– Зачем? – бровь баронессы удивленно надломилась. Наталия Петровна умела играть бровками так, что залюбуешься.

– Продемонстрирую немного моей ментальной магии через тактильный контакт. Смелее, – я взял ее ладонь и тут же пустил «Капли Дождя». В полную силу, не сомневаясь в основательности ее защиты, но подозревая, что она не будет ее ставить сейчас, хотя между нами нет и пока не может быть достаточного доверия. – Прислушайтесь к себе. Что ощущаете?

– Расслабление. Покой со смещением в теплую зону. Странная смесь тепла с красным оттенком и небесной безмятежности в соотношении шестьдесят на сорок. Вы будто уговариваете меня, господин Елецкий, только при этом нет ни единой мысли. Уговариваете пустотой? Это оригинально! Воздействие такое, будто я должна с вами соглашаться – именно такой отклик в ментальном теле, – ее ладонь в моей руке вдруг напряглась. – Ах, вы даже при этом еще пытаетесь меня соблазнить! – Бондарева тут же убрала свою руку. – Это у вас, граф, точно не выйдет! Не тратьте силы зря! И еще…

– Я лишь показал одну простую, но очень полезную ментальную магию, у которой много назначений. Одно из главных – расположить к себе человека. Работает очень хорошо – проверено веками, даже тысячелетиями, – я улыбнулся, понимая, что мои слова вызывают в ней не только смесь удивления с недоверием, но еще и множество вопросов. Ничего, магу-менталисту будет положено над этим подумать.

– Уверен, сейчас мы стали на шаг ближе друг к другу и между нами больше понимания. Я беру вас, Наталья Петровна, – заключил я. – Если вы, конечно, не передумали. Замечу, со мной будет очень непросто. Я не обещаю, что вы после этой поездки получите хоть какую-то пользу для себя, как маг, но обещаю, что постараюсь поделиться некоторыми атакующими техниками. И если согласны, то вы поступаете в прямое подчинение мне. Вы больше не штабс-капитан, разумеется, на время операции. Я для вас больше не корнет. Для простоты: я – Саша. А ты – Наташа.

– Вот так все просто, граф? Вы уверены, что столь спешные метаморфозы полезны для дела? – она глянула на меня так, что я почувствовал холодок, затем отошла к письменному столу.

– Уверен. Попробую это объяснить. Миссия в Лондон будет очень серьезной, поэтому для меня очень важно не отвлекаться на пустые мелочи. Я люблю простоту во всем. Тем более в отношениях с близкими людьми и теми людьми, в которыми мы делаем сложную работу, возможно смертельную. Поэтому любые формальности я считаю вредными. А полезными, считаю только простые и честные отношения, – сказал я, наблюдая, как она, будто не слушая меня, переворачивает листы в сером разграфленном на несколько колонок журнале. – Теперь уже я жду ваш ответ. Не передумали?

– Не передумала, Саша, – мое имя она произнесла с этакой насмешкой, будто намекая, что принимает мои условия без особого желания.

– Хорошо. Тогда первое поручение для тебя, Наташа. Собери мне информацию о поручике Бабском. А то я человека в группу включил, но не знаю о нем ничего. Меня интересует его прошлое, его способности, главное, мотивы, по которым он так страстно желает оказаться в нашей операции. Это первое. Второе: на сборы вам двоим один день. В понедельник и ты, и он должны быть в Москве – это я сейчас доведу до Бердского. Лучше, если к Платону Захаровичу мы подойдем вместе. По прилету в Москву связь через эйхос. Да, запиши мой номер и давай свой, – я отстегнул свой АУС от крепления на ремне, нажал боковую пластину, оживляя экран. – По эйхосу никаких разговоров, касающийся операции. Гостиницу снимайте не на свои имена – как-то решите этот вопрос с Бердским.

– Хорошо. Во вторник, как прибудем сразу скину сообщение и буду ждать распоряжений, – штабс-капитан сделала пометки в блокноте. – Как быть с оружием? – сейчас она была по-военному строгой, сосредоточенной, что придавало ее красивому лицу еще больше очарования.

