Разве что убивать каждого первого служителя Ормоса. Тогда уж точно не промахнешься.

— Отлично! — негромко и зло хохочет Лаура. — Хоть кто-то живой объявился. Да целая армия прямо. Команда женщин, стариков и даже детей. Хочешь последние новости? Твой друг в лапах жрецов, а твоя подружка способна только скулить.

Теплая рука обнимает за плечи. Белла, как раненый зверек, прижимается к худому плечу Грегори. Цепляясь за последнее, что еще осталось.

— У нее только что убили мать. — Зачем он об этом напомнил? Арабелла жалобно стонет, сжимаясь от боли. — Тише, не плачь. Мы идем спасать Вита. И остальных. Веди нас.

Значит, остальные и впрямь существуют. Где-то. И туда они с Витольдом шли. Наверное.

Что враги сделают с Витом? Или уже сделали? Казнят? Тоже скормят Ормосу?

Виктор — жив? Грегори, скажи, что брат Беллы — жив! Тогда она еще попытается… вернуться. Склеиться. Собраться вместе.

— Да она уже и без меня туда шла. По крайней мере, в том направлении. Вряд ли только соображала, зачем. И что собиралась делать. Только там не пройти. Всё перекрыто, и голодный Ормос караулит. Но есть другой способ. Убить змеиного короля Мэнда. Тогда им станет не до твоего Вита.

— А это возможно? До сих пор этот больной маньяк почему-то жив.

— Всё возможно. Все смертны. Если знать, чем и как убивать. Я не зря ошивалась во дворце.

— Я уже понял, что ты из Эвитана, — уже мягче произнес Гор. — И чем же?

— Змеиным оружием. Клинком из застывшего яда Ормоса.

— И где его взять? У Ормоса из-под скользкого бока? Там и отлить?

— Нет — в королевской оружейной. Вполне открыто. В бывшей Алой Башне. Там когда-то красные розы зимой цвели — для живых… Он уже давно отлит. Но тебе (и любому другому) его и брать бесполезно. Умрешь от жгучего яда раньше, чем шелохнешься. Чтобы только удержать Змеиный Клык, нужно быть Посвященным. Хотя бы низшей ступени.

— И где я сейчас возьму Посвященного? — в хриплом голосе Грегори — смертельная усталость. — И еще не пришибу при этом. Ладно, где его ловить?

— А он у вас есть, — усмехнулась рыжая девушка. Оскалилась. — Я. Я же сказала, что сойдет и низшая ступень. Даже самая низшая.

2

Аристид уже когда-то был в Мэндском подземном дворце Бессмертных. В отличие от Анжелики.

Но туда им сейчас и не надо.

Подземелья Детей Ночи ведут почти к самому дворцу короля-жреца. Почти.

И сейчас большая часть подданных вечно юного Князя Ночи просто собралась широким кольцом вокруг. На безопасном расстоянии. На почти безопасном.

Ждут.

А вот лица и Аристиду незнакомы. Все, кроме сына.

Как впервые видят Древнего и они. Даже острые клыки оскалили. Неуверенно. Примерно чувствуют, сколько из них тогда останется здесь навеки. Или уже нигде.

Приземлился Аристид шагах в пяти от ближайших. Анжелика отстала лишь на миг.

— Он похож на нашего Князя, — изумленно воскликнул кто-то.

— Неверно. Не я на него, а он на меня, — усмехнулся Аристид.

— Отец… — вечно юное изумленное лицо. Что на нем — искренняя радость? И… облегчение.

Будто лунное сияние расходится золотыми волнами. Накатывает на приближенных, на древние стены, на мрачные витражи вражеского дворца…

Зато среди Бессмертных — явное замешательство. Не ожидали? Не настолько древние? Все обращены уже при этом мальчике? Куда делись остальные? Разбежались? Худшее лучше не предполагать. Все-таки этого вечно юного Князя любит маленькая Иза.

— Он — ваш отец в смертной жизни? — удивился кто-то из ближайших соратников. На вид — чуть старше своего Повелителя.

Среди них и впрямь мало тех, кто успел повзрослеть.

— В обеих, — вдруг открыто улыбнулся Князь. — Мой отец и мой создатель, где ты был так долго? Я так тебя ждал!

И кинулся с объятиями. Можно сказать — на шею. Чуть ли не повис.

Под изумление подданных. И причин для такого у них больше одной.

Вряд ли подобное признание уместно без подробностей. Даже Дети Ночи не слишком поймут отца, вдруг обратившего шестнадцатилетнего сына.

