– Да нет, дом ее поджег, чуть всю улицу не спалил. И к кокийарам[25] ушел!

Глаза Аньес блестели, щеки разгорелись. Теперь даже суровые взгляды Ришара не удерживали встречающихся на их пути мужчин от восхищения такой красивой девицей.

Нахмурившийся Ришар переложил для надежности корзину в левую руку.

– Но не в этом парне дело! Просто совсем не по-христиански бросить Большого Пьера в лапах Сатаны! – продолжала Аньес. – Надо ему обязательно помочь и вырвать из ведьминых чар.

Жаккетта поежилась. Трех встреч с колдуньей ей хватило за глаза.

– А вдруг она нас тоже заколдует? – на всякий случай спросила она.

– Да нет, мы с тобой всякие оберегающие штуки возьмем, к нам так просто не подступишься! Самого Пьера насчет этого пытать бесполезно, он и не знает, не чувствует, что околдован. Ты же видела: к вечеру становится беспокойным, если уйти не может – ходит чернее тучи. Значит, чары с темнотой действовать начинают. Сегодня все приготовим, а завтра…

– А как же мы его расколдуем?

У Жаккетты холодок полз по спине, но раз подруга так загорелась бороться против ведьминого злодейства, признаваться в собственном страхе было стыдно. Оставалось уповать на то, что Аньес и вправду знает, как убербчься от колдуньи и спасти Большого Пьера от Лиходейки.

Ришар же их спора не слышал: от ревности он весь был как натянутая тетива. Долго ждать выстрела и не пришлось.

Они подошли к мясной лавке. Сам мясник стоял на мостовой и гордо оглядывал свисающие с крюков свеженарубленные куски свинины, говядины, баранины и тушки самой разнообразной битой птицы. Стоял он не просто так, а по делу, давая какие-то ценные указания своему помощнику.

Увидев идущую троицу, мясник подтолкнул своего собеседника и, ухмыльнувшись, сказал:

– Смотри-ка, какая милашка в середке шагает! Спорим, мясцо у нее поважнее, чем у молочного поросеночка?! Не то что моя дражайшая засохшая подметка! И вторая ничего, аппетитные окорочка!

Закончить гастрономические сравнения ему помешал кулак Ришара. Молча накинувшись на мясника, Ришар принялся молотить его с такой лютой яростью, что со стороны казалось, будто мясник сам превратился в окорок, истекающий от страха жиром.

На вопль помощника выскочили дюжие подмастерья и кинулись скопом спасать хозяина.

Жаккетта, вручив Аньес корзинку, которую ей сунул на ходу Ришар, воодушевлено кинулась на помощь приятелю и принялась колотить парней по спинам метелкой, подхваченной у входа в лавку.

В разгар битвы подоспела и «засохшая подметка».

Встав на пороге руки в боки, она внесла большое разнообразие в потасовку, на все лады обзывая своего супруга и повелителя и подбадривая Ришара.

– Так его, молодец, так! Проучи его, борова жирного! Небось опять на чужих баб зарился, а законную жену стороной обходит, морда толстомясая! Ну что это за мужик, прости, Господи, люди добрые, коли у него с женой любиться то грех, то пост, то еще какая лихоманка! Врежь ему, милок, так, чтобы он и думать забыл на сторону бегать, кобель клочкастый! Убавь ему, козлу вонючему, пыла, только спасибо скажу! Люди добрые, посмотрите на этого прохиндея: как за соседками таскаться – он жеребец здоровый, а как супругу уважить – сразу мерин сивый!

Распалившись от своих воплей, супруга мясника перешла от слов к делу и кинулась помогать Жаккетте, дубася сковородой всех кого ни попадя!

Наконец, в основном благодаря ее усилиям, враждующие стороны разбежались кто куда.

Жаккетта и Аньес увели с поля боя клокочущего гневом Ришара и, немного отойдя от лавки, принялись врачевать его раны. Аньес своим платочком вытирала ему лицо, и Ришар млел под ее ласковыми руками. Было видно, что теперь ему от жизни ничего не надо.

Жаккетта выбрала среди синяков самый заметный и приложила оставшийся медяк.

– Сковородка бы лучше помогла! – вздохнула она.

– Нет уж, отходили меня сковородкой, хватит! – отказался Ришар. – А что вы там про Большого Пьера чирикали?

