То ли защищать Джози в надежде, что она вот-вот появится сама, или сказать правду, тем самым, возможно, помочь какому-нибудь больному.

– Входи и закрой за собой дверь. – Тим выпрямился в кресле.

Черт! Хьюстон последовал указанию и опустился в кресло напротив Тима, стараясь сохранять непринужденность.

– Что-нибудь не так, Тим?

Это было очевидно. Пальцы Тима выстукивали нервную дробь по столу, другая рука возилась с галстуком.

– Хьюстон, мы давно знаем друг друга, и ты чертовски хороший хирург. И мы ведь друзья, верно?

Беспокойство Хьюстона усилилось. Тим действительно нравился ему, и он уважал его профессиональные качества, но сейчас было неясно, к чему он клонит.

– Конечно же, мы друзья. И в Акадию я пришел по твоей рекомендации.

Тим кивнул, пристально глядя на него.

– Скажи откровенно, Хьюстон. У тебя роман с одной из моих интернов?

У него вспыхнуло лицо. Он готов был взорваться. Но стиснул зубы и не произнес ни слова, Тим вздохнул:

– В общем-то меня это не касается, но тут у нас возникла проблема. У нас есть врач второго года ординатуры, у которой уже есть два балла «против» в ее характеристике. Она отличный врач, у нее превосходные отношения с пациентами. Они доверяют ей, и она вкладывает всю душу в работу с больными, такого я давно уже не видел. Но и ты, и я знаем, что ее хирургические навыки далеко не отличные, скорее посредственные.

Хьюстон не был уверен на этот счет или, может, не хотел этого допускать. Или слышать, когда это говорят вслух другие.

В любом случае ему не понравилось, что все его мысли, вся его озабоченность по поводу связи с Джози внезапно отходили на задний план как раз тогда, когда он сумел убедить себя в обратном.

– Ей просто недостает опыта.

Пригвоздив его к месту суровым взглядом, Тим фыркнул:

– Чего ей недостает, так это собраться и доказать, на что она способна. А также ей не следует состоять в интимной связи с тобой. Послушай, если это всплывет, ты лишь слегка обожжешься, а вот Джози сгорит совсем. Даже если она всего лишь твоя мелкая прихоть или увлечение, неужели ты хочешь, чтобы это оказалось на твоей совести?

Хьюстон запустил руку в волосы и топнул ногой, разозлившись на самого себя:

– Она не мелкое увлечение, а намного больше значит для меня, и я не хочу, чтобы она пострадала из-за этого, Тим.

Тут Тим улыбнулся, на его загорелом, испещренном морщинами лице появилась одобрительная усмешка.

– Рад слышать это от тебя. – Он развернулся во вращающемся кресле лицом к экрану компьютера. – Что ж, тогда мы исправим это тотчас же, ладно? Если вы не работаете вместе, нет ничего неприличного в том, что вы встречаетесь. Так что сегодня мы постановляем, что доктор Эдкинс переводится прямиком в больницу Сент-Джон.

– Что за чертовщина? – Джози снова и снова перечитывала бумажку на столике, словно она могла каким-то таинственным образом превратиться в нечто более приятное или съедобное.

Сара перестала жевать сандвич ровно настолько, чтобы спросить:

– Что там?

Джози откусила кусок помидора, с удовольствием представив себе, что это голова доктора Хейза. Господи, а ведь она верила ему. Призналась, что любит его. Занялась с ним любовью аж на доске для серфинга! Рассказала о своих опасениях и страхах, а он сдал ее. Вот уж верно, акулы кусают не только в океане.

Проклятие, она боялась расплакаться прямо тут же, в кафетерии.

– Меня перевели в больницу Сент-Джон.

– Перевели? Почему? Разве они могут сделать это, не спросив тебя?

Дрожащей рукой Джози показала ей бумажку с чертовым текстом.

– Я тоже так думала. Но ты только послушай.

Это написал доктор Шейнберг. Все так. Но Хьюстон продал ее. Использовал. Дал ей понять, заставил почувствовать, что она небезразлична ему. И вот теперь это.

Гнев и боль душили ее. Она стала читать шепотом, чтобы никто в кафетерии не мог услышать:

– «Доктор Эдкинс – врач высокой квалификации, обладающий обширными познаниями как в общей медицине, так и в травматологии. У нее прекрасные взаимоотношения как с больными, так и с коллегами, она хорошо сотрудничает с коллективом хирургов».

