Всё-таки любопытство переселило. Пробка выдернута, из бутылки повалили клубы сизого дыма. Лиза с лёгким волнением и вниманием наблюдала за происходящим. В её мыслях промелькнуло опасение и бесследно улетучилось. Высвободившийся дым, тем временем, уплотнялся и приобрёл форму человека, накрытого простыней с вырезанными глазами. Полупрозрачное тёмное существо не имело ног или чего-то похожего на них. Оно кружило по комнате, то взлетая под самый потолок, то ныряя под мебель.

– У-у-у-у! – издавало существо заунывные звуки. – У-у-у-у!

– Кто ты? – крикнула ему девочка. Внезапно охвативший её страх не позволял говорить спокойно.

– У-у-у-у! – протянула летающее нечто.

Лиза несколько раз повторила свой вопрос. Последний раз она смогла произнести его спокойно, несмотря на то, что от волнения сердце билось быстрее. Но ничего нового от этого непонятного летающего бесформенного существа она добиться не смогла.

Первые яркие эмоции схлынули и уступили место холодному рассудку. Никакой опасности её ощущения не предвещали. Для успокоения совести и всё ещё вертящихся в голове сомнений были выбраны две маленькие подушки, три клубка ниток и чей-то закрученный в дугу спиральный рог. Пролетевшие сквозь тень кинутые предметы убедили её в безобидности этой новой сущности. Было решено звать тень из бутылки просто Тень. Да и в бутылку её загонять только на ночь, чтобы спать не мешала. Тень, тем временем освоилась в пространстве. Движения её из быстрых и хаотичных стали медленнее, спокойнее и плавнее. Заунывный вопль стал тише и теперь похож на причитание какой-нибудь старухи себе под нос.

В глубокой задумчивости Лиза надкусила яблоко.

– Что же мне с тобой делать-то теперь? – жевала она, глядя на Тень.

Тень в ответ снова замельтешила по комнате, беспокойно завывая.

– Ну хватит уже… – поморщилась девочка. – Будешь мне мешать спать и отвлекать от дел, отправлю обратно в бутылку.

– У-у-у-у… – смиренно прогудела тень.

Такая реакция тени девочку немало удивила. Значит, можно будет со временем как-то научиться общаться с этим существом. Пока у Лизы шёл процесс осмысления ситуации, Тень выбрала себе место в углу на сундуке с подушкой и тихо подвывала себе под… нос?… сжавшись в тёмный комочек густого дыма на той самой подушке.

*** *** ***

Её глаза слипаются от засыхающих слёз и крови. Очередная волна боли вырвала из неё крик. Глаза её резко распахнулись, слёзы потекли по щекам. Положение её неизменно, кисти рук связаны верёвкой. Под узлом продет большой крюк, от которого тянется к потолку ещё верёвка. Ноги её не имели опоры под собой. Они были связаны так же, как и руки, только эта верёвка с крюком висела свободно. Пальцы рук онемели и отказывались подчиняться. Собственные суставы ей ощущались, как заржавевшие шестерёнки. Тело ещё способно реагировать на боль криком и сокращением мышц, но сознание её уже давно было затуманено. А палач её успел немного отдохнуть… Иногда его сменял кто-то не такой тренированный и могучий, но всем своим существом ненавидящий её. Эту ненависть она ощущала каждой клеточкой своего тела, в каждом его ударе кожаным кнутом. Несколько быстрых резких ударов, крик её угасает до слабого стона. Одежда уже давно превратилась в кровавые лохмотья. Или это её собственная кожа? Её серо-голубые глаза застилал туман. Звуки доходили до неё словно через вату. Слёзы перестали течь, они просто закончились.

Её тело дважды куда-то дёрнули и она ощутила, как от прилива крови начала колоть руки. Голова на миг прояснилась.

– Несите золото! – услышала она до боли знакомый, почти родной голос. – Я зажарю эту маленькую тварь!

