– Вот что хотите со мной делайте, – сердито пробубнила Карина, косясь на насмешливо вскинувшего брови некроманта. – Но я прямо пятой точкой чувствую здесь огромный подвох!

– Хочешь со мной остаться, мышка? – растянул губы в плотоядной улыбке Кристиан, сам еще не решивший хочет он этого на самом деле или нет. Хотя, от его желания мало что зависело, ей все равно придется рискнуть жизнью и спуститься в мир Теней. Но вот провести с ней парочку страстных ночей он бы не отказался. Следовало признать, что его к этой язве влекло со страшной силой.

– Вот еще! – ответила девушка.

– Тогда милые дамы, отправляйтесь в приготовленные для вас комнаты, – указал рукой на лестницу Эмиль, уставший от этого вечера так, словно он провел ни один бой. – Утром за завтраком предоставим вам всю возможную информацию о мире Теней и артефакте Арголы.

– Просто отлично, – пробурчала пухляшка, направляясь вслед на Кристианом, который молчаливым жестом велел следовать за ним. Девушки, настороженно осматриваясь по сторонам, вскоре скрылись на втором этаже, а маги протяжно и облегченно вздохнули. Раан же окинул тяжелым взглядом угробленного Соней зомби и отправился в кухонное помещение за тряпкой и ведром. Ведь если труп можно было убрать с помощью левитации, то вот следы его окончательной смерти придется оскабливать от пола вручную и переложить это дело на плечи того же самого Земы, сейчас находящегося в пьяной отключке в одной из комнат замка, никак не получится. Ведь то, что поручил учитель лично ему, он должен неукоснительно сам и исполнить. Как же это все достало! У него возраст и знания позволяли уже личного ученика брать, только вот загвоздочка – не откуда было! Мать Тьма Великая! Да за что ему это все?

– Как мы их развели, а? – довольно прошептал Эмиль, наклоняясь к Назаришу, когда женские голоса окончательно стихли.

– Давай, за успех нашего мероприятия, длящегося более четырех сотен лет! – поднял бокал в воздух Дамир, но тут перед его лицом материализовался призрак любимой матушки, которая смогла вновь вернуться в зал после ухода Кристиана, которого она довольно сильно побаивалась. Развоплотит еще, чего доброго и кто тогда за ее сыночком присмотрит? Кто научит жизни и даст неоценимые советы?

– Прекрати пить, Дамир! – строго проговорила она, наставительно помахав перед его носом полупрозрачным пальцем. – Ты так в алкоголика превратишься, как твой дядюшка Роланд. Немедленно поставь стакан!

Гогот его товарищей маг не поддержал и принялся размахивать рукой перед лицом, стараясь избавиться от назойливого призрака, которому подобные манипуляции были безразличны.

– Поставь стакан, я сказала!

– Изыди! – гневно повторял он, не в силах отогнать ее. – Изыди, достала уже!

– Ты должен слушаться матушку, друг! – покатывались со смеху Назаришш и Эмиль, преспокойно опустошая свои стаканы в то время, как Дамир под яростным взглядом призрака, застывшего от него на расстоянии нескольких миллиметров, подобного позволить себе никак не мог.

– Сыночек, а помнишь, я тебе про наследника говорила? Может, озаботишься этим вопросом хотя бы в этот раз? Вон сколько здесь чудесных девушек! Пусть кто-нибудь родит мне внука, это же не так и тяжело. Если ты забыл, как это делается, я могу и напомнить! А потом, когда портал вновь откроется, отправишь ее с благословения Темной. Ребеночка же я помогу воспитать…

– А-а-а-а! – яростно взревел маг, вскакивая с дивана, и, размахнувшись, с силой швырнул стакан в стену рядом с камином. Множество мелких переливающихся осколков усеяли каменный пол, но мужчина сейчас думал об учиненном беспорядке в последнюю очередь. Эти постоянные и бесконечные разговоры о необходимости наследника уже так извели его, что одно упоминание об этом заставляло терять рассудок и впадать в бешенство. – Да оставь ты меня в покое! Раан! Я тебе когда-нибудь голову оторву за то, что привязал ее к замку!

