Сохранять власть в цирке приходилось в те времена любыми средствами, особенно, если цирк был большой. Но не нужно думать, что цирковая труппа была полностью безвольной и работала в цирке на правах рабов. Нет, это были те же наемные сотрудники, им также платили зарплату, только отпусков не давали, из цирка никуда не отпускали, потому что выступления были каждый день, а между городами, когда цирк перемещался, все его работники были заняты репетициями новых номеров. Куда же они тратили свои деньги? В основном на костюмы, точнее на ткани и материалы к ним; шили их цирковые швеи и ткачи.
Набор людей в цирк происходил порой очень спонтанно. Основным методом оставался старый добрый кастинг, то есть обычный конкурсный отбор: в определенные дни цирк распространял известие, что ему требуются люди, профессионально владеющие определенными отраслями искусства; и в цирк вместе с обычными посетителями устремлялись будущие кандидаты на получение в нем работы. Однако случалось всякое, в том числе и набор экспромтом. Бывало, что в одном из перевалочных пунктов директор или другой сотрудник увидел либо уродца, неуклюжего и смешного, либо красавца или красавицу, с удивительными способностями. Их быстро хватали к себе и уговаривали поехать с цирком. Иногда люди сами соглашались, в основном это были люди одинокие, бедные, их ничего не держало в месте своего существования, они с радостью уезжали гастролировать, поддаваясь на сладкие уговоры директора цирка. А иногда, когда желанный экспонат отказывался ехать с цирком, его просто похищали, в основном это было с уродцами, которым нужно было только сидеть в клетке или на цепи. В очень редких случаях, не считая уродцев, в цирк людей покупали. Чаще это были пленники из Африки или Индии. С рабством и работорговлей в Европе со второй половины девятнадцатого века наблюдались существенные проблемы, поскольку тороговля людьми формально была запрещена, равно как и простое содержание людей в личной зависимости. Общество хоть и медленно, но развивалось, а потому гуманистические идеи побудили европейские правительства (впоследствии к ним присоединились американцы) запретить рабство и работорговлю. Крепостное право также потихоньку исчезало, пока не было отменено в двух последних странах, сохранявших жесткую форму крестьянской зависимости, – в Австрийской империи в 1848-1853 гг. и в Российской империи в 1861 году. С того времени формальная форма крепостничества существовала лишь в Боснии и Герцеговине, которая не являлась самостоятельным государством, а поочередно входила в состав то Османской империи, то Австро-Венгерской, то Югославии. Тем не менее, подпольный рынок рабов, разумеется, существовал и активно развивался вопреки всяким запретам и декларациям. В Европу через Турцию, Египет, Алжир и США ввозились десятки и сотни рабов, которые оформлялись как неодушевленные предметы или неразумное зверье: верблюды, лошади, львы и даже гуси, которыми любили помечать детей и карликов. По большей части в качестве товаров выступали, помимо вышеупомянутых пленников, недавно освобожденные американские негры или коренные жители французских и британских колоний.
