Я всё стоял и подпирал стену, и мне не давала покоя моя новая навязчивая идея о штурме, и я чуть было не отправился туда, чтобы заранее оценить обстановку и получить приблизительный план этажей, но мой внутренний голос снова обозвал меня лентяем, и пришлось проявить благоразумие — собраться в дорогу сегодня, чтобы не париться об этом завтра.

Собрался… И понял, что безумно соскучился по Насте. Теперь я уже не хотел ждать никаких посредников, а хотел тут же отправиться в ту злополучную гостиницу, пусть и по другому поводу. Сопротивлялся я этой идее долго, наверное, с полчаса. А когда моё неблагоразумие всё же взяло верх, и я открыл дверь, чтобы выйти в коридор, то чуть не врезался в Настю, собиравшуюся в неё стучать.

— Я… — начало было она, но я не дал ей договорить.

— Отлично! — обрадовался я и сгреб её в охапку, затаскивая в комнату и закрывая за нами дверь.

— Ты чего! — возмутилась она.

— Соскучился, — улыбнулся я и полез целоваться, но меня отпихнули обратно.

— Меня ждут внизу, — строго сказала она.

— Мы быстро, — не сдавался я.

Меня укусили за губу.

«Ну вот», — мысленно вздохнул я и отстранился.

— Ты мне что-то хотела сказать? — равнодушно спросил я.

— Меня отпустили с тобой в Орден Ниев.

«Ну вот», — снова мысленно вздохнул я — штурм отменяется. Не знаю почему, но мне стало жутко обидно.

— Я рад за тебя, — только и сказал я, как понял, что сказал нечто совершенно жуткое, и ужаснулся.

Нет, Настя не переменилась в лице и не расстроилась, и не возмутилась — она отреагировала совершенно спокойно, будто только это и ожидала от меня услышать.

— Я действительно рад, — искренне сказал я и попытался её обнять, но она увернулась и пошла к двери.

— Где мне тебя завтра найти? — спросил я, идя следом.

— Не надо меня искать, — сухо ответила Настя и открыла дверь.

Мне показалось, что если я её сейчас схвачу за руку, то она растворится, как туман. Пришлось дать ей уйти — Настя вышла в коридор.

— Я ухожу завтра утром! — крикнул я вдогонку. — Я тебя буду ждать!

Настя ничего не ответила и скрылась за поворотом коридора.

«Похоже, что тебе действительно лучше ничего не делать», — ржал с меня мой внутренний голос.

«Надо ж было так накосячить на ровном месте», — вздохнул я, закрывая дверь.

Я снова подошёл к окну и понял, что на меня смотрят — на улице стоял Пересвет и смотрел в моё окно. На меня смотрел. Мне показалось, что и без окна он меня видел бы даже сквозь каменные стены.

«Похоже, штурмом собирались брать меня», — азартно подумал я и еле удержался, чтобы не помахать ему рукой.

Но тут вышла Настя, и он перестал на меня пялиться. Я отошёл от окна и, прихватив пальто, пошёл на выход.

«Если обиженная Настя завтра до полудня не заявится, придется идти на штурм, — всё не мог расстаться я с навязчивой идеей. — Хоть гостиницы, хоть Града на Каанно-Тане».

— Своё я просто так уже не отдам, — сказал я вслух, чтобы это хорошо запомнить, и отправился подкрепиться на дорожку.

Эпилог

Ярослав

Через месяц после начала обучения в Касте Воинов в Граде на Каанно-Тане.

Дремир, Град на Каанно-Тане.

Металл скользнул по металлу, высекая искры. Ярослав отбил очередную атаку и, провернув тыльный конец копья вокруг своей оси, воткнул его между локтем и копьём противника. Рывок — и копьё противника полетело вниз. Грифон тут же уклонился, защищая своего безоружного наездника от следующего удара — и они разлетелись в разные стороны. Всего несколько мгновений, и Ярослав одержал очередную победу — третью за сегодня — и устремился вверх, складывая копьё.

Воздушное сражение длилось уже больше часа. Пусть оно было и тренировочным, но оружие было настоящим, таким же, как и настоящие грифоны, и никто не гарантировал тебе сохранность жизни, если зазеваешься.

