Новый подъем русской геральдики пришелся на последние годы царствования Николая I и начало правления Александра II. Во многом это было связано с общим курсом на усиление государственного патриотизма. Теория «официальной народности» требовала актуализации национального прошлого.
Именно при Николае I создается великая национальная опера «Жизнь за царя» М. И. Глинки, принимается первый русский официальный гимн «Боже, Царя храни!», визуальным воплощением возрождения культурных традиций допетровской Руси становится архитектура К. А. Тона, к 1849 году закончившего строительство Большого Кремлевского дворца. Народные мотивы входят в моду при дворе: достаточно вспомнить платья придворных дам и самой императрицы Александры Федоровны в национальном стиле, принятом уже на коронации Николая I. Особенно усилились эти мотивы после «Весны народов» 1848–1849 годов, отразившейся на политике российского правительства (в 1849 году русская армия совершила Венгерский поход, оказав помощь австрийской монархии в подавлении революции в Венгрии). Идея Русского царства как ответственного за судьбу православия во всем мире привела в середине 1850-х годов к открытому конфликту с Османской империей и Крымской войне, которая закончилась для России поражением. В преддверии Великих реформ новый император Александр II усилил курс на укрепление государственных начал в идеологии и подъем морального духа своих подданных.
Эта общая тенденция в культуре способствовала повышенному вниманию к истории и памятникам старины. Достаточно вспомнить о строительстве нового здания Оружейной палаты, где были выставлены исторические сокровища русских царей, в том числе древние государственные регалии; о роскошном издании «Древностей Российского государства, изданных по Высочайшему повелению…» (В 6 т. М., 1844–1853) с рисунками художника Ф. Г. Солнцева; о первых научных реставрациях-реконструкциях (на тогдашнем уровне науки) памятников русской старины, в том числе кремлевского Теремного дворца. Вся эта деятельность не могла не затронуть и геральдику как наиболее яркое и емкое воплощение государственной идеологии и истории.
В 1855 году в Петербурге вышел в свет первый научный труд по русской геральдике – «Русская геральдика» Александра Борисовича Лакиера (1824–1870), выпускника Московского университета, магистра права, служившего в Министерстве юстиции и затем в Сенате. Лакиер занимался историческими исследованиями, в том числе геральдикой, фалеристикой и историей монаршей титулатуры. За свою книгу он удостоился престижной Демидовской премии.
Во введении А. Б. Лакиер писал, что к созданию этого труда его побудило отсутствие в немногочисленной геральдической литературе истории именно отечественных печатей и гербов. Он обратился к изучению русских средневековых печатей, на которых помещались разнообразные эмблематические изображения. В этой эмблематике он и усматривал национальные истоки русской геральдики, и, хотя это было очевидным преувеличением, Лакиер, по сути, первым в исторической науке привлек внимание к допетровской геральдике, прежде всего государственной и территориальной. В частности, он впервые проанализировал историю российского государственного герба с точки зрения его составных элементов. Отдельные разделы его труда посвящены западноевропейской геральдике и ее происхождению, российским дворянским гербам и их систематизации. В целом он создал впечатляющую картину истории отечественной сфрагистики и геральдики, заложив прочный фундамент ее научного исследования. Для геральдической науки в России этот труд является таким же основополагающим, как «История…» Н. М. Карамзина для истории России. И хотя геральдика как наука со времен Лакиера ушла далеко вперед, его книга не утратила своего значения и периодически переиздается, зачастую в роскошном и, конечно, абсолютно ненаучном виде.
Еще в период правления Николая I в связи с административными преобразованиями и возросшим объемом работы произошло изменение внутренней структуры и статуса Герольдии. В 1832 году в Герольдии были учреждены три экспедиции (геральдикой занималась 1-я) и утвержден новый штат, а в 1848 году она была преобразована в департамент Сената. Из ведения нового департамента дела по гражданской службе передавались в другое подразделение, таким образом, вся работа Герольдии сосредоточилась на делах о дворянстве и почетном гражданстве (это было новое сословие, образованное в 1832 году). 10 июня 1857 года при канцелярии Департамента герольдии было образовано специальное Гербовое отделение, которое и занималось составлением гербов. Тем самым все вопросы официального герботворчества сконцентрировались в особом государственном учреждении – подразделении департамента во главе с управляющим, которым стал барон Борис Васильевич Кёне (1817–1886).
