Все, работа окончена. Пора отправляться в путь.

Опавшие листья весело шуршали под ногами. Солнце плясало на них золотистыми бликами, и от этого они выглядели еще ярче и наряднее.

– Неужели нельзя было убрать этот мусор? – Тополева, как всегда, была недовольна.

– Вика, это осенний лес, – заметил идущий впереди Витя Белов. – Здесь есть опавшая листва, и это нормально.

– Вообще-то это заповедник, – поморщилась наша однокурсница. – Сюда приезжают туристы, а значит, должен быть какой-никакой сервис. Знаете, чего я не понимаю? На кой черт нас привезли на эту экскурсию, если мы не биологи, а юристы?

– Чтобы мы оторвались от смартфонов и погуляли на свежем воздухе, – пожал плечами Белов. – А вот на кой черт сюда приехала конкретно ты, я не знаю. Сидела бы дома, если тебе не нравятся лесные прогулки.

Я спиной почувствовала, как Тополева закатила глаза. Даже ежику понятно, зачем звезда нашего курса отправилась в заповедник пачкать свои белоснежные кроссовки. Дело в том, что сюда отправилась другая звезда – Костя Лепницкий. Как по мне, это было гораздо удивительнее.

Кто бы мог подумать, что Лепницкий станет ходить пешком! Мы привыкли видеть главного богатея нашего курса за рулем, и никак не ожидали, что он сблаговолит отправиться на экскурсию вместе со всеми.

Костик же, судя по всему, получал от прогулки удовольствие. Нет, не так. Он ловил от нее кайф. Каждый раз, когда парень попадал в поле моего зрения, я видела в его глазах искренний восторг. Лепницкий не только любовался местными красотами, но и с интересом слушал экскурсовода – невысокого кругленького старика в камуфляжном костюме, который встретил нашу группу на опушке заповедного массива, и теперь водил по лесным тропам.

Время от времени Лепницкий задавал ему вопросы, проявляя удивительное знание ботаники и зоологии, в которых ранее его никто не мог заподозрить.

– Встретились два любителя природы, – с улыбкой шепнул мне Витя Белов, когда Костя завел с экскурсоводом беседу об особенностях здешней земляники. – Как два леших, ей-богу. Старый и малый.

Мне среди могучих дубов, тонких осин и раскидистых елок тоже было хорошо. Все вокруг неожиданно стало ярким и красочным. Воздух оказался вкусен и свеж, а на душе было так легко и радостно, что хотелось смеяться и петь во все горло.

Белов, судя по всему, ощущал то же, что и я. Обычно хмурый и молчаливый, сегодня он болтал и улыбался больше, чем за четыре года, что мы проучились вместе.

Прочие однокурсники восторга от экскурсии не испытывали. Большинству из них прогулка тоже пришлась по душе, но не так сильно, как нам. Остальные, вроде Тополевой и ее подруг, откровенно скучали. Они равнодушно рассматривали пейзаж, то и дело проверяя, не поймал ли их смартфон мобильный интернет.

Нас водили по лесу около часа. Мы прошлись по трем широким утоптанным тропам, сделали фото у живописного болота, покормили уток на берегу большого лесного озера.

– Варя, тебе не кажется это озеро странным? – поинтересовался у меня Белов.

– Ты тоже заметил? – тихонько ответила я. – Меня не оставляет чувство, будто на нас кто-то смотрит.

– Я видел в зарослях рогоза чьи-то глаза. Человеческие! Честное слово, Варя! Словно кто-то сидит в воде и внимательно за нами наблюдает.

– В воде сейчас холодно, – заметила я. – Октябрь на дворе.

– Это меня и удивляет…

Когда утки насытились, а телефоны однокурсников пополнились новыми фото, экскурсовод построил нас на берегу и сообщил, что мы отправляемся обедать.

– Сначала вы примете участие в двух мастер-классах, а потом отведаете щей и чаю с пирогами.

– Здесь есть кафе? – удивилась Тополева.

– Вроде того, – кивнул экскурсовод.

– И где же оно находится?

Старик махнул рукой в сторону дорожки, уходившей от озера вглубь леса. По ее краям стояли высокие толстые деревья. Их пышные кроны, переплетаясь, образовывали темный коридор. На мгновение мне показалось, что по стенам этого коридора пробежали зеленоватые искры.