– А я здесь причем? – устало пожал плечами рыжий, внося в зал ведро с водой и принявшись за уборку. И зачем он вообще свой нос сюда сунул? Не звал ведь никто! Молодцы Димитрий, Виктор и Анвариэль, наверняка уже отдыхают в свое удовольствие после межмирового перехода.

– Все, я спать, – зло процедил Дамир, размашистым шагом покидая зал, так как когда матушка входила в раж и начинала читать нотации, спасения уже не было. – И не смей идти за мной, иначе натравлю на тебя Кристиана!

– Конечно, конечно, сыночек. Это ты правильно решил – отдохнуть. Я совсем не против! А девушку тогда завтра тебе присмотрим… – призрачная женщина довольно потерла руки и подмигнула ухохатывающимся над другом магам. Ответом ей стало очередное раздраженное рычание, на которое леди Ровена не обратила никакого внимания. Уж в этот раз она постарается и обязательно своего добьется! Нельзя упускать такой прекрасный шанс стать бабушкой, пусть даже и в посмертии!

– Ладно, думаю нам тоже пора закругляться, – пьяно пробормотал Назаришш, с трудом поднимаясь с кресла и, слегка пошатываясь, направился к неприметной двери, спрятавшейся за гобеленом, так как еще много лет назад, когда они все разругались до такой степени, что чуть было не поубивали друг друга, а потом несколько лет вообще не разговаривали, он предпочел поселиться в одном из полуразрушенных домов для прислуги, расположенном недалеко от зама. Этот дом, правда, был уже давно отремонтирован и теперь служил его личным убежищем, которое он ни за что не променял бы даже на самые роскошные апартаменты главного замка.