Человек он был весьма своеобразный, но русская геральдика (и не только геральдика) обязана ему очень многим. Бернгард Карл Кёне, уроженец Берлина еврейского происхождения, сын государственного архивариуса, учился в Лейпцигском и Берлинском университетах, занимался нумизматикой и после защиты диссертации получил звание приват-доцента Берлинского университета по кафедре нумизматики и археологии. Одновременно он являлся секретарем Берлинского нумизматического общества и руководил изданием его журнала. В Россию его пригласил известный нумизмат Я. Я. Рейхель, служивший в Экспедиции заготовления государственных бумаг. По его протекции Кёне в 1845 году был определен помощником начальника Первого отделения Императорского Эрмитажа (собрание антиков и монет). В Эрмитаже Кёне прослужил несколько десятилетий, с 1850 года – во Втором отделении музея (картинной галерее), и, кстати, выяснил историю покупки Екатериной II берлинской коллекции картин коммерсанта И. Э. Гоцковского в 1764 году (эта дата считается началом истории Эрмитажа). Безуспешно пытаясь попасть в состав Петербургской академии наук, Кёне в 1846 году организовал Археологическо-нумизматическое общество (позднее Русское археологическое общество), куда привлек многих крупных ученых, наладил издание его «Записок», активно пропагандировал общество на международной арене. Правда, в 1853 году неприязненное отношение нового руководителя общества великого князя Константина Николаевича заставило Кёне расстаться со своим детищем. Из-за стремления заручиться поддержкой высокопоставленных лиц, финансовых манипуляций на нумизматическом рынке и любви к всевозможным наградам, отличиям и званиям Кёне пользовался дурной репутацией. Однако служебная и научная его активность была совершенно потрясающей. Александр II всецело доверял его знаниям в области геральдики и фалеристики. Научные работы Кёне известны на семи языках. Наиболее существенная из них – «Исследования об истории и древностях Херсонеса Таврического» (СПб., 1848). В 1858 году Кёне неверно атрибутировал сребреник Ярослава Мудрого, приписав эту монету князю Олегу. Эта ошибка вызвала критику коллег, а упорство Кёне в отстаивании своего мнения сильно подорвало его и без того не слишком высокое научное реноме. Под конец жизни Кёне дослужился до чина тайного советника, был членом 30 зарубежных научных обществ и академий, а в 1862 году получил титул барона от правительницы (за малолетством принца) микроскопического немецкого Рёйсс-Грейцского княжества. Девиз его герба, занесенного в Общий гербовник, в переводе почему-то со старошотландского звучит как «Мы врагов не боимся!».
В процессе подготовки к коронации Александра II и вскоре после нее именно Кёне разработал новый проект российского государственного герба: три его варианта – Большой, Средний и Малый – были утверждены императором 11 апреля 1857 года. Кёне создал также родовой герб Романовых, систему гербов для членов императорской фамилии, а также флаг гербовых цветов (черно-желто-белый), употреблявшийся вплоть до коронации Александра III в 1883 году.
На посту управляющего Гербовым отделением Департамента герольдии Кёне осуществил масштабную реформу русской геральдики, стремясь унифицировать и придать системность корпусу российских родовых и территориальных гербов. При этом он руководствовался формальными правилами и традициями западноевропейской, прежде всего немецкой геральдики. Среди существенных его нововведений – разворот движущихся фигур во многих гербах в правую сторону (как это было принято в европейской геральдической традиции). Так, в правую сторону «развернулся» и московский Георгий Победоносец. Ряд фигур, которые Кёне счел неприемлемыми для геральдики, был заменен на новые, более «геральдичные»: например, место прядильного станка в гербе подмосковного города Богородска заняли шесть червленых пустых ромбов. Изменилась и структура городских гербов: если раньше городской герб делился горизонтально на две части, из которых в верхней помещался герб губернии, а внизу – собственно города (система, возникшая в екатерининскую эпоху), то теперь для губернских гербов (в составе городских) отводилась так называемая вольная часть в верхнем правом углу щита. Опираясь на распоряжение Николая I 1851 года, Кёне ввел систему украшений гербовых щитов территориальных и городских гербов – корон, венчающих щит, фигур, располагавшихся за щитом или обрамлявших его, – дубовых листьев, колосьев, орденских лент, скипетров, знамен, якорей и т. д. Все это делало российские гербы изобразительно более пышными и геральдически насыщенными.
