— Ну, инсульт — это же не смертельно. Его тут за месяц на ноги поставят, — беспечно щебечет белобрысая.

— Смертельно или нет, но ничего хорошего, — отвечает вторая, которая постарше.

— Я же не говорю, что это хорошо. Просто можно перед ним засветиться, показаться, а то он, кроме своей этой рыжей, и не смотрел ни на кого, — продолжает чирикать. Рыжая — это, видимо, я.

— Кира, ну ты и вертихвостка! — стыдит девчонку коллега.

— Ну а на кой черт я сюда работать устроилась? У каждого мужика была эротическая фантазия с участием раскрепощенной медсестрички. А там я с тестом на беременность притопаю, никуда не денется, женится, — фантазирует молоденькая дурочка.

— Ага, или даст денег на аборт и поминай как звали, — парирует подруга, а мне их разговор уже не интересен. Я забываю про голод и бегу к себе в кабинет. У меня есть доступ к базе с фамилиями и номерами палат. Неужели они говорили про Влада? Но ведь там по-другому не понять. Заскакиваю в кабинет и включаю компьютер. Он грузится, а я не могу найти себе места. Что же так долго? Наконец-то включился! Я дрожащими пальцами ввожу пароль в страхе, что Влад мог меня в сердцах отключить от всех баз. Но шестеренка, покрутившись немного, открывает базу данных. Так, он в первом вип-боксе. Быстро заказываю сама себе пропуск, так как туда только по пропускам, и бегу к охране его получать. На все про все у меня уходит около получаса. И вот я стою перед палатой и не решаюсь войти. Перебарываю себя и прикладываю пропуск к сканеру.

Бледный, осунувшийся, с тенями под глазами Влад не похож на того успешного мужчину, в которого я влюбилась и, чего уж обманывать саму себя, которого до сих пор люблю.

Присаживаюсь на стул у его кровати и осторожно прикасаюсь к руке, лежащей поверх одеяла. К Владу подключено масса проводов и датчиков, которые монотонно пищат.

— Здравствуй, — понимаю, что он, скорее всего, в каком-то медицинском сне. — Ты меня не слышишь, но мне надо выговориться, — слезы вытираю, а они не прекращаются. Я и не знала, что такая плаксивая. — Не буду говорить, что я не спала с Павлом и он все подстроил. Подлил мне что-то в сок, а я, дура, выпила. Сейчас это все не так важно, как то, что я могу не выносить нашего малыша. Угроза беременности, и мне предложили сделать аборт. Прости меня, но я задумалась. А может быть, это и выход? Тебе мы не нужны, а одна справлюсь ли я? Родители мне не помогут. Есть бабуля, но она старенькая. Она, конечно, хорохорится, что еще правнука или правнучку понянчить планирует, но я же понимаю, что возраст берет свое. Я боюсь, что не справлюсь сама, что не смогу дать малышу или малышке все, чего бы хотела. А больше всего я боюсь, что когда-то могу пожалеть, что не сделала сейчас аборт. Стыдно признаваться в таком малодушии. И я никому не могу открыто высказать все свои страхи, потому что просто стыдно. Но я боюсь быть плохой матерью. Я думала, я сильная, я все смогу. Но я просто глупая, самонадеянная дурочка. Мне дали времени до завтра, чтобы я подумала и решила, что делать с беременностью. А я не знаю. Боже, как же сложно принимать взрослые решения! Как же я хочу уснуть, а когда проснусь, то все это позади. Мы с тобой вместе, счастливы и воспитываем нашего малыша. Да, я люблю тебя, хоть и собиралась расстаться. Думала, что смогу. Но сейчас понимаю, что прикипела к тебе душой навсегда. Ты прости мне все эти слова, мне просто надо было все это сказать вслух, чтобы все осмыслить. Пойду я. И знай, я люблю тебя и всегда буду любить.

Осторожно склоняюсь над Владом и еле ощутимо целую его в губы. Моя слеза капает ему на щеку, и я осторожно убираю непрошенную влагу.

— Выздоравливай, любимый, и прощай, — даю себе зарок больше не лезть в жизнь Влада. Ухожу из палаты, не видя, что мужчина открыл глаза, а по щекам у него катятся слезы.

Влад.

Я в палате, в своей же клинике. Ирония судьбы. Я пришел в себя утром. Это был не обморок от усталости, а микроинсульт. Сын испугался и моментально вызвал скорую из клиники. Труханул, что подумают, что это он меня убил. Хотя, уверен, его бы устроило, если бы я откинул копыта в его отсутствие, но так, чтобы нашла меня домработница, а не он. Я его еще не видел. И не хочу. Он прислал сообщение, что уезжает к матери. Туда ему и дорога.

