– Остынь, Бесстужева ,а то в мою сторону резкие предъявы пошли. ― Многозначительный взгляд не оставил мне другого выбора, кроме той глупости, которую я озвучила:

– Запрет, Романов, я запрещаю со мною разговаривать. ― Геша все больше ловил кураж от этих слов и недоуменно хмурился:

– Запрещаешь?

Я язвительно улыбнулась, подтверждая слова:

– Да, именно!

Он расслабился.

– Договорились. ― Я была удивлена его быстрой реакции. Думала, он так просто не отстанет.

Даже как-то странно…

Из размышлений меня вывела дурацкая мелодия входящего звонка. Я посмотрела на экран телефона, где было высвечено название контакта «Мамуля».

– Варь, я подъехала, можете выходить! ― Мне пришлось убрать телефон от уха, чтобы не оглохнуть от «тихого», как думает моя мама, голоса.

– Хорошо. ― Повесив трубку, я уверенно зашагала вперёд мимо Геши…

И с неохотой произнесла:

– Пошли, за нами приехали.

Снег похрустывал под ботинками и мне казалось, что я иду совсем одна, даже возникло ощущение, что Геша остался на том же месте ровно стоять у входа.

Пришлось оглянуться, чтобы понять, что он бесшумно шёл следом, пристально глядя в мою сторону.

Я смущенно обернулась, довольно кряхтя себе под нос, и ядовито улыбаясь.

Молчит.

Попытки сесть на переднее сиденье прервал поспешный речетатив моей матери:

– Ой, Варька, я в магазин заскочила, продуктов накупила…садись назад вместе с Женей. ― Я глупо уставилась на родительницу, понимая, на что она намекает.

– Здравствуйте, тётя Ира. ― Геша тут же бесцеремонно сел на заднее сиденье.

– Привет-Привет, Женечка! ― Улыбка мамы засияла сильнее.

И вновь погасла, когда собеседница продолжила сверлить меня взглядом.

Мы словно играли в перестрелки, пока одна из нас не сдастся. Конечный результат, поставивший точку в нашей борьбе, – недовольная и раздраженно подергивающаяся бровь мамы:

– Варя…садись. Назад. Пожалуйста…

– Класс, отлично, мам, спасибо. ― Я молча села, как можно дальше от Геши, уперлась лбом в окно и глядела на дремучий лес, покрытый хлопьями белых снежинок.

Все это время мы сидели молча, слушая старинные мелодии, которые, как-никак, давали возможность расслабиться и ощутить настроение приближающегося Нового года.

В машине было тепло от печки, я даже подумывала вздремнуть.

Но тут же ушла от этой мысли, когда Геше один за другим посыпались вопросы:

– Ну Евгений, как тебе живется в новом месте? Всё-таки посёлок у нас небольшой, а ты, насколько я знаю, тоже жил в городе. Школа как? Друзей завёл? Хотя небось Варька не отстаёт от тебя, она у меня добрая, веселая и прыткая, ко всем найдёт подход! ― Ну вот надо же сказать такое…

Мои щеки надулись, я обиженно посмотрела на маму…и…честно признаюсь, ждала ответы от Геши.

Наконец, поразмыслив пару секунд, он, как послушный мальчик, своим наигранным бархатным голосочком ответил:

– Привыкать не к чему, все-таки одна страна, люди тут и там, главное: если общение на одном языке, то место уже будет считаться для меня родным.

То же мне, умник! Нормально сказать не мог? Типа что вот, мол, мне не привыкать к родным просторам.

Пока я снова мысленно придиралась к его словам, он спокойно и не торопясь продолжал говорить:

– Дружба с пацанами простая, пожимаешь руку ― и ты уже свой. ― Васильковые глаза быстро встретились с моими. ― Феноменальнее дружба может быть только с вашей дочерью. Поражаюсь каждому слову. ― Откровенность его мыслей казалась удивительной, а прямота во взгляде ― пугающей.