– Большого Пьера спасать надо от ведьминых чар. Завтра и пойдем. Аньес – главнокомандующий! – пояснила Жаккетта.

– Да, дела, – пробурчал Ришар и, поморщившись, ощупал сбитую скулу. – Тогда соблаговолите, непобедимые воины, принять меня в ваши ряды скромным младшим оруженосцем!

– Принимаем! – величественно кивнула Аньес.

Вечером следующего дня только человек с сильнейшим насморком, проходя по соседней с Аквитанским отелем улице, не обнаружил бы засаду на Большого Пьера: такая сшибающая с ног волна чесночного аромата исходила от заросших кустами развалин.

Борцы с ведьмой притаились в очень удобном месте: как раз напротив жилища колдуньи, у ограды заброшенного дома.

Аньес шепотом пояснила, что этот дом того самого парня, который из-за навороженной любви чуть не сжег пол – улицы.

После смерти его родителей селиться здесь, можно сказать, перед самым носом ведьмы, никто из родственников не захотел, покупателей тем более не было, вот дом и стоял пустой, ветшая и разрушаясь год от года.

Заросли лопухов, бурьяна и крапивы и разросшиеся кусты позволили Аньес, Ришару и Жаккетте расположиться очень удобно, коротая ожидание в тихой беседе.

Чесноком от них благоухало недаром. Аньес применила все известные ей средства против колдовства.

Первейшим и наинадежнейшим был как раз чеснок, так как его ни один дьявол и на дух не переносил. Чесноком с хлебом наелись от души, так, что во рту горело. Кроме того, целые головки висели у каждого на поясе, отгоняя всякую нечисть своим видом, и чесноком же были натерты подошвы башмаков.

Вторым важнейшим средством был, естественно, святой крест. Помимо обычного нательного, Аньес велела повесить всем еще по кресту на спину, чтобы и грудь, и спина были надежно защищены.

Жаккетта ежеминутно поправляла врезающийся в шею шнурок, основательно перекрывавший ей дыхание. Грубый массивный крест, который удалось раздобыть у посудомойки Марго, оказался страшно тяжелым. А поменять кресты местами Жаккетта боялась. Кроме этого Ришар утром углем крестообразно исчеркал подкладки их плащей по подолу.

Третьим, тоже достаточно надежным средством были браслеты и ожерелья из гальки, набранной в ближайшем ручье: против окатанных водой камней ни одна ведьма устоять не могла.

Жаккетта с Аньес долго ломали голову, как, не просверливая дыр, сделать из гальки подобия бус, и в результате так обмотали веревками, что за переплетениями узлов и камней не видно было. Для страховки место засады Аньес окружила веревочным кольцом. Веревка конечно же тоже была натерта чесноком!

Вот так, грозно вооруженные против всей преисподней, они сидели в веревочном круге и ждали появления Большого Пьера.

– Хорошо еще, что ты его весной надумала спасать, а не зимой! – поежился Ришар, продрогший на еще по-зимнему холодном вечернем воздухе. – Отогревай теперь в наказание! – прижал он к себе Аньес. – Иди к нам, – по-дружески пригласил Ришар и Жаккетту. – Костер все равно жечь нельзя. Окоченеешь сидя.

– Нет уж! – наотрез отказалась Жаккетта. – Я не вы, ледышки, мне так жарко даже – от страха!

Несмотря на покровительство святой Анны, Жаккетта не собиралась искушать судьбу и доставлять ненужные проблемы Ришару, лишая его верного счастья с Аньес.

Луна поднялась высоко и светила вовсю. В ее мертвенном свете дом колдуньи Мефрэ казался еще более нежилым, чем заброшенная хижина, возле которой притаилась засада.

– Только он у дома ведьмы появится, – объясняла план операции Аньес, – мы его, взявшись за руки, окружим кольцом и начнем читать «Аве Мария», только сначала надо семь раз сказать «амен». Тогда чары с него спадут… И ни в коем случае нельзя рук разжимать, чтобы зло не прорвалось. После этого отведем его на церковную паперть, там он помолится, а утром к мессе. Вот тогда ему бояться нечего!

– А почему мы сейчас за руки не беремся? – на всякий случай спросила Жаккетта.

– Сейчас нас веревочный круг ограждает! – успокоила ее страхи Аньес. – Мы вообще для нечистой силы не видны.