Джози остановилась и сделала глубокий вдох. Сара вытерла губы салфеткой.

– Какое это имеет отношение к твоему переводу? Пока все звучит прекрасно.

– Я еще не дошла до самой дерьмовой части. – Дрожащим голосом она продолжила чтение: – «Однако главный хирург, доктор Хейз, полагает, что доктор Эдкинс обладает недостаточными профессиональными познаниями и навыками в области восстановительной, хирургической травматологии, и рекомендует перевести ее для прохождения ординатуры по курсу педиатрической травматологии в больницу Сент-Джон».

Сара не верила собственным ушам.

Понятна реакция Джози. Как он мог поступить так? Выгнать из Акадии, даже не поговорив с ней? Это было равносильно тому, чтобы жирно написать на ее профессиональном резюме: «Не доверяйте этой женщине со скальпелем».

– Перевод вступает в силу с первого октября, как говорится в этом шедевре, которым меня одарил доктор Шейнберг.

– Хьюстон ходатайствовал о переводе? – спросила Сара. – Это не он. Он не мог.

– Именно он. Ведь смог же!

Джози уронила голову на стол и с трудом удержалась, чтобы не смять эту бумажку в маленький шарик и не зашвырнуть в дальний угол комнаты. А потом расплакаться.

Хьюстон действительно бросил грязное пятно на всю ее карьеру.

– Джози, я не знаю, что и сказать. Может, он решил, что тем самым оказывает тебе услугу?

Она фыркнула, даже не пытаясь поднять глаза:

– Ну да, верно. Оказывается, погубить мою карьеру теперь называется – оказать мне услугу. Так я должна это понимать?

Ее слова звучали глухо из-под сложенных рук.

– Это мне наказание за шашни с сослуживцем.

Это его наказание. Таким образом он прогонял ее, после того как накануне позволил себе допустить ее слишком близко.

Контроль. Он должен всегда сам контролировать положение, а она осмелилась нарушить это правило.

Это была случайность, обернувшаяся самой большой ошибкой, – переспать с ним и влюбиться в него.

– У тебя локоть в салате.

Джози вскочила и обнаружила, что большой лист салата прилип к рукаву.

Великолепно. Она стряхнула его салфеткой и вдруг сообразила, как ей следует поступить.

– Пойду-ка поговорю с ним.

– Ты считаешь, что это хорошая мысль? – Сара сдвинула очки на лоб и нахмурилась: – Мне не кажется, что разговор с доктором Хейзом – это лучшее, что ты можешь предпринять немедленно.

– Ты права. – Джози схватила бумажку и прищурилась. Беседа – это слишком хорошо для него. – Я задушу его.

Сара покачала головой:

– Я не это имела в виду. Я хотела сказать, что ты сейчас не в той форме и настроении, чтобы вести разумную беседу с ним на эту тему.

– Разумную? – Джози вышла из себя. – Это ты называешь разумным?! – Она потрясла бумажкой перед ее физиономией. – Хьюстон Хейз не понимает значения этого слова. Я родилась с головой на плечах.

– Сейчас этого о тебе не скажешь.

Может, Сара и права. Но ведь проблема в гораздо большем, чем ее карьера. Речь шла о ее сердце. Хьюстон продолжал разбивать его на мелкие кусочки и топтать загорелыми ногами.

– Ладно, мне уже полегчало. Теперь хочется просто кастрировать, а не убить его.

– Не делай этого, – предостерегла ее Сара. – Может статься, что ты сама пожалеешь об этом.

Боль заполонила все ее существо, стучала в голове, вырывалась хриплым дыханием, отзывалась жгучими позывами в желудке.

– Плевать я на это хотела, поскольку не собираюсь больше заниматься с ним сексом. И уж точно – на доске для серфинга.

У Сары глаза на лоб полезли.

– Ты трахалась с ним на доске для серфинга? Это ж надо. И как оно получилось, здорово? Срочно ищу серфера.

Получилось здорово, даже слишком. «Значит, тебя можно заставить оголиться, навешать лапши на уши, а потом хладнокровно и расчетливо сломать тебе жизнь? Будь все проклято!» На глазах у нее выступили слезы, а в голосе прорезалась интонация подвыпившего попугая.