– Давай, увидимся за завтраком, – отсалютовал ему Эмиль полупустым стаканом и, осушив его, развалился на диване, закинув длинные мускулистые ноги на подлокотник. Ему было лень подниматься к себе в комнату, поэтому он решил заночевать прямо возле камина, где уже догорали поленья. Он любил спать здесь, в холле замка, сквозь сон прислушиваясь к ночным шорохам, мечтая однажды вырваться из этой клетки, в которую его запихнул собственный отец. Отец.... Эльф тяжело вздохнул и грустно улыбнулся. Оставил ли он после себя наследника, или за Венец Власти Эзры между ближайшей родней началась грызня? Эландриэль отправил сыну первое и последнее свое письмо еще три сотни лет назад, незадолго до своей смерти, которую Эмиль почувствовал всем своим нутром, ведь все эльфы, родственники первого порядка, связаны между собой незримыми жизненными нитями. Он и не ожидал, что ему будет настолько больно потерять того, кто сначала предал его мать, а затем и отрекся от него самого. Мужчина дословно помнил содержание этого послания, так как не единожды перечитывал его, поражаясь сквозившему в каждой строчке переживанию за его судьбу. Если бы в свое время отец не поверил клевете и не сослал в изгнание жену, прекрасную Милануэль, прежде прогнав ее через строй солдат, где каждый мужчина отвешивал болезненный удар деревянной палкой в наказание за измену, которой она даже и не совершала, в чем Эмиль был абсолютно уверен, все могло бы сложиться по-другому. Милануэль от нанесенных увечий, моральной травмы и новых жизненных реалий, заключающихся в разваленном продуваемом всеми ветрами доме в Цепных горах, являющихся северной границей Эзры, без какой-либо медицинской помощи и поддержки тихо скончалась, так и не придя в себя от предательства мужа. А наследный принц, праздно проводящий время в Академии узнал об этом, только когда связующая нить с матерью болезненно натянулась и лопнула, оглушив его настолько, что он вначале подумал, будто бы сам только что умер. Воззвав к Пресветлой, которую он чтил всю сознательную жизнь, Эмиль, обливаясь слезами и ползая на коленях возле величественной статуи, просил ее наказать повинных в смерти любимой матери, лишенной даже возможности связаться с сыном. Но Богиня так называемого добра, осталась глуха к его мольбам, что для юного принца, погруженного в горе, означало одно – она считает наказание невиновного незначительным действом, не стоящим ее внимания. Тогда он, догадываясь, что его новый друг Кристиан поклоняется Претемной, пришел к нему с просьбой о помощи. Эмиль, проклиная в запале весь светлый мир, решил обратиться к тьме, надеясь хотя бы у нее найти понимание и свершить месть над заговорщиками, избавившимися от Милануэль, законной королевы Эзры. Ведь тьма не так милосердна, как свет, тьма жестока и беспощадна и не приемлет никаких оправданий, как говорил всегда его отец, которого он тоже возненавидел за то, что тот поверил клевете. А принц буквально грезил, как в муках и невыносимых страданиях будут один за другим умирать убийцы матери и лишь эти мечты не давали сойти с ума и окончательно погрузиться в пучину горя. Некромант, видя, что другого пути для друга нет, все же внял его просьбе, и отвел Эмиля к алтарю Претемной, сокрытому в старых катакомбах, расположенных недалеко от Академии Воинов Света. Эльф провел там всю ночь, принимая новую, темную суть, выкорчевавшую с острой, режущей внутренности болью весь свет, что был у него до этого. Яркая синева глаз, являющаяся отличительной чертой королевского рода, исчезла, и на утро из катакомб вышел молодой мужчина с черными, словно безлунная ночь, пугающими глазами, источающими истинный мрак. Тьма, затребовав клятву вечной верности, подарила облегчение, тьма подарила понимание и освобождение от грызущего нутро горя, позволив свершить месть над предателями, а невиданное прежде могущество стало лишь очередным доказательством того, что юный принц принял верную сторону. Чем он пожертвовал? Что подарил Претемной, чтобы переродиться? Вспоминать об этом было сложно до сих пор. Ведь даже сейчас, спустя столько лет, перед его закрытыми глазами стояло прекрасное личико его суженой Аманды, жизнью и счастьем с которой ему пришлось пожертвовать во имя мести. Претемная сначала показала то, как бы могла сложиться их жизнь, даже лица общих детей, что с обожанием взирали на отца снизу вверх, а потом сообщила, что платой будет ослепляющая ненависть возлюбленной и невозможность иметь детей от другой женщины. И либо Эмиль заставит любимую мучиться рядом с ним и будет ежесекундно чувствовать ее отвращение к себе и детям, что родятся от него, либо он просто разорвет помолвку и позволит ей быть счастливой с другим. Принц выбрал тогда одиночество, и никогда и ни при каких обстоятельствах не позволил себе сожалений по этому поводу. А когда он, с помощью темной, непостижимой для светлых эльфов магией, ворвался во дворец и на глазах отца свершил свою желанную месть, после чего разорвал помолвку с одним из влиятельнейших родов Эзры, то Эландриэль просто взял и без выяснения причин отрекся от сына, посчитав мерзким, оскверненным тьмой отступником. Только вот взять под стражу того, кто обладал небывалой силой, не получилось, и Эмиль благополучно сбежал из королевской резиденции, отравившись в добровольное изгнание. Поэтому, когда возле него, уже здесь на острове, материализовалось послание от так называемого отца, он пришел в несказанное удивление, а его суть и вовсе вызвала шок. Правитель Эзры каялся в каждой строчке, просил прощения и заверял, что всегда любил своего сбившегося с праведного пути сына. Он выражал надежду, что Эмильдриэль рано или поздно освободится из заточения, и когда это все же произойдет, он проявит мудрость и благоразумие и не пойдет снова войной против всего мира, не утопит его в крови и ненависти, подняв против воинов света тысячи мертвецов. Эландриель писал о всепрощении и милосердии, о взаимной любви и понимании, надеясь тем самым затронуть то светлое, что еще тлело в душе циничного темного мага. Только вот правитель эльфийской автономии слегка запоздал с подобными признаниями и разговорами, которые требовались юному, неопытному принцу, потерявшему глубоко любимую матушку, но никак не сложившемуся, вкусившему могущество, ожесточившемуся против всего мира, мужчине. Однако… это письмо Эмиль все еще бережно хранил в одном из ящиков своего комода, предварительно наложив на него иллюзию невидимости и время от времени перечитывал…