– Врёшь, – привлекая к себе, шепнул судья ей на ухо. – Она осталась дома.

– С вашим новорождённым ребёнком, – напомнила Аннабелль, отстраняясь. – Вам не стыдно?

Тот улыбнулся с совершенно довольным видом, в который раз убеждая Белль, что чувство стыда ему не знакомо.

– Вы ведь не холостой, – сказала Белль с осуждением в голосе. – Вы не должны танцевать со мной этот вальс.

– Правила созданы, чтобы их нарушать.

– Это очень глупое оправдание, – заметила Белль.

– Может быть, – мистер Морган поднял кисть, любуясь Белль, кружащейся под его рукой.

После вальса Белль вновь окружили люди, желавшие с фотографироваться или получить автограф. Она улыбалась в камеры, расписывалась в блокнотах, на полароидных фотокарточках и футболках, позволяла обнять себя, рассеянно пропускала мимо ушей двусмысленные комплементы. И вдруг знакомое имя, произнесённое незнакомым женским голосом, заставило Белль прислушаться.

– …Кристе Эри на весеннем показе Диор в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом, – сказала незнакомая девушка. – Сине-золотое, в стиле Эрте.

– Прямо то самое платье? Не реплика? – с сомнением уточнила другая девушка.

– То самое, представляешь? Это было её любимое платье. Она даже надела на свой день рождения, после которого она… ну ты понимаешь.

– Зачем носить платье, в котором умер человек – я не понимаю, – сказала вторая девушка.

– Она не прямо в нём умерла, – возразила первая. – Но я согласна.

Странное чувство кольнуло Белль. Она машинально расписалась на форзаце книги и, решив, что открыть поисковик удобнее будет в уборной, извинилась и пошла по направлению к выходу, на ходу доставая телефон.

Первая же строчка, выплывшая по запросу, едва не заставила Белль выронить телефон: «Кристе Ариана Эри – парижская супермодель, лицо Диор, муза Ги Гюсто (1960-1992)». Потом Белль успокоилась. Да, Эри не могла родить Гастона, потому что к моменту его рождения была уже десять лет как мертва, но ничто не мешало ему придумать себе звёздную маму. Аннабелль открыла статью: в графе «супруг» значилось имя неизвестного ей парижского банкира, а в графе дети: Гастон Этьен Эри. Но это по-прежнему ничего не доказывало. Ссылки на статью о Гастоне не было. Но Белль вспомнила его рассказ, что он во время учёбы в академии много раз ходил в кино на «Интервью с вампиром», и забила в поисковую строку новый запрос: «гастон этьен парижская академия экономики и права 1994». Гастон Этьен Эри обнаружился в списках второкурсников Академии. Был отчислен из Академии в 1997 году. Больше сведений о нём не было, как и, увы, фотографий.

Белль спрятала телефон в ридикюль и пошла обратно. Либо Гастон придумал, что его мамой была парижская супермодель, умершая за десять лет до его рождения, либо… Он прекрасно разбирался в кэмпе и китче, которые захватили искусство в восьмидесятые годы, он обожал бомберы, ставшие популярными на рубеже восьмидесятых-девяностых, он десять раз пересматривал «Интервью с вампиром», вышедшее в 1994 году и шокировавшее общественность. Взяв с подноса у официанта бокал розового игристого, Аннабелль медленно пошла к зеркалу Дэвиса. Глядя на себя в отражении, она сделала хороший глоток вина и с силой прикусила губу, чтобы выступила кровь.

Гастон через несколько секунд оказался рядом, прямо за спиной у Белль. Слизнув с губы капельку крови и глядя в зеркале на безголовую фигуру в вишнёво-красном фраке, Белль спокойно спросила:

– Сколько, говоришь, тебе лет?

– Двадцать три, – ответил Гастон, ничуть не смутившись.

– И давно тебе двадцать три? – Белль повернула голову и взглянула на вампира.

Тот отпил из бокала, потом посмотрел вверх, очевидно посчитывая в уме, и, взглянув на Белль, ответил:

– Примерно двадцать пять, нет, двадцать шесть лет.

Аннабелль кивнула и тоже отпила игристого.

Почему-то она была совершенно спокойна, отстранённо думая, кому лучше сказать про вампира на балу: мэру или шерифу? И как сказать, чтобы не началась паника? В этот момент подошла миссис Марч:

– Милая, кое-что произошло. Мэр просит тебя подняться к нему в кабинет.

