Джози Эдкинс должна немедленно прекратить вертеть соблазнительной попкой под носом у Хьюстона, иначе он не удержится и непременно ухватит и крепко сожмет ее руками.

А это может привести к обвинению его в сексуальных домогательствах. У него перед глазами прямо-таки замелькали заголовки передовиц: «Штат Флорида против доктора Хьюстона Хейза», «Хирург совращает врача-ординатора и лишается лицензии».

Малышка Джози и представить себе не могла, что он давно уже поглядывает на нее, словно кот на сметану. Она не специально соблазняла его округлостями своего зада, и потому он не мог винить ее в том, что она преднамеренно регулярно сбивает его с толку и нарушает его плавный и уравновешенный образ жизни.

Однако у него не укладывалось в голове, каким образом, черт возьми, практикующий хирург-травматолог может быть до такой степени неуклюжим. Это было выше его понимания.

Но, видит Бог, Джози была настолько неловка, что по меньшей мере раз пять-шесть на дню он был вынужден созерцать, как она кверху задом, на карачках, согнувшись в три погибели, подбирала с пола что-нибудь, оброненное ею. А сегодня было и того хуже.

Они были в полутемной нише, куда зашли, чтобы рассмотреть рентгеновский снимок одного пациента. И тут с Джози приключился ее очередной казус. Снимок выпорхнул у нее из рук, шлепнулся на пол и исчез под стоявшим рядом письменным столом. И вот теперь она ползала на четвереньках, разыскивая его.

Да поможет ему Господь.

Ну не должна женщина со столь вызывающе соблазнительными формами ползать на карачках у тебя под носом, если только она не раздета и сцена не является прелюдией к дальнейшим игрищам.

– Упс. Он прямо-таки выпрыгнул у меня из рук, доктор Хейз, – весело заявила она.

Хьюстон отсчитал от одного до десяти и обратно, прежде чем вновь обрел контроль над собой и справился с собственными телесными проблемами. Он не понимал, что в ней было такого, что вынуждало его прижимать то в правую, то в левую сторону свой восставший член, скрывая его от посторонних глаз, и нещадно потеть во время операций.

Она вовсе не принадлежала к его типу женщин. Небольшого роста, с нелепой стрижкой, в результате которой ее светло-каштановые волосы торчали в разные стороны вопреки всем законам тяготения. Когда она улыбалась, на щеках появлялись две ямочки-близняшки, и на глазок дать ей можно было не больше двадцати лет. Она непрерывно болтала. Он слышал, как другие сотрудники ласково называли ее «нашим звоночком».

И вот он стоял, не в силах отвести от нее глаз, сознавая, что тонкий халатик едва прикрывал самые стратегические места.

– Он должен быть где-то здесь. – Она шарила руками по полу, сунув голову под стол. – Что за грязь? – Она протянула назад руку, в которой Хьюстон увидел заплесневелую корку хлеба. Джози швырнула ее в сторону. – Надо сделать замечание уборщице.

Она снова скрылась под столом – точнее, ее верхняя половина. Нижняя была выставлена словно напоказ. Ему было видно ее белье.

Тонкий халатик ничего не скрывал, а поскольку Джози скорчилась на коленях, он натянулся, оставив на обозрение ее трусики. Они чуть сползли, зажатые в расщелине между щечками попки, плотно облегая и маняще обрисовывая их. На каждой стороне трусиков виднелся отпечаток красной губной помады. Он вдруг подумал: а что она сделает, если он сейчас наклонится и прижмется губами прямо к этим отпечаткам?

И укусит ее.

Он зачарованно уставился на ее округлый зад и весь горел от желания попробовать ее на вкус, запустить руку между ног и ощутить пальцами ее пульсирующий жар.

Ему не терпелось узнать, не было ли подобных отпечатков губной помады на передней стороне ее трусиков. И когда он поцелует ее именно там, то почувствует, как ее нежный влажный холмик подастся вверх под его губами.

И это с трудом сдерживаемое желание дьявольски раздражало его.