– Пока не знаю. Пока даже не знаю, как нас собираются переправить к бритишам. Все это решится чуть позже. И ни в коем случае ни слова своему мужу о предстоящей операции. Если так важно этим щелкнуть его по носу, скажешь, когда вернемся, – произнес я, глянув на часы и прикидывая во сколько мы сегодня вернемся в Москву, если вылетим через час-полтора – этого времени должно было хватить, чтобы решить оставшиеся в «Сириусе» мелкие вопросы.

– Александр Петрович, вы сегодня вряд ли попадете в столицу, – Бондарева, глянула в окно, и пока, не желая переходить на «ты», отдарила меня слегка насмешливой улыбкой.

Неужели она все-таки читает мысли? Все – точно нет, но без сомнений, в некоторых случаях Бондарева схватывала часть их содержания. Да, я не ставил жесткую защиту. Защита перед магом-менталистом – это прямое указание на серьезное недоверие.

– Почему вы так думаете? – спросил я.

– Подойдите сюда! Скорее! – поторопила она, и когда я подошел к окну, указала в небо, на удалявшееся серебристое пятнышко. – Вы же, ваше сиятельство, прибыли на «Орисе»? Кстати, кстати, хороший корвет. Говорят самый быстрый в воздушном флоте. Мы с него отрабатывали высадку в Алтае.

– Ух ты, черт дери! – я с недоумением смотрел на удалявшийся на запад «Орис» и не мог понять в чем дело. Вроде, мы так с капитан-лейтенантом Лосевым не договаривались! И кто ему мог дать такую команду?

– Александр Петрович, чего вы разволновались? У хорошего мага должна быть хорошая выдержка, – баронесса с улыбкой вернула мне мою же недавнюю мудрость.

– Наташенька, ты что-то знаешь, да? Относительно меня знаешь такое, во что не посвятили даже меня? – корвет скрылся за облаками, и я повернулся к штабс-капитану.

Ее зеленые глаза хитро поблескивали. Заглядывая в них, я понял, что моя уловка с «Каплями Дождя» не прошла для этого без сомнений хорошего менталиста бесследно. Сама того, не желая и пока не понимая, она приняла мою игру в соблазнение. В то же время я понимал, что она очень непроста и если Ольга позволит мне еще одну шалость, то с Наташей просто не будет. Возможно даже вообще ничего не будет кроме флирта и взаимной игры на чувствах. Все эти мысли промелькнули в моем сознании за один миг. Я снова мысленно вернулся к корвету «Орис», улетевшему без меня по неясным причиним.

– Я знаю, что у вас есть причины задержаться на базе. Кто это устроил, не могу сказать. Возможно, так распорядился его высокопревосходительство генерал Трубецкой. Еще я знаю, что вам приготовили еще какую-то награду помимо орденов и медали, но о ней не стали говорить на плацу при построении, – сказала она, прислонившись бедром к подоконнику. – Не знаю, почему не стали. Может быть, чтобы не вызывать лишнюю зависть. По мнению некоторых в «Сириусе» вас и без того излишне вознесли.

Вопросы зависти, всякой недоброй молвы, сейчас меня не интересовали. Беспокоил лишь неожиданно улетевший корвет, и я как бы дополнил слова баронессы:

– И это, конечно, не могло быть без ведома Дениса Филофеевича.

– Конечно. Вы же, ваше сиятельство, его особый любимчик. Такой, что он даже простил вам отнятую у него невесту. Сразу скажу, это не мои мысли – я лишь делюсь слухами. Странно, да? В боевом подразделении слухи гуляют, будто на рыночной площади, – отойдя от меня Наталья Петровна, взяла эйхос, лежавший на столе и начала вводить мой номер.

– Не знаешь, какое еще там награждение и когда оно состоится? – спросил я, думая о том, как я буду теперь выбираться из сибирской глубинки в столицу. Если вернуть срочно «Орис» было распоряжением цесаревича, то мне не верилось, чтобы Денис Филофеевич попутно не решил вопрос с моим возвращением.

– Спросите у Бердского. Или просто ступайте во второй корпус размещения спец состава и дожидайтесь в своей комнате, – холодно ответила Бондарева, недавняя игривость и даже тепло в ее глазах растворились без следа.

– Наташ… – я взял ее руку в этот раз самовольно, снова пуская «Капли Дождя». – А что вообще происходит?

Штабс-капитан не пыталась освободить свою ладонь, легко принимая мою ментальную волну. При этом она умудрялась безмятежно, почти без эмоций смотреть на меня.