужином к Леону пристали с расспросами:

— А ты точно медальончик не украл? — спросил Дэрек.

— А ты знаешь, где украсть? — съязвил Леон. — Может, в Почтовой Гильдии или у гвардейца какого-то графа? Поди попробуй, я на тебя посмотрю.

— Пацан, выдыхай, — одернул его Фред.

— Попробую… — быстро согласился Леон, чтобы не раздраконить боцмана в первый же день.

— Лучше расскажи, с чего началось твоё обучения полётам? — предложил Фред.

— С того, что меня избили и сказали к грифону не подходить, — усмехнулся Леон.

— То есть всё-таки украл, — не сдавался Дэрек.

— Ага, украл медальон у гвардейца графа Неррона, тут же сел на грифона и улетел!

Леону сделалось так смешно от того, что он только что сказал, что он начал истерически смеяться и не мог остановиться.

— Да оставь ты парня в покое, — одёрнул Фред Дэрека. — Нам реально интересно, а ты его дразнишь. Ща обидится и ничего не расскажет.

— Всё, молчу-молчу, — сдался Дэрек.

Леон отсмеялся и решил всё-таки что-то съесть, пока не остыло. Не успел он положить кусок в рот…

— Так, Леон, давай ближе к делу, — предложил Фред. — И что надо сделать, чтобы взлететь на грифоне?

Леон подавился и долго кашлял, а откашлявшись, облокотился на стол, закрыл лицо рукой и сказал:

— Только не смейтесь.

— Не будем, — доверительно его заверил Фред.

— Сначала надо научиться обращаться с девушками.

Теперь ржали все, кроме Леона. С этим он уже ничего не мог поделать — уткнулся в тарелку и пошёл спокойно есть.

На следующий день Леона гоняли по всему кораблю все кому не лень: то подай, то принеси, то помой, то убери, то залезь, то привяжи, то спусти, то подними, то подержи…

К вечеру Леон валился от усталости, и сил его хватало только, чтобы поесть и доползти до своего гамака — спать.

Так продолжалось две недели. За это время Леон стал намного меньше уставать к вечеру, выучил, что на корабле и где находится, и даже частично запомнил местный корабельный говор.

В тот вечер Леон впервые почувствовал, что привык к корабельной жизни, а на следующее утро на них напали.

Напали без предупреждения: просто зашли на «Пирс 18» как к себе домой, вырубили охрану у входа и полезли на корабль. Одним словом, решили воспользоваться тем, что графини Дэйнеры нет дома, и присвоить себе её корабль.

В тот день Леон понял, почему на борту всегда был весь экипаж и почему в команду брали только после жесткого отбора — мёртвый груз на корабле никому нужен не был: ни в прямом, ни в переносном смыслах.

Первым делом, как и приказывал старпом, Леон вбежал в оружейную и нашёл себе шпагу. Быстро экипировался и побежал на палубу.

На палубу он-то выбежал, а вот что делать дальше — не знал. Приказов никто не отдавал. Все дрались сами по себе, один на один, а не сообща всей командой. Такого Леон не ожидал. Ломиться сломя голову в происходящее кровавое месиво его не пускал инстинкт самосохранения. Где свои и где чужие разобрать было сродни невозможному.

«Стоять и смотреть — тоже не вариант!» — решил он и пошёл обходить дерущихся по краю, а там решать по обстановке.

«Обстановка» не дала себя долго ждать и разразилась бородатым мужиком, похожим на мясника: на голову выше Леона, в полтора раза шире в плечах и с массивными руками. Правда, в руках он держал не топор, а катлас. Мужик шёл на Леона без особых эмоций на лице — так люди обычно приближаются к цветку, который хотят между делом растоптать.

Леон встал в боевую стойку — полубоком к противнику, левая рука сзади у головы, правая со шпагой перед собой и направлена в лицо противнику. И только сейчас он понял, что шпагам на корабле не место. Где он стоял сейчас у него ещё было место для манёвров, но будь он среди бочек, ящиков, канатов и прочего корабельного снаряжения — он бы там ни замахнуться, ни развернуться не смог… В общем, там бы и остался.

Мужик продолжал идти, не останавливаясь и никак не реагируя на приготовления Леона.

Леон не упустил нужный момент и сделал молниеносной выпад вперёд — мужик отбил удар и ушёл в замах. Леон увернулся и прикрылся — удар соскользнул по мечу. Разворот, выпад в шею — мимо…

Дистанция боя опасно сокращалась. Удары противника лишали Леона равновесия и становились всё сильнее, чуть ли не выбивая шпагу из руки. Правая кисть начинала неметь и подрагивать, но оружие он всё ещё держал крепко. Скорость реакции из-за более лёгкого оружия давала Леону всё меньше преимущества, если оно и было изначально…

Леон взмок, пот заливал глаза. Он пропустил скользящий удар — отделался рассеченной щекой и разрезанным левым рукавом. Мужик сбил его с ног. Пнул ногой в живот — Леона скрутило, и он отлетел на пару шагов, отплёвываясь смесью слюны и крови. К подобной боли он уже давно привык и шпагу не выронил — вскочил на колено, отбил атаку в голову, ушёл в кувырок, вышел на ноги.

«Я не знаю, что делать!» — запаниковал Леон.

«Захват!» — прозвучала у него в голове долгожданная команда, укоренившаяся там ещё с времён тренировок с кадетами графа Неррона.

Леон сосредоточился. Подпустил. Отбил атаку, роняя шпагу. Поднырнул под катлас — захват!

«Чёрт!»

Разница в весе была уж слишком не в пользу Леона и не дала ему сбить противника с ног.

Удар под рёбра рукояткой катласа — Леона согнуло пополам от дикой боли, у него перехватило дыхание. Удар локтём в спину — Леон рухнул на палубу.

«Да ты играешься со мной, мразь!!!»

Леон рассвирепел от этой мысли больше, чем от всех пропущенных до этого ударов.

Говорят, в моменты ярости перестаёшь чувствовать боль. Для Леона было иначе — боль придала ему сил и ловкости. Он откатился от следующего удара и, вскакивая на ноги, побежал к брошенной шпаге. Не добежал — ушёл в кувырок по диагонали, развернулся — ещё кувырок, подхватил шпагу и оказался на ногах.

В глазах плыло. Он вытер пот рукавом — немного прояснилось.

Леон смотрел на противника диким зверем — раненным зверем, загнанным в угол. Шпага смотрела противнику в лицо.