Готов ли ты бить врага, защищая отчий дом, свою семью, друзей, а потом вернуться однажды с войны и на месте своего дома обнаружить горелую пустошь. И узнать, что враг со спины атаковал, налетел неожиданно и кровавым смерчем унёс всю твою семью. Твою деревню. Твой город. Весь твой мир. И лишь тонкая, едва заметная, прозрачная грань отделяет тебя от безумия. Будто ты стоишь на самом краю бездны и держишься за одну единственную волосинку. А тьма всё глубже забирается в тебя, тянет вниз, в свою бездонную пустоту. И какой огромный соблазн отдаться ей… С реальностью тебя связывает только тонкая нить, которую ты можешь легко отпустить. Ты потерял всё, за что боролся. Зачем тебе дальше жить? Для чего? Сможешь ли ты найти в себе силы, чтобы удержаться от падения в эту пропасть безумия? Сможешь ли ты найти смысл, чтобы жить дальше? Найти ту самую жизнь внутри себя…

А может ты сам тот безумец, породивший монстра? И для тебя это забава, игра. Как маленький щеночек, такой милый и пушистый. Но который носится безконтрольно и сжирает все живое на своём пути. А что не сожрёт, то понадкусывает и изуродует. Крушит всё, чего едва коснётся. А ты уже не можешь его остановить, этот клубок жестокости и безумия. Ведь он растёт. И есть ещё шанс самому придушить это кровожадное чудовище, пока оно не переросло. Но с каждой секундой, что ты думаешь и медлишь, шансов его убить всё меньше. Как у родителя может рука подняться на своё чадо? И он беспорядочно мечется по миру, ведомый своими инстинктами. Или же искусно кем-то управляемый. Но! Эти твари быстро забывают тех, кто их породил на свет. Ни один поводок или строгий ошейник не удержит его. Да и ты успеешь забыть про него. Но наш мир довольно мал… Тем более для постоянно растущей сумасшедшей и вечно голодной туши. Он обязательно к тебе вернётся. Это у них на уровне инстинктов… Но вовсе не потому, что сильно соскучился и внезапно воспылал любовью нежной к своему родителю, не для жарких объятий. Окрепший и сильно выросший, он с аппетитом откусит тебе руку, как только ты её к нему протянешь. Хотя… Даже руку тянуть не обязательно. Он с удовольствием отгрызёт твою башку, потому что все вокруг он уже сожрал. А ты остался. Один на один с собственным творением, вышедшим из-под контроля. Представляешь уже, как твой некогда милый пушистик потрошит твою мелкую тушку? Ну, что скажешь? В этом вся война. И нет в ней непричастных. И не будет никогда. И, в конце концов, каждый такой порождённый монстр сжирает своего создателя без малейшего чувства вины и угрызения совести. И ни одна косточка «хозяина» никогда не встанет ему поперёк бездонной глотки.

А ещё эта тварь тоже умеет плодиться! И если тебя не сожрал твой милый питомец, за него это легко и с не меньшим удовольствием сделают его детёныши. Расплата за создание такого чудовища всегда приходит, и ещё никому после этого не удавалось остаться в живых. И ты не исключение. Подумай хорошенько, готов ли ты умирать сам? Хотя, о чем речь… к такому вообще нельзя быть полностью готовым…

Надеюсь, моя мысль тебе ясна и полностью тобой усвоена….

*** *** ***

На улице шёл дождь. Эрик вошел в холл замка, стряхивая со своего плаща капли воды. Какие-то крики и ругань едва слышались из подземелья. Он был полностью поглощён своими мыслями, не обращая внимания на посторонние звуки. Неожиданно переложенные на него обязанности директора сильно угнетали. Хотя не такие уж и неожиданные… Втроём они тщательно готовились к неизбежным изменениям, рассматривая самые различные варианты развития событий. Но в жизни всё оказалось гораздо тяжелее…

На лестнице его догнала пожилая преподавательница, профессор Кронс. Она была очень взволнована, едва сдерживала слёзы.

– Почему ты позволяешь безжалостно пытать учеников? – сходу накинулась она.

– Вы знаете новые правила, – бросил он ей на ходу, сворачивая мокрый плащ.

– Они же дети! Они ни в чем не виноваты! – в глазах старушки дрожали слезы.