Глава II
В середине декабря 1869 года из Алжира отбывало три корабля. На одном из них находился алжирский партизан, французский пленник Омар бен Али, молодой араб двадцати двух лет, очень высокий – без трех дюймов два метра. Ещё пять лет тому назад Омар, будучи юношей, был пойман в плен французскими солдатами близ Орана. Тогда он состоял в небольшом партизанском отряде, ведущем диверсионную войну против захватчиков, несмотря на то, что Алжир был покорен Францией ещё четверть века назад. Однако парней это не волновало. Они, фанатично преданные если не османскому султану, бросившему их в руки католиков, то лично Аллаху, были готовы головы положить за независимость родной страны. Разумеется, у них не было никаких шансов одолеть Вторую империю. Впрочем, клан бен Али, довольно многочисленный, направлял своих членов совершать диверсии не в один только Оран. От их стремительных набегов страдало едва ли не все побережье алжирского Магриба, включая города Алжир, Оран, Канстантина и Беджая. В те годы на непокорных арабов вел охоту полковник Лазар Буффле, наделенный чрезвычайными полномочиями для отлова всех представителей клана мужского пола. Лично полковник Буффле на партизан не охотился, однако тщательно контролировал и направлял действия т.н. «охотников» – эскадронов смерти, задачей которых было разорение арабских и берберских деревень с взятием пары десятков пленников. Остальных жителей, независимо от пола и возраста, расстреливали там же, где обнаруживали – на грядках, в конюшнях, дома, спящими и молящими о пощаде. «Охотники» Буффле не щадили и не собирались щадить; не удивительно, что ответная реакция партизан бен Али и других кланов и племен наступала молниеносно: они нападали по ночам на гарнизоны, аванпосты и жилые кварталы городов, устраивали диверсии и скрывались в пустыне. Существование «охотников» колониальные правительства генерал-губернаторов маршалов Пелисье и Мак-Магона формально отрицали, однако де-факто активно поддерживали их деятельность. Полковник Буффле даже был произведен в кавалеры ордена Почетного легиона за военные и гражданские заслуги перед империей. И все продолжалось бы таким чередом, с взаимными нападениями и пленениями, если бы не произошли два события, которые заставили стороны временно успокоиться. Вот что это за события. Ранней зимой 1862 (или 1863, кто уж теперь вспомнит) года Лазару Буффле предоставили очередной отчет о налетах клана бен Али, в котором, среди прочего, писалось, что партизаны напали на порт Аннабы и разграбили несколько торговых судов, нанеся ущерб колонии на несколько сотен тысяч франков, а также убили по меньшей мере двадцать пять мирных жителей города. И без того импульсивный полковник взорвался буйной яростью и, дабы отомстить и не получить серьезный выговор от генерал-губернатора, приказал своим «охотникам» в ночь на 6 декабря (этот день жителям Алжира запомнился навсегда) сжечь одновременно две сотни арабских и берберских деревень и караванных стоянок, расположенных вблизи столицы колонии и в двацати милях в радиусе от нее. Пленных было велено не брать. Жертв было много; племена и кланы понесли колоссальные потери как в человеческом, так и в материальном плане. Опустошение земель оказалось громадным. Несколько недель все всем Алжире наблюдалось затишье. Однако сразу после празднования Рождества город Алжир подвергся страшной атаке сразу нескольких племен под главенством клана бен Али. Ни у кого не вызывал сомнения факт безнадежности данной попытки захвата города, но подобный акт отчаяния обескуражил многих французских солдат, и лишь после личного вмешательства полковника Буффле и генерал-губернатора нападавших начали массово расстреливать. Всего за полчаса от нескольких тысяч свирепых исламских воинов боеспособными оставались десятки: большинство погибло, многих взяли в плен, некоторые на веру и честь и бросились обратно в бескрайнюю пустыню, надеясь переждать бурю и зализать раны. Стоит отметить, что в жестоких боях погибли близкие родственники Омара бен Али: его родной дядя и двоюродный брат, которые одними из первых бросились в атаку на французов. Тогда еще совсем юный Омар, младший сын вождя клана бен Али, разумеется, ничего не знал. Но как только его отец, обуреваемый бешеной жаждой мести, обо всем ему рассказал и вселил точно такую же ненависть к Буффле и французам, Омар присоединился к партизанским отрядам и принялся бороться за идею свободы страны, которую проповедовал, в первую очередь, его отец. В 1864 году, когда деятельность Омара приобрела самый серьезный характер, клан бен Али был практически загнан в угол: «охотники» отрезали несколько крупных ветвей клана друг от друга, а старшую из них, из которой происходил Омар, – заставили постоянно кочевать от оазиса до оазиса, от стоянки до стоянки, от деревни до деревни. Оказавшись неподалеку от Орана, вождь клана приказал Омару, его старшему брату Хусейну и еще десяти парнишкам время от времени совершать утренние и ночные налеты на местный гарнизон, чтобы добыть побольше припасов и завладеть кое-каким оружием.