Каждый воздушный бой в Касте Воинов Града на Каанно-Тане был боем насмерть, и если тебя к нему допускали, значит, считали, что ты в нём выживешь. Это всегда было командное сражение — восемь на восемь человек. Правила были простые: до потери первого копья. Потерял копьё — выходишь из боя, и твоя команда остаётся в меньшинстве. И так до последнего бойца или до истечения срока в два часа. Та команда, у которой оставалось больше вооруженных наездников, выигрывала и обретала… Нет, не славу и почтение, а право. «Право» оговаривалось перед каждым поединком и утверждалось Главой Касты Воинов лично. Это могло быть право вызвать на бой более сильного противника в следующий раз, или право отправиться на следующее задание, или право изучать более сложные боевые приёмы… Сегодня же Ярослав отстаивал право своей команды отправиться в Яренку.

С тех пор, как его приняли на обучение в местную Касту Воинов, прошёл месяц. За это время он успел подружиться с многими воинами, а некоторые из них даже изъявили желание отправиться с ним домой и обучать его сородичей на боевых наездников. Он пришёл с этим предложением к Главе Касты Воинов, и тот им предложил доказать через поединок, что они достойны чести учить других.

Ярослав собрал команду из восьми человек и подал заявку на поединок. На неё откликнулась команда во главе со Златозаром — одним из лучших наездников Касты. Уже тогда Ярослав понял, что они проиграют, но отступаться не стал. Не отступился никто и из его команды — на бой вышли всем составом.

«Нас осталось четверо, их трое, — думал Ярослав, поглаживая своего грифона сверху по шее и стремительно набирая высоту, — но преимущество у нас сомнительное. Придётся быть осторожными и не попадаться до окончания срока. Атаковать их бессмысленно и бесполезно».

«Ты удирать надумал⁈» — возмутился грифон.

«Да», — мысленно ответил Ярослав.

«Я не собираюсь носиться от них по всему небу, поджав хвост! Это позор!!!»

«Меня интересует „право“, а не репутация. Я тебе сразу об этом сказал, и ты согласилась», — равнодушно ответил Ярослав.

«Про бегство ты не упоминал!!!» — продолжал возмущаться грифон и самовольно перешёл в горизонтальный полёт.

Пусть Ярослава и обучили мыслесвязи с грифонами в Касте Воинов, пусть он их сейчас и очень хорошо слышал и понимал, но быть убедительным ему это отнюдь не помогало. Ему казалось, что наоборот — теперь ему ещё сложнее убедить грифона на что-то, зная, что тот не хочет и точно не будет делать. Так и сейчас — он не мог ни о чём убедительном подумать, чтобы доказать грифону, чем «бегство» оправдывает «право».

Пока его грифон парил и вредничал, к ним уже мчался новый противник с разложенным копьём в руках — очень опасный противник — Златозар. Одно уже то, что он позволил себе летать на грифоне с разложенным копьём, говорило о многом.

Ярослав вздохнул, быстро засунул копьё в ножны и закрепил.

— Атакуй! — вслух скомандовал он своему грифону, доставая длинный нож из заседельных ножен. — Учти, я без копья, так что ты сама по себе, а я сам по себе. — Вперёд! Доказывай, что ты имеешь право не только убегать, поджав хвост!

Его грифон окончательно взбесился и бросился в атаку на приближающегося снизу противника. Ярослава вжало в спинку седла, и он понёсся навстречу смерти со странной маниакальной отрешённостью от происходящего. Он и сам не мог понять, что с ним сегодня не так — весь поединок его преследовала холодная сосредоточенность на происходящем: без лишних эмоций или сомнений.

«В правилах сказано, что я выбываю из боя, если потеряю копьё, — злорадно подумал он, — но нигде не сказало, что я выбываю из боя, если потеряю грифона».

Грифон заметно напрягся.

— Я умираю, ты умираешь вместе со мной, — безэмоционально сказал он вслух и, притянув себя левой рукой к луке седла, нагнулся к шее грифона. Он приставил к ней вертикально нож, прижимая кулак с зажатой в нём рукоятью к своему виску.