— В первую областную.

— Хорошо, это не так далеко, скоро будем. Не волнуйся.

Больше за поездку мы не говорили. Я была в своих мыслях. Корила себя за свою трусость и глупость. Всего этого могло и не быть, если бы я в то утро не сбежала, а поговорила с Захаром. Я старалась сдерживаться, чтобы не торопить папу. Он делал все возможное, вез меня так быстро, как только мог. Срезал дворами. Заставлять его гнать, потому что я не могу справиться со своими нервами, нельзя.

По радио, которое отец включил по привычке, как назло играла песня Земфиры. В голову мне врезалась одна строчка, которая передавала все мое состояние сейчас: «Я так боюсь не успеть». Из раза в раза она повторялась в моей голове.

— Дочь, мы приехали. С тобой сходить? — вырвал меня из мыслей отец.

— Не надо. Я не знаю пустят ли меня туда. А если пустят, то неизвестно на сколько я там останусь. Езжай домой. Я позвоню, — я поцеловала отца в колючую щеку, — Спасибо.

Выбравшись из машины, я поспешила в больницу. Около стойки регистрации меня поймал Миша:

— Как хорошо, что ты приехала!

— Где Захар? Как он? — спросила я.

— Все хорошо. Самое страшное миновало. Пойдем, провожу тебя в палату.

— А мне разве можно?

— Слушай, у отца Захара столько денег, что Захару в этой больнице все можно. И девушке его тоже, — завершил мысль Миша, поймав мой растерянный взгляд.

— А разве он не в реанимации должен быть?

— Кто тебе такое сказал?

— Леша звонил… — договорить мне не дали.

— Вечно этот олух что-то понимает не так. Захару, конечно, досталось, но не смертельно. Пока спит, но завтра уже приподниматься сам сможет. Отделался сотрясением небольшим, переломом ребра и синяками.

— Сотрясение тоже серьезно. Да и перелом, — возразила я. Я не могла поверить, что все обошлось. Цепкие пальцы страха все еще сжимали сердце, пусть уже и не так крепко.

— Но на деле не так страшно, как тебе Леха наплел. Захар же борьбой занимается, знаешь, сколько раз он себе что-то ломал? Слушай, раз ты приехала, то не могла бы ты пару часиков посидеть с Захаром. Мы с Лешей по делам отъедем.

— Да, могу.

— Супер. Леш, — позвал друга парень, впуская меня в одиночную палату, — с Захаром Даша побудет, а мы с тобой отъедем кое-куда.

Миша усадил меня в кресло, стоящее рядом с больничной кроватью, на которой лежал бледный Захар. Бледность его, правда, оттеняли синяки на лице и руках. Остальное тело было скрыто от глаз под пижамной больничной футболкой и одеялом. Как только я оказалась рядом с Захаром, то взяла его за руку.

— Только глупостей не наделайте, пожалуйста. Одного героя достаточно, — попросила я собиравшихся куда-то парней.

— Хорошо. До встречи.

— До встречи.

Ребята покинули палату, а я осталась с Захаром. Один на один со своими мыслями. Если бы тогда мы поговорили, пришло бы все к такому итогу? От неадекватного поведения Эдика нас бы это не уберегло. Почему-то именно я ему сильно портила жизнь. Так что такое могло случиться. Просто, если бы я с ним общалась, то, возможно, смогла предотвратить этот кошмар. Как жаль, что сейчас уже ничего нельзя изменить.

Я опустила голову на свои руки, которыми хваталась за ладонь Захара так крепко, будто если я его отпущу, то потеряю его навсегда. Меня начало потряхивать, а слезы опять покатились по щекам.

— Какая же я дура, — тихонько скулила я, — Если бы я тогда дождалась тебя, поговорила, всего этого могло и не быть.

Тишина в палате действовала мне на нервы. Тишина — это всегда пустота, это когда ты один. А я больше не хотела быть одна. И не хотела пустоты. Я хотела услышать тот заразительный смех, который слышала однажды в новогоднюю ночь, Я хотела болтать ни о чем и обо всем на свете одновременно, потому что с ним было легко и интересно говорить. Всхлипывая, я продолжила говорить, потому что так мне было спокойнее:

— Прости меня, пожалуйста. Ты пытался связаться, это я опять закрылась. Опять забралась в свою раковину и жалела себя, забыв про людей вокруг. Оказывается, не только мне больно. Когда у меня в жизни черная полоса, мои родители тоже переживают. Мы с ними окончательно наладили отношения. Они мне вчера дали очень хороший совет. Поговорить с тобой, только я струсила и опять это отсрочила, решила в универ не идти. А надо было.