Он ненадолго остановился перед ней, стараясь смотреть сквозь неё. Послышались очередные крики.

– Каждый из них в чём-то виноват, – холодно произнес он, собираясь продолжить свой путь.

– Какая же ты тварь безжалостная! – маленькая старушка со слезами на глазах набросилась на него и отчаянно била его в грудь сухонькими кулачками. – Да за что же ты так всех ненавидишь?! А её?

– Что? – он перестал ей сопротивляться, сразу поняв о ком она говорит, и уставился на неё стеклянным взглядом.

– Она из-за тебя столько страдала! – не унималась она, обессилено продолжая колотить его в грудь. – Она же тебе жизнь спасла, собой жертвовала! Она могла погибнуть! Ты думаешь, никто ничего не знает? Все знают!

Она выдохлась и рыдая уткнулась ему в грудь. Он продолжал стоять в оцепенении. Как она туда попала? Очередной крик из подвала прозвучали для него как раскаты грома. Его сознание застелила белая пелена ярости. Он не заметил, как снёс с петель запертую и магически защищённую дверь пыточной. От мгновенного разноса его остановило само происходящее в этой комнате. Он замер в оцепенении. Посреди комнаты была подвешена девушка. Руки её были связаны в кистях и веревкой подтянуты к потолку. Одежда на ней была превращена в лохмотья, которые лишь слегка прикрывали бедра и грудь. Всё её тело было в гематомах и глубоких ранах, которые тут же заливались горячей смолой. Вокруг крутилось два парня. Один был высокий и худощавый, чем-то напоминающий самого Эрика. Кожаные брюки, высокие сапоги с ремнями. Рубашка расстёгнута почти до пояса. Коротко стриженые каштановые волосы растрёпаны. Его тонкие губы растянулись в хищном оскале, обнажая белоснежные зубы с очень заметными клыками. В руках он держал кнут и охотничий нож. Второй такой же высокий, но более крепкого телосложения. Белая рубашка, чёрная жилетка, такие же чёрные брюки и цилиндр на голове. Он сидел на одном колене лицом к камину размешивая деревянной лопаткой смолу в маленьком ковше над огнём.

– О, господин директор! – парень с кнутом широко улыбнулся Эрику театрально раскланявшись перед ним. – Не соизволите ли присоединиться к нашему увеселительному мероприятию? Эй, Сэм, хватит уже мешать её. Давай заливай.

Парень с ковшом развернулся и подошёл к их общей жертве. Продолжая размешивать лопаткой смолу, он медленно начал заливать содержимое на спину девушки. Её крик вывел из ступора директора.

– Моя слатенькая… – томно протянул худощавый ей над самым ухом и повернулся к директору, – ну так что, ты присоединишься к нашему веселью?

Эрик кивнул и, едва заметно белея, сделал шаг вперед.

– Отлично! – расплылся он довольно. – Один момент, и она вся твоя.

Он приблизился к пленнице и медленно, с ярко выраженным удовольствием, слизнул струйку крови с её полуобнаженной груди. Отходя на пару шагов назад, он жестом пригласил к телу девушки своего друга. Тот ещё более широкой улыбкой опустился на одно колено и, едва не роняя слюну как голодный пёс, слизнул кровь с её бедра.

– Теперь она вся твоя. Но только мы следующие!

Очень довольные собой они отступили на несколько шагов назад, ожидая особенного представления от Эрика. Мгновение спустя у худощавого парня с кнутом закатились глаза, и он рухнул на каменный пол. Рядом стоящий Сэм испуганно рванул к другу падая на колени перед ним.

– Маркус! Очнись, Маркус! Что с тобой? – хрипел он, испуганно хлестая по щекам своего друга.

Но через мгновение и он оказался в том же положении. Эрик с сильной дрожью в коленях подошел к парням. Под пальцами, приложенными к их шеям, отозвался пульс. Живые. На всякий случай он потряс каждого из них. Не теряя драгоценного времени, он быстро подошел к столу и расстелил свой уже немного подсохший плащ, перерезал веревки, стягивающие запястья девушки охотничьим ножом её мучителя, и поймал уже безсознательное тело. Ни к чему в жизни он не прикасался с такой трепетной нежностью и заботой. Его руки дрожали заворачивая её в плащ.

– Прости меня, родная, – прошептал он ей на ухо, бережно поднимая её на руки.