«Может, мистер Купер уже знает о Гастоне?» – подумала Белль и, сказав Гастону, что скоро вернётся, пошла вслед за миссис Марч.

Поднявшись на второй этаж, Белль вошла в кабинет мэра, а миссис Марч замешкалась.

– Мистер Купер? – окинув взглядом пустой кабинет, позвала Белль.

– Привет, – раздался совсем рядом мягкий голос Габриэля Корби.

Белль обернулась: новый знакомый стоял прямо у неё за спиной и улыбался. Ей стало не по себе.

– Я ищу мистера Купера, – сказала Белль и отступила к двери.

– Его тут нет, – понизив голос и приблизившись, прошептал Габриель. – Всё в порядке, милая, – ласково заверил он. – Я решил, что нам будет приятнее пообщаться без лишних глаз.

– Но мне нужно… – попыталась возразить Белль, но её голос прозвучал так тихо, что она едва слышала саму себя. А потом мысли разбежались, и она смолкла, забыв, что хотела сказать. Тело сковало мягкой истомой, веки отяжелели. Хотелось закрыть глаза и погрузиться в сладкую уютную дрёму.

Габриэль ласково взял Белль за руку и усадил в кресло мэра. Затем встал напротив и не спеша снял белые перчатки.

– Вот ты какая, последняя фейри, – глядя сверху вниз, произнёс он и нежно провёл прохладными пальцами по щеке Белль. Потом с почти кошачьей грацией обошёл кресло, встал позади и, склонившись к шее Белль, вдохнул аромат. – М-м-м… – протянул с наслаждением, – фиалка.

Затем язык Габриеля коснулся кожи Белль над сонной артерией и скользнул вверх, оставляя влажную дорожку. Аннабелль, всё больше теряя связь с реальностью, сидела в мягких тенётах оцепенения, её мысли будто потяжелели, стали медленными, вязкими. Губы Габриеля коснулись шеи Белль ласковым поцелуем, а затем она ощутила нежную, такую сладкую и желанную боль, что даже прикрыла глаза от удовольствия.

Вдалеке послышались шаги, нарушившие тягучую точно мёд и пьянящую словно вино тишину. Белль недовольно открыла глаза. В распахнувшуюся дверь вошёл Гастон.

– Que faites-vous?54 – спросил он возмущённо у Габриэля.

Гастон был бледен, а зрачки у него стали огромными, поглотив голубую радужку.

«Они знакомы?..» – медленно проплыло в голове Белль. Ей не понравилось, что Гастон отвлёк Габриэля.

– То, ради чего мы здесь, – ответил Корби, подняв голову.

Белль увидела на его улыбающихся губах кровь и вдруг поняла: это её кровь. «Вампиры, – осознала она и ощутила совершенную беспомощность. – Габриэль тоже вампир».

Белль попыталась встать, что-то сказать, но не смогла пошевелить и пальцем, издать и звука. Через миг Гастон оказался рядом с креслом Белль и, грубо оттолкнув Габриэля, жадно прижался губами к ещё не успевшей затянуться ране на шее Белль.

– Полегче, малыш, – усмехнулся Габриэль Моро. – И не увлекайся. Она несколько дней назад принимала вербену.

Белль вспомнила, что последний раз пила вербеновый чай позавчера вечером. И надо ж было ей нарушить дедушкин завет именно в этом году, когда в город нагрянули вампиры… Как глупо, как нелепо!..

«Неужели фейри так беззащитны перед вампирами?.. – подумала она. – Что же мне делать?..»

В расшитом бисером ридикюле у неё лежал телефон, и ей всего лишь нужно было нажать пару кнопок, чтобы сообщить о проблеме, но она не могла даже двинуть пальцем.

«О, Лилит! – в отчаянии мысленно взмолилась Белль. – Помоги!»

Гастон отпустил Белль резко, заставив кресло покачнуться; дверь распахнулась и закрылась – и Аннабелль осталась в кабинете одна. Лишь через секунду она услышала шаги в конце коридора: шериф Вольфген, сержант МакЭлвин и несколько людей.

Белль попробовала поднять руку, чтобы ощупать саднящую рану на шее. Это отняло у неё последние силы, и через миг её поглотила густая и вязкая точно нефть тьма.