Я несла полный бред, но так мне было легче. Я создавала себе иллюзию, будто Захар цел и невредим, мы просто разговариваем с ним. Я делюсь пережитым, а он слушает.

— Знаешь, я просто вчера кое-что поняла. Кое-что важное. Поэтому не пришла сегодня. Мне нужно было быть уверенной на все сто. Сейчас я уверена. Захар, ты мне нравишься, не знаю, смогу ли признаться тебе, когда в себя придешь. Но я попробую. Потому что ты мне очень-очень нравишься. Но это не значит, что ты мне что-то должен…

Договорить я не смогла, потому что почувствовала, что кто-то гладит меня по голове. Я испугалась и замерла, прислушиваясь к происходящему в палате. Никаких посторонних шумов я не слышала, значит никто не заходил. Может у меня галлюцинации? Осторожно, с опаской, я начала поднимать голову.

Когда я увидела, что Захар смотрит на меня и улыбается, то чуть в обморок не свалилась.

— У меня глюки? — шепотом спросила я.

— Нет, — так же тихо ответили мне.

— Но ты же спать должен.

— Ага.

— Болит что-то? Наверное, врача нужно позвать. Я сейчас.

Вскочила с кресла, собираясь отправиться к врачу, но Захар меня остановил:

— Стой, Дашка. Не нужен врач.

— Как это не нужен, мне сказали, что ты до завтра спать будешь, — уперлась я рогом.

— Я не спал.

— Что?

— Я не спал. И все слышал. И очень рад, потому что ты мне тоже очень нравишься. Даже больше, чем нравишься.

— Как это не спал? Как ты чувствуешь себя? Я все-таки пойду к доктору, — я уже открывала дверь, когда услышала копошение и быстрые шаги. Развернувшись, я увидела спешащего ко мне Захара.

— Не нужен мне никакой доктор, потому что я не болен.

— Как? А мне ребята сказали…

— Это была их идея. Ты на звонки и сообщения не отвечала. В университете от меня и от них удрала. Как мне было еще с тобой поговорить? Вот, пришлось выдумывать.

— Ты дурак? — я со зла стукнула Захара по плечу, — Я чуть от страха не умерла, а он тут притворялся, — я все продолжала стучать кулачками по груди Захара, — Ты знаешь, что такими вещами не шутят? Идиот! Придурок!

Меня схватили в охапку и потащили к креслу, на котором я сидела до этого. Я брыкалась и всячески усложняла задачу, но Захар таки сел в него и усадил меня к себе на колени.

— Я, конечно, жив и здоров, но у меня вчера соревнования были. Ты меня после них допить хочешь?

— Ой, — я замерла, — извини.

— Ничего, я крепкий. Говорить будем? — улыбаясь во все 32, спросил Захар.

— Будем, — вздохнув, согласилась я на беседу.

— Ну тебя я уже выслушал. Меня послушаешь?

Я кивнула.

— Ты мне понравилась давно, еще в сентябре. Ты шла по коридору, вся такая серьезная, задумчивая. Но очень красивая. Я смотрел, как ты идешь, и чувствовал, что ты очень мне нужна. Не знаю, что это было. Наваждение. А может любовь. С первого взгляда. Но с того дня ты мне постоянно на глаза попадалась.

— Я не специально, — защищалась я.

— Я знаю. Это судьба, наверное. Мне кажется, что у нас может получиться. Будешь со мной встречаться?

— Ох уж эти шуточки твои. Тебя там на соревнованиях приложили чем-то?

— На соревнованиях я заработал только синяки, и то не все. Большую часть мне Ася нарисовала. Я сейчас серьезно. Давай попробуем, — во все глаза смотрю на Захара, — Доверься мне.

Я очень хочу попробовать. Но так страшно. Что разрушу своими тараканами эти отношения. Что все окажется не так, как я себе нафантазировала.

Захар уперся подбородком мне в плече и смотрел в глаза, согревая мою шею дыханием.

— Рискни. Вместе со мной. В случае чего вместе с Асей прикопаете меня в лесу. Она с детства на нас троих зуб точит.