Но для объяснений не осталось времени. Да и Аристид для них слишком горд. И не за тем сюда прибыл.

Придется потом Князю лично выкладывать семейную историю любопытствующим. Если снизойдет. И сочтет нужным.

Раз уж не осталось живых свидетелей. Не-живых.

Будто ночная птица взмахнула антрацитовыми крылами — колыхнулся звездный плащ. И сияющие темные локоны. Ярко сверкнули необычайно ясные глаза — тени звезд уже небесных. На шею Анж кинулась Иза. И действительно повисла:

— Наконец-то ты с нами, сестра! Лучшего создателя нельзя и пожелать — ты станешь сильнейшей из нас. Ради этого стоило ждать так долго. Но как ты могла так рисковать собой, Анж⁈ Я уже тебя оплакала. Я так боялась, что уже тебя потеряла!

3

Почему-то Витольд ждал безумного короля-жреца. Но нет, в черно-алом зале — одни глухие капюшоны его змееглазых приспешников.

И эбеновый алтарь в застывших потеках. Хорошо, здесь нет Арабеллы. Она бы поняла, чья эта кровь.

Настежь распахнута дверь — размахом в полстены. А из нее — ветвится широкий лаз в непроглядное подземелье. Под легким углом.

Жрецы ждут полумертвую Змею на пиршество. Жертва — тоже. Он, Витольд.

И не только.

У соседней стены — огромная шевелящаяся куча. Тел. Живых. И связанных. Мужчины, женщины, дети, старики. Часть — эвитанцы, остальные — нет. Местных нахватали. И, похоже, даже далеко не всех знатных.

Похоже, следующие жертвы. На каждого черных столбов не хватит. Окончательно спятившие жрецы теперь режут сразу толпой?

Витольд сразу заметил среди обреченных три или четыре знакомых лица… и накрепко стиснул зубы. Об этом думать сейчас нельзя!

Как и об оставленной в Эвитане Алексе! Но там хоть есть честный кардинал Александр. И он поклялся.

Где же проклятый свихнутый монарх свихнутого Мэнда? Почивать на мягких перинах отправился? Отдохнуть от трудов праведных, подлая, сволочная скотина?

Пока волокут, Вит не только огляделся. Еще успел надавать изрядных пинков и крепких тумаков — куда дотянулся. И даже удостоился отборной ругани. На неизвестном языке. Правда, какой-то слишком… размеренной. Эти рыбокровные скоты даже злиться, как нормальные люди, не умеют.

И в ответ Вита двинули тоже — почти равнодушно. Привычно. Отвлеклись всего на миг — увы, времени вырваться не хватило. В кровавый зал втащили еле живого короля Георга Ларнуа. И поволокли к соседнему столбу. Именно поволокли — слабые ноги больного старика не держат.

Но не от страха. Его в потухших черных глазах — нет. Престарелый король именно болен.

Приковали их рядом. Методично и аккуратно, как быков на бойне. Хором затянули мерзопакостную муть на древнем языке. Прилежные мальчики из церковного хора нашлись!

— Верую в Творца милосердного и всепрощающего, — искренне прошептал Витольд. — Творец, в руки твои вручаю душу свою.

Если Творцу служат подобные благородному кардиналу Александру, в такого Создателя всего сущего стоит верить…

— Творец милосердный… — еле слышно попытался повторить и король Аравинта.

Охрипший, сорванный голос ему не подчиняется. Да и как говорить — если половина лица неподвижна?

Молитвой Витольд захлебнулся — плотный кляп забил рот слишком глубоко. Мешает дышать. И воняет. Половую тряпку, что ли, с затоптанного пола подобрали? А прибраться здесь некому? Всех слуг-уборщиков уже успели перерезать?

Ничего, кляп — мелочи. Главное, что Витольд ведь успел снять того здоровенного охранника и обыскать. И даже бросить драгоценный ключ в клетку с жертвами. Дальше выберутся сами.

Просто не успел спастись сам, но это ведь не самое главное?

Правда, он не знал, что нужно спасать еще и тех, кого уже успели приволочь сюда!

И если Творец и впрямь — милосерден, он направит грешную душу Витольда туда, куда заслужено. Хоть в Светлый Ирий, хоть в Ледяную Бездну, хоть еще куда. Но только не в пасть к древней змее из совсем другой религии. Напрочь проигравшей эту битву еще в замшелую древность. Иначе сейчас ее жрецы не прятались бы по темным, склизким катакомбам и сырым подвалам.