– Даже так? Меня он предлагал, – Бондарева усмехнулась. – Хорошо, граф, я раскрою свои мотивы, хотя о таких вещах не хотела бы распространяться. Я не в ладах с мужем. Он пытается ограничить мою свободу. Гермеса смог устроить так, что мне даже отказали в экспедиции в Кашмир. Затем отказали в поездке Луксор. Но я очень настойчива и умею добиваться своего.

– Гермес? Немного не понимаю, о ком вы и кто ваш муж? – мне вспомнилось, что Ковалевская что-то говорила о ее супруге, представляя его каким-то важным особо важным лицом.

– А вы не знаете? – ее бровь в недоумении надломилась. – Мой муж – человек, которого многие побаиваются. Барон Рыков Гермес Степанович.

– Сожалею, но мне это ни о чем не говорит, – в памяти шевельнулось что-то связанное с Рыковым, но как-то смутно – я не стараюсь запоминать то, что мне не нужно. – Барон Рыков… – повторил я. – У вас с ним даже фамилии разные. Но мне этот господин точно не знаком.

– Значит вы не слишком интересуетесь жизнью Верховной коллегии магов, – она усмехалась. Пожалуй, это была первая улыбка Бондаревой, которую я видел. – Под его началом отбирались маги для «Грифона». Хотя мой муж никаким образом не числится в штате «Сириуса», он имеет здесь значительное влияние. Сам он практически третье лицо в Верховной коллегии имперских магов. Входит в Совет Семи, часто председательствует в нем. Если интересно, то я оказалась в «Грифоне» вовсе не благодаря ему, а скорее вопреки. Теперь он требует моего возвращения в Москву и перевода из «Сириуса» в коллегию. Но я этого не желаю по многим причинам, о которых предпочитаю не говорить. Гермес Степанович считает, что имеет права не только на меня, но и на мою жизнь. Считает, что он может обустроить ее так, как этого он желает, не считаясь с моим мнением. Но…

Она замолчала.

– Но вы самостоятельная, своевольная женщина, которая умеет добиваться своего и не потерпите диктата мужа, – как бы продолжил я ее мысль. – Вы настолько любите самостоятельность, что даже не пожелали брать фамилию супруга при замужестве. Так?

– Так. Я дорожу своей фамилией и горжусь своим родом, – ответила она, убрав движением руки свои роскошные каштановые волосы.

– Я в самом деле никак не интересуюсь делами Верховной коллегии, как и жизнью иных сообществ магов. Зачем мне это? Попросту некогда. В моей жизни есть вещи намного более интересные, чем магистры и всякие академические склоки. Кстати, сколько вашему мужу лет? – спросил я, уловив некоторое несоответствие. – Вы очень молоды, трудно поверить, что барон Рыков вашего возраста, иначе бы он вряд ли оказался на вершине имперской магической пирамиды.

– Да, он старше меня. Ему сорок пять. Так вышло, – отозвалась она, явно не желая погружаться в эту тему. – А вы, ваше сиятельство, теперь побаиваетесь его, да? Ведь взять меня в эту операцию могло бы означать, что барон Рыков может очень рассердиться, в том числе и на вас. Не боится его только наш бравый полковник – господин Бердский. Хотя я очень удивлена, что оказалась в его списке, так сказать, рекомендованных.

Я, конечно, не такой великий психолог, как Ольга Ковалевская, но хитрый нажим штабс-капитана мигом раскусил: решила подцепить меня за мою мужскую отвагу, этак взять на слабо.

– Вы, ваша милость, случайно не читали мои статьи в газетах за прошедшую субботу. Эти статьи могли бы показать в каком я страхе перед самим Перуном. Полагаю, ваш муж – явление еще более грозное, чем Громовержец? – полюбопытствовал я.

– Не читала. Мой интерес газетам примерно такой же как у вас к жизни Верховной коллегии имперских магов. Хотя мнение об этих статьях слышала. Александр Петрович, может быть вы все-таки рассмотрите мою персону для британской операции? Понимаете, для меня это важно. Я не терплю быть проигравшей, а Рыков старательно делает меня таковой. Он унижает меня, указывая, что я без него ничто из себя не представляю. И прошу, независимо от вашего решения на мой счет, не распространяйтесь о том, что я сказала.

