«Три».

— Не сказал бы, — равнодушно ответил Конрад и продолжил стоять с опущенным мечом в расслабленной правой руке.

«Два».

— А я очень, — улыбнулась Элеонора, молниеносно выхватывая катлас из ножен и намереваясь рассечь Конрада от правой подмышки до левого уха.

«Один».

Он сделал шаг назад, уходя с линии атаки её короткого меча, и, не теряя ни мгновения, подшагнул вперёд и горизонтально ударил её обратной тупой стороной своего катласа в левый бок. Элеонора увернуться не успела — её согнуло пополам, в боку что-то хрустнуло, и она с диким криком боли рухнула на палубу.

«Ясно. Без шансов. План Б», — рассудительно подумала она, ожидая, когда боль немного утихнет, и она снова сможет двигаться.

К боли девушка давно привыкла и считала её лишь помехой, не дающей эффективно использовать своё тело — не более того.

— Больше без фокусов, — склонился над ней Конрад и, схватив за левую руку, поставил обратно на ноги. — Не хочу портить товар.

«Отлично! — подумала Элеонора, всё ещё сжимая катлас в правой руке. — Я уже на ногах и почти могу двигаться».

— О-о-о! Бедняга! — сочувственно посмотрела на него Элеонора. — А тебе что? Не доложили, что товар уже испорчен? — и злорадно улыбнулась: — Ты опоздал, друг мой.

Конрад отпустил её руку, намереваясь схватить за горло, но она только этого и ждала — быстро полуприсела и юркнула за ящик справа, перепрыгнула смотанный канат, пробежала ещё три шага прямо и резко свернула направо — в сторону правого борта, где кипело основное сражение.

Её мир вновь резко наполнился звуками. Теми, на которые она перестала обращать внимание, пока перед ней был Конрад: лязгом металла об метал, криками, руганью… Её мир наполнился запахами — солёной морской воды, пота и крови. Элеонора влетела в гущу боя, по привычке на ходу определяя безопасные лазейки среди этого хаоса.

«Что же ты теперь будешь делать, Конрад? — думала она, злорадно улыбаясь и высматривая, кому бы из членов команды сейчас помочь. — Когда я так хорошо спряталась?»

Какое-то серое пятно чуть не пробило ей правый глаз, она отклонилась в последний момент, отбила чью-то руку и побежала дальше.

«Держись, Сэм!»

Она высмотрела свою первую жертву, в три шага оказалась у врага, что прижал её матроса к борту, и со всей силы полоснула его режущим ударом по спине, оставляя глубокий разрез в чёрной кожаной куртке. Её меч окрасился кровью.

— Дальше сам! — крикнула она, отпрыгнула в сторону и развернулась, продолжая уходить с линии возможной атаки в спину — и вовремя! Конрад её почти догнал и чуть не схватил за руку.

«Удобно, когда тебя не хотят убить», — весело подумала девушка и нырнула обратно в гущу боя…

За четверть часа она успела отрубить одному врагу кисть с мечом, другого сбить с ног, давая своим его прикончить, третьему отрубить голову, четвёртому проткнуть ногу, пригвоздив на мгновение к палубе — его добили… И в край раздраконить Конрада, который всё никак не мог до неё добраться.

Её команда начинала побеждать, она начинала уставать — не столько от постоянного бега и уклонений с линии атак, сколько от боли в левом боку. Ещё с четверть часа она пыталась не обращать внимания на боль, но последние несколько минут боль становилась всё сильнее с каждым новым движением и сбивала её концентрацию.

Оббегая очередной ящик, Элеонора оперлась на него левой рукой, чтобы помочь себе перепрыгнуть бездыханное тело, валяющееся за ним, и её руку обожгло дикой болью — она вскрикнула. Рука сложилась, Элеонора потеряла равновесие и рухнула на угол ящика, всем весом приложившись на больной бок. В боку что-то снова хрустнуло. Элеонора истошно заорала и скатилась на бездыханное тело на палубе. В глазах потемнело, дыхание перехватило. Она почувствовал вкус крови — не своей крови, а того, на кого она упала. Кто-то её пнул ногой в живот, отпихивая от ящика, и она услышала знакомый голос

— Допрыгалась, тварь! — злобно сказал Конрад.

Элеонора набрала побольше воздуха в лёгкие и истошно заорала:

— Картэ-е-ен!!! Брать живы-ы-ым!!!