Сил задать вопрос «За что?» у неё уже не было. Даже в собственном сознании. Её охватило сожаление. Боль стала постоянной и равномерной, и почти перестала ощущаться. Тот, кого она считала союзником, другом, её предал. Нет, не её, он предал всех. И ненавидел всех. Но в его руках оказался ребёнок. Да, с многими знаниями и хорошо тренированный. Но это ничто в сравнении с ненавидящим всех, крепко сложенным, почти взрослым мужчиной. Голова её становилась тяжелее от прилива крови. Боли уже совсем не ощущалось. Только звук шипящей кожи и запах горелой плоти. Стройки крови заливают глаза. Сознание уходит…

Выплеснутое на голову ведро ледяной воды немного привело её в чувство. Холодный каменный пол, лужи засохшей крови, слегка размытые водой. От удара ногой по животу тело её сложилось пополам. Оказалось, что руки и ноги всё ещё связаны. От резкого рывка за руки вверх её голова откинулась назад. Изображение перед глазами тут же поплыло. Сил не было, всё вокруг в тумане. Какие-то голоса, одни кажутся очень знакомыми, другие нет. Или она их тоже знает?

Звук шипящего на сковороде жира, запах чего-то горелого. Животом слабо ощущалось какое-то тепло, будто кто-то очень жёсткий, холодный и горячий одновременно полз по животу. Она опустила голову на сколько это было возможно. К её голому израненному животу чья-то мужская рука прижимала кусок яркого блестящего желтого металла. Оттуда и шли шкворчащие звуки и запах жареного. Вдруг рука резко отдёрнулась вместе с этим куском металла. Вместе с металлом оторвался от тела кусок прикипевшей к нему кожи. Волна боли снова прокатилась по телу, гася в девичьих затуманенных глазах свет.

Разряд тока вернул её сердце к работе. Дыхание, медленное и поверхностное, постепенно возвращало её к жизни. Сколько раз это уже происходило? Десять? Пятнадцать? Больше?… Счёт давно был потерян и каждая остановка сердца казалась последней. На этот раз она даже не смогла открыть глаза. Снова резкий рывок. Ориентация в пространстве потерялась окончательно. С разных сторон сыпятся на тело удары плетью, кипела на золоте кровь и пригорала её собственная плоть. Она уже перестала различать запахи, звуки, ощущения. Всё смешалось в однообразную липкую грязную кашу. Миг невесомости. Удар об каменный пол, в лужу крови. Ледяная вода. Удар ногой в живот. Сердце бьётся всё реже. Сознание снова уходит. Как ей хочется надеяться, что на этот раз навсегда. Что этот раз последний…

*** *** ***

Это огромное страшное существо, порождение чьей-то воспаленной фантазией и непомерными амбициями. Огромная амёба, поглощающая всё живое на своем пути, разрушающая жизни и судьбы простых людей, целых миров и цивилизаций.

Те, кто говорит, что к войне не причастен, либо лжет, либо это вечно голодное чудовище ещё не добралось до них, что маловероятно. Нет в войне непричастных, тем более в таких масштабных. Не бывает так. И не будет никогда. Если у тебя в лёгком, к примеру, вдруг обнаружили маленькую опухоль, думаешь она никак не повлияет на сердце или на почки? Повлияет, ещё как! Даже если она маленькая. И чем больше она разрастается, тем сильнее её влияние. А лекарств нет, врачей нет. И ты один на один с ней. И начинается самая страшная игра. И ты ждёшь, кто же победит? Либо опухоль в конце концов тебя сожрёт, либо проснётся иммунитет и сожрёт её.

Даже если эта амёба ещё маленькая или до тебя не добралась, то может она не доберётся никогда. Ты всё равно останешься равнодушным? Может потому, что ты не знаешь, каково это быть переваренным монстром? Или полупереваренным, что может оказаться ещё хуже. Ты не видишь, как люди уходят на войну. Не знаешь, как эти огромные жернова перемалывают каждого попавшего в них. Как взрослые готовят из детей диверсионные отряды, потому что больше не из кого. Как их родители пытаются спасти каждого воина из той выплюнутой недопереваренной массы.

Это тот серый туман, который, едва касаясь тебя, забирается в самые глубокие и потаённые места внутри и выворачивает всё твоё существо наружу, всю твою глубинную суть. Ты не знаешь, каково это. Что переносят воины в плену? Когда ты связанный висишь над полом или прикован цепью, а враг режет тебя, поджигает и просто бьёт кулаками по телу в попытках выведать информацию. Или это делает тот, кого ты всегда считал союзником, или другом. Или даже братом родным. И ему не нужны от тебя никакие секретные сведения, он тебя просто ненавидит. Может, ты понимаешь за что, а может и нет. Но ничто и никогда не оправдает этих зверств. И ты уже рад бы умереть, но только твой мучитель решает это за тебя. И ты уже согласен даже на самую паршивую, гнусную, отвратительную смерть, лишь бы это все поскорее закончилось… Но нет! Для него это наслаждение, которым он готов упиваться целую вечность.