Знаете, как трудно устоять против просьбы красивой женщины? И я на самом деле начал рассматривать ее, как она выразилась, персону.

– Вместо поручика Бабского, если у вам так важно, чтобы группа была малочисленной, – добавила она, нарушая паузу в нашем разговоре. – Я слышала, с вами кроме наших, грифоновских, будет кто-то еще?

Вот откуда она это могла слышать? О том, что со мной будет Элизабет знал только цесаревич. Хотя, когда он, отдавая распоряжения Трубецкому или прямо Бердскому насчет содействия мне, мог обмолвиться, что я буду не один. Я пока проигнорировал ее вопрос, и Бондарева сказала:

– У меня есть еще кое-какая причина присоединиться к вам.

– Ну-ка, просветите, – меня стало еще более интересно.

– Одна из причин моего конфликта с мужем в том, что я собиралась помимо специализации мага-менталиста научится эффективной атакующей магии – это стало бы очень полезным дополнением при службе в «Грифоне». Гермес же настаивал, чтобы я перевелась из «Сириуса» в Верховную коллегию и вообще уволилась со службы. Я, разумеется, его не послушала и хотела пройти курсы по магии Стихий в академии в Тюмени. Бердский это одобрил, даже сделал временное назначение на мое место, однако, благодаря стараниям моего супруга мне по обучению в академии было отказано. И я решила учиться сама по методике Павлова и Лейбцера. Все-таки база у меня есть и хорошая. Без серьезной практики и наставлений магистров это сделать непросто, но возможно. Тем более мне нужен не диплом, а реальные навыки. Так вот… – она замолчала и неожиданно спросила: – Хотите чай?

– Нет, спасибо, Наталья Петровна. И далее? Вы решили, что эти реальные навыки вы можете получить в британской операции? – догадался я, понимая, что она сейчас повторит мысль Бердского. – Ведь у вас же в группе и в подчинении аж семеро атакующих магов.

– Да, но им очень далеко до вашего уровня. Наслышана, что вы обладаете атакующей магией такой, которой мало кто обладает в столице. И не забывайте я – менталист. У меня хорошо развита интуиция. Она мне подсказывает, что именно вы могли бы оказать значительную помощь в моем обучении дополнительной специализации. Я не слишком склонна верить слухам, но о вас, Александр Петрович ходят легенды, и я сама кое-что чувствую, – она улыбнулась.

– Ваша милость, вы же понимаете, что миссия в Британии это не расслабленная прогулка, где много пустого времени. Это одно. Второе – я не магистр, вряд ли я смогу передать вам даже малую часть своих навыков, – сказал я, думая, что в прошлых жизнях у меня было немало учеников, но всякий раз я брал их очень неохотно.

– Все-таки мне отказываете? – Бондарева встала с дивана.

Я тоже встал, подумав о Ковалевской и понимая, что мне надо принять решение, которое будет по душе не всем.

– Наталья Петровна, вы – хороший маг-менталист. Возможно, даже очень хороший… – произнес я, поглядывая на ее красивое лицо, во многом напоминавшее лик Афины. Даже цветом волос и прической штабс-капитан напоминала мне Светлоокую. Однако сейчас был тот редкий случай, когда я, глядя на молодую женщину, откровенно, даже несколько нагловато любуясь ей, думал о другой. А именно об Ольге Ковалевской. О недовольстве моей возлюбленной княгини и возможном неприятном разговоре, если я сейчас включу в свою группу эту неотразимую баронессу-волшебницу. И все бы ничего, насколько я знал Ковалевскую, она бы приняла мой очередной каприз без особых волнений, но ведь совсем недавно был душещипательный разговор о Глории! Если бы я только мог развести эти два события во времени хотя бы на пару недель, все стало бы много проще.

– Дальше, корнет! – потребовала Бондарева. – Если вы мне отказываете, так и скажите. Или вы сейчас озабочены, как бы преподнести мне это помягче? Не напрягайтесь слишком: я – имперский офицер и не нуждаюсь в мягком обращении!

– Вы мне не дали закончить одну мысль, госпожа Бондарева. Замечу, у хорошего мага должна быть хорошая выдержка, – сказав это, я подумал, что в обычной жизни, не касаемой магии, моя выдержка очень далека от совершенства: я тороплив, нетерпелив. – Дайте руку, – попросил я, протянув свою.