Её схватили за шиворот, приподняли и куда-то потащили, как безвольную тряпку: её ноги волочились по палубе, левая рука безвольно свисала вниз, правая — всё ещё крепко сжимала катлас. Меч она не выпустила отнюдь не благодаря силе воли — это скорее было сродни судороге или предсмертной хватке человека, держащегося за обрывок верёвки над пропастью. Выпустить меч из рук для неё было равносильно смерти.

В глазах начало понемногу проясняться, и когда она поняла, что видит уже достаточно хорошо, чтобы разглядеть щели между досками, эти самые щели начали быстро приближаться к её лицу — она лишь успела повернуть голову на бок, чтобы не расквасить себе нос. Её отпустили — она рухнула на палубу и тут же подтащила к себе левую руку, намереваясь опереться на локоть и встать.

Её бережно подхватили под руки двое, подняли на ноги и усадили на рядом стоящую бочку. Несмотря на сильную боль в боку, Элеонора села ровно, положила свой катлас на бочку рядом с собой и помогла себе правой рукой пристроить левую руку поудобнее на коленях.

— Капитан, вы в порядке? — спросил Фред, её боцман.

— Да, — коротко ответила Элеонора и осмотрелась.

«Похоже, мы отбились».

Только сейчас она поняла, что шум боя стих. Увидела своих людей, неспешно осматривающих корабль и добивающих лежащих врагов. Весь корабль был искромсан мечами, утыкан арбалетными болтами и залит кровью. Везде валялись тела — и своих, и чужих. Тел своих было меньше, но не менее четверти команды.

«Может, кто-то из них ещё жив, — горько подумала она, но тут же возмутилась. — Опять всё чинить! Сколько можно⁈ Нет чтобы дождаться, когда мы сами придём к ним в гости!»

К ней подошёл Картэн и доложил:

— Капитан, Конрад взят живым, маг — тоже. Какие будут дальнейшие указания?

— Мага пытать, потом отрубить ему голову и сохранить, а тело — за борт. Конраду отрубить кисти и стопы, перевязать — заберём на казнь. Дальше — как обычно. Зайдёшь ко мне, когда всё организуешь.

— Слушаюсь, — ответил Картэн и ушёл.

«Хрен я отсюда спрыгну, не скривившись от боли», — подумала Элеонора, а вслух сказала:

— Фред, сними меня с этого «трона», — и надменно усмехнулась.

Фред взял её под мышки — она до боли прикусила внутреннюю часть губы, но сохранила невозмутимое лицо — и опустил на палубу.

Элеонора взяла свой катлас с бочки и с безупречной осанкой твёрдым шагом пошла в свою каюту. С её левой руки на палубу капала кровь.

Зашла к себе и притворила за собой дверь, после чего оставила меч на обеденном столе с мыслью: «Потом почищу». Сходила в смежную каюту и вернулась оттуда без портупеи, но с сумкой-аптечкой. Сумку она бросила на диван, что был слева от входа в каюту, а сама села на край невысокого длинного овального столика, что стоял рядом.

Только сейчас Элеонора позволила себе расслабиться и скривиться от боли. У неё болело всё: и рассеченная от локтя до запястья рука, и левый бок, и лицо, которым она приложилась об палубу, и много где ещё. Ей было больно дышать.

На столе пришлось сидеть ровно, чтобы дышать было менее больно, но недолго — через несколько минут в дверь постучал Картэн.

— Разрешите войти? — спросил он.

— Входи, — ответила Элеонора и снова эмоционально закрылась от всего мира: её лицо разгладилось, появился надменный взгляд.

Когда за Картэном закрылась дверь, Элеонора на него посмотрела и безэмоционально сказала:

— Тебе надо меня перевязать.

— Левую руку? — уточнил Картэн.

— Нет, руку я и сама могу перевязать. Рёбра. Мне кажется, у меня сломаны рёбра с левой стороны. Внешних повреждений я не нащупала. Думаю, плотной перевязи будет достаточно.

— Но… — замялся Картэн. — Вы уверены, что хотите, чтобы я вас перевязывал?

— А у меня есть выбор? — холодно усмехнулась графиня Дэйнера. — Из всех присутствующих на корабле только у тебя передо мной есть долг. Считай, что ты его отдашь, если меня перевяжешь и будешь помалкивать о моём состоянии, а также подстрахуешь в ближайшие несколько дней, пока я не доберусь до своей усадьбы и лекаря.