Хьюстон никогда не испытывал подобных проблем, умея сохранять дистанцию как с пациентами, так и с сотрудниками. Его скорее можно было обвинить в излишней сдержанности. И вот эта женщина, этот крошечный, несуразный и улыбчивый торнадо, сломила его обычную отчужденность.

Обуреваемый этими мыслями, он нетерпеливо взглянул на часы. Сколько времени она уже возится там, на полу? Не меньше часа, наверное?

– Может, я вернусь попозже, доктор Эдкинс, когда вы справитесь со своим снимком?

Перед глазами промелькнула картинка, как его рука справляется с ее упругой попкой. Он хотел лишь высказать прохладный упрек, а на деле его замечание прозвучало многозначительным намеком. И то и другое, похоже, было слишком тонко для Джози. Она прыснула из-под стола, словно он просто поддразнивал ее, а затем закашлялась.

– Похоже, я наглоталась пыли. – Ее голова высунулась из-под стола ровно настолько, чтобы одарить его успокаивающей улыбкой. – Еще секундочку, и я отловлю его.

– Послушайте, это можно сделать позже. – Хотя он уже усвоил, что вряд ли что-либо способно заставить ее поторопиться.

Конечно, он мог отодвинуть ее в сторону и сам достать этот чертов снимок. Но ему не хотелось ни уязвлять ее самолюбие, ни оскорблять ее в лучших чувствах. Джози всегда так старалась исправлять свои оплошности! К тому же сам он был совершеннейшим мазохистом, которому не хотелось отказывать себе в созерцании ее прелестного зада, хотя он твердо знал, что ему не следовало, он не мог, не должен и не пойдет на поводу своего вожделения и не поддастся зову плоти.

Хьюстон недовольно выругался про себя, однако не оторвал глаз от откровенного зрелища и не порывался сам подобрать снимок.

– Я уже почти достала его. – Она ослепительно улыбнулась, почти вывернув голову направо, пытаясь засунуть руку как можно дальше под стол.

Он стоял, уперев руки в боки, снова и снова напоминая себе, что было бы просто кошмаром связаться со стажеркой, какой бы соблазнительной она ни была.

– Как бы мне сейчас пригодилась та резиновая рука, как у Длиннорукого Армстронга – фантастической куклы моего кузена, когда мы были совсем детишками. Помните такую? – спросила она.

Он покачал головой. Резиновые куклы было последнее, что могло волновать его в этот момент.

– Ну как же, это было так здорово! А вы в какие игры играли?

Хьюстон с трудом сдержал стон. Джози умудрялась совмещать полнейшую наивность с вызывающе заманчивым телом, причем это благополучно соседствовало с умными мозгами и незаурядной личностью. Перед таким необычным сочетанием ему было чертовски трудно устоять.

Особенно в этом захламленном закутке в конце коридора. А Джози находилась всего в нескольких дюймах от него.

– Я хотела спросить, когда вы были маленьким, во что вы играли? – Она продолжала шарить руками по полу. – Во что-нибудь очень рискованное? Властелин мира – это вполне в вашем духе.

Ему следовало обидеться?

– Нет.

– А тогда во что же? В футбол? Наперсток? Шахматы? – Он сложил руки на груди и почесал подбородок. Утром он забыл побриться, колючая щетина раздражала его. Он отлично сознавал, что, если бы подобный смехотворный разговор завязал с ним другой сотрудник, он просто повернулся бы и вышел вон.

– Я играл в доктора. – И пусть она сама себе представит, что именно он имел в виду. Хотя у Джози, похоже, был врожденный иммунитет на сексуальные инсинуации.

– Ага, вот он! – Она вытащила снимок и вручила ему. Джози присела на корточки и откинула челку с глаз.

– Ну вот, не зря старалась. Похоже на операцию, когда вдруг уронишь отрезанную часть тела.

Хьюстон смотрел, как она стряхивает пыль с колен. Он читал личное дело Джози. На бумаге ее интеллектуальный коэффициент лишь несколько пунктов недотягивал до гениальности. А на деле она была разговорчивая, неуклюжая, очень аппетитная малышка. Которая, не прилагая усилий, заставляла его член рваться из брюк наружу.