– Будто портал в другой мир, – негромко пробормотал Костя Лепницкий.

– Что вы, – качнул головой экскурсовод. – Всего лишь на соседнюю поляну.

Тропинка выглядела длинной, однако мы преодолели ее за минуту. Едва последние деревья остались позади, как перед нами вырос забор, из-за которого виднелась крыша небольшой деревянной избы.

Кто-то из парней присвистнул. В землю по периметру забора были воткнуты острые колья с лошадиными и коровьими черепами.

– Ничего себе антураж! – заметил кто-то из однокурсников. – Прямо как в сказке.

– Эти черепа светятся? – неожиданно для себя самой спросила я у экскурсовода.

– Да, – ответил он. – По ночам. Здешняя хозяйка использует их, как фонари. Сейчас светло, поэтому они выключены.

Я понятливо кивнула.

Мы прошли через узкую калитку во двор. Тот был просторным и выметенным едва ли не до зеркального блеска. Экскурсовод подвел нас к высокому резному крыльцу, отворил тяжелую, окованную железом дверь.

– Милости просим.

Внутри изба неожиданно оказалась просторной и выглядела, как музей русского народного творчества. В ней имелась огромная белая печь, расписанная красно-золотыми цветами, скрипучие деревянные полы с домоткаными половиками, длинный массивный стол и узкие лавки, поставленные по периметру комнаты.

В горнице находились двое сотрудников заповедника – высокий темноволосый мужчина лет пятидесяти и худенькая седая старушка.

Дождавшись, когда мы усядемся на лавки, они начали обещанные мастер-классы.

Первой вперед вышла старушка. Назвавшись Пелагеей Ивановной, она двадцать минут рассказывала об особенностях крестьянского быта, а потом поставила перед нами скамеечку и большую прялку с облаком серой шерсти.

– Сейчас вы попробуете самостоятельно выпрясть нитку, – сообщила старушка. – Кто первый? Есть желающие?

Однокурсники переглянулись и промолчали. Парни уставились на девушек, девушки принялись с интересом рассматривать пол и собственные ногти.

– Я желаю.

Я встала с лавки и подошла к прялке. Пелагея Ивановна несколько секунд смотрела мне в лицо, а потом улыбнулась – так ласково и светло, будто увидела любимую внучку.

– Что нужно делать? – спросила я, сев на скамейку.

– Ты и сама это знаешь, Варварушка.

Прежде чем я успела удивиться, откуда старушка знает мое имя, мои руки сами потянулись к шерсти и принялись ловко вытягивать из нее жесткую нить.

– Чуфырь-чуфырь, плетись ниточка, плетись тонкая. Чуфырь-чуфырь, будет гладкой тропа, будет короток путь. Чуфырь-чуфырь, проведешь ты меня через топи и горы, проведешь сквозь овраги, леса и поля…

Эти слова звучали у меня в голове. Или я произносила их сама? Тихим монотонным речитативом, под который было так удобно работать…

В какой-то момент на мои плечи опустились теплые руки.

– Полно, Варварушка, отдохни, – услышала я голос Пелагеи Ивановны. – Нитка готова. Можно и угощение попробовать.

Я вздрогнула и будто проснулась. Горница, неожиданно затихшая, вновь наполнилась звуками. Мои однокурсники уже сидели за столом и с аппетитом ели деревянными ложками суп из глубоких глиняных мисок. Я посмотрела на свои руки. В моей правой ладони лежал большой клубок колючих серых ниток.

– Ну, ты даешь, Лукошкина! – сказала Тополева, когда я уселась за стол. – Ты так увлеклась прялкой, что пропустила самое интересное.

– Это что же?

– Второй мастер-класс. Пока ты плела нитки, тот темноволосый дядька учил нас варить целебные отвары. Представляешь? Дал пучок каких-то сушеных трав, показал, как их надо толочь, как смешивать, и в какой последовательности добавлять в котелок.

– И что за отвар вы готовили?

Вика махнула рукой.

– Какую-то ерунду для мозгового кровообращения и улучшения памяти. Мы, как выяснилось, те еще зельевары. Готовили лекарство, а получилась отрава от тараканов. Что-то более-менее приличное состряпал только Белов.