Слышу, что кто-то вошел в палату, но не хочу открывать глаза. Эти осточертевшие вопросы про самочувствие уже поперек горла.

— Здравствуй, — голос Полины чуть не заставил меня открыть глаза, но я сдержался. Понимаю, что нам надо поговорить, но боюсь. Я старый козел, который поверил в первую же ложь про нее. Все это время, что лежал и приходил в себя, я думал о том, как мне ее вернуть, и о том, что скоро стану отцом. Я СТАНУ ОТЦОМ. Эта мысль свербила мозг и не давала покоя. — Ты меня не слышишь, но мне надо выговориться, — слышу по ее голосу, что она плачет. Так хочется успокоить, обнять, прижать к себе. Сказать, что я идиот, если поверил, что такая чистая душа могла меня обмануть, но я малодушно молчу и жду, что же она скажет. Есть ли шанс, что она меня простит? — Не буду говорить, что я не спала с Павлом и он все подстроил. Подлил мне что-то в сок, а я, дура, выпила. Сейчас это все не так важно, как то, что я могу не выносить нашего малыша. Угроза беременности, и мне предложили сделать аборт. Прости меня, но я задумалась. А может быть, это и выход? Тебе мы не нужны, а одна справлюсь ли я? Родители мне не помогут. Есть бабуля, но она старенькая. Она, конечно, хорохорится, что еще правнука или правнучку понянчить планирует, но я же понимаю, что возраст берет свое. Я боюсь, что не справлюсь сама, что не смогу дать малышу или малышке все, чего бы хотела. А больше всего я боюсь, что когда-то могу пожалеть, что не сделала сейчас аборт. Стыдно признаваться в таком малодушии. И я никому не могу открыто высказать все свои страхи, потому что просто стыдно. Но я боюсь быть плохой матерью. Я думала, я сильная, я все смогу. Но я просто глупая, самонадеянная дурочка. Мне дали времени до завтра, чтобы я подумала и решила, что делать с беременностью. А я не знаю. Боже, как же сложно принимать взрослые решения! Как же я хочу уснуть, а когда проснусь, то все это позади. Мы с тобой вместе, счастливы и воспитываем нашего малыша. Да, я люблю тебя, хоть и собиралась расстаться. Думала, что смогу. Но сейчас понимаю, что прикипела к тебе душой навсегда. Ты прости мне все эти слова, мне просто надо было все это сказать вслух, чтобы все осмыслить. Пойду я, — тихо шепчет Полина, а я сглатываю ком в горле. — И знай, я люблю тебя и всегда буду любить.

Чувствую ее совсем рядом, а потом нежное прикосновение к моим губам. Ее слеза капает мне на щеку, и она легонько прикасается к этому месту, стирая ее.

— Выздоравливай, любимый, и прощай, — во мне борется два человека. Один хочет открыть глаза и сказать, что я дурак, а второй боится показать свои эмоции и чувства. Полина уходит, слышен звук осторожно закрытой двери, а я понимаю, что плачу.

Через несколько часов ко мне пришел лечащий врач. К этому времени я обдумал план действий. Оставалось только выбраться из палаты.

— Как ваше самочувствие? — стандартный вопрос.

— Замечательно. К завтрашнему дню мне нужно встать на ноги, — а вот мой ответ, совсем даже нестандартный, заставил врача удивленно на меня уставиться.

— Вы в курсе, да? Что у вас инсульт был, — доктор даже как-то оскорбился, что ли, на мои слова.

— В курсе, — я киваю. — Я отдохнул, обещаю выполнять все ваши указания и рекомендации. Но к завтрашнему утру мне надо встать на ноги, — повторяю информацию на тот случай, если врач предположит, что вот его слова могут что-то изменить в моих намерениях. — Еще найдите Соколова и передайте ему, что мне нужен мой рабочий ноутбук и телефон.

— Я… — врач стоит и хлопает глазами. — Но …

— Вы извините, я завтра решу все свои проблемы, и если вы посчитаете нужным, то снова замотаете меня в провода, напичкаете лекарствами и проведете все необходимые манипуляции. Но завтра я должен быть на ногах, — я уже начинаю недовольно морщиться от непонятливости врача. — В своей-то клинике я могу сам решать, когда мне болеть?