– Ух! Какой ты норови́стый парень! ― Казалось, мама увидела в нем какой-то изъян, но мои догадки тут же угасли, так как вспыхнула новая волна энтузиазма. ― Возможно, это влияние семьи? Вы ведь воненослужащие. Я с твоей сестрой Екатериной пообщалась, она поделилась вашей родословной и семейным делом. ― Казалось, прикованный к лесу взгляд Геши, стал более суровым, чем обычно. Что мне совсем не понравилось, так это то, что мы больше углублялись в его личную жизнь, и в целом диалог затянулся. Тем не менее, реакция Евгения была незамедлительной.

– Служба ― гордость нашей семьи, но характер я унаследовал от матери. ― Воцарилась тишина. Мне казалось, мама знала то, о чем я еще не слышала, иначе ей не было бы так неловко наблюдать за дорогой и стучать пальцем по рулю. Поездка домой становилась все более угнетающей. Может быть, стоит спросить, в чем дело? Почему такой бурный диалог внезапно прервался после последних слов Геши?

И погода в ясный день почему-то навевала мрачное настроение. Темные облака плыли медленно. А снег, казалось, только ухудшал мое и без того плохое настроение.

Тихая получасовая поездка закончилась скрипом тормозов автомобиля. Мама повернулась в нашу сторону и с хитрой улыбкой предложила:

– А знаешь Евгений, приходи-ка ты к нам сегодня домой, чай с пирожными попьешь, выпечка всегда вкусная у меня получается! ― Родительница подмигнула мне одним глазом с каким-то намеком. Мне это уже не нравится… ― Варя покажет тебе свою комнату. Фильм посмотрите, отдохнете. ― Вот тебе раз! Без моего мнения, по решению мамы, какой-то малознакомый человек мужского пола будет бродить по моей комнате, исследовать, лежать на кровати, и бог знает, что ему придет в голову… Моё явное буйство появилось раньше, чем ответ Романова:

– Класс! Только в мои планы это не входило! Приятного чаепития, вам двоим!

Я открыла дверь, вышла из машины и с грохотом захлопнула её, уходя подальше от них!

После встречи с Романовым у меня уже ощущение, что он завладел всем моим пространством, не оставив спокойного и уединенного места!

Ни в автобусе покоя нет, ни в школе, тем более в нашей с мамой машине, так теперь и дома уже не будет атмосферы, как прежде!

И всё началось с того, что этот Геша оказался моим новым соседом, потом одноклассником, а кроме того, уже является для моей мамы практически родным сыном.

Дом ― место, где я обретаю покой от всяких Евгениев, Жень, Геш и так далее!

Время проходило в безделии.

Десять минут я безучастно смотрела в потолок, разглядывая искорки маленьких звезд, исходящих от моего светильника.

И только потом меня посетила идея сесть за стол и начать раскрашивать картину по номерам.

Прошло больше часа, а я уже была в разноцветных пятнах от красок, которые впитались в одежду и были неряшливо размазаны по лицу.

Как-то даже странно, что я не слышу недовольных возгласов мамы.

Я боялась, что что-то не так, поэтому силой духа мне пришлось отбросить упрямство и отправиться выяснять причину гробового молчания.

Я остановилась на ступеньке, выглянув из-под перил лестницы в сторону кухни, откуда родительница тут же недовольно начала сверлить взглядом.

– Мам…

– Ты так и не извинилась, Варвара. ― Ее светло-русые волосы, собранные в пучок, начали небрежно падать на сосредоточенное лицо, пока она усердно месила тесто, пачкая им стол и фартук. Я сочувственно и стыдливо опустила глаза в пол:

– Прости…

– Не мне это нужно говорить, а Евгению! Видела бы ты его выражение лица. Такой грустный ушёл.

Я тут же изменилась в лице, нахмурила брови, не веря ее словам.

Чего это он обиделся? Или блефует?

Или это просто мама не разбирается в эмоциях, не понимает, где фальшь, а где искренность?

А может, он действительно обиделся, ведь я как-то слишком резко отреагировала на приглашение Романова к нам домой.

Проклятие!

Как трудно понять такого человека, как Геша!

Ну и что мне делать?

Все-таки совесть мне разгуляться не давала, и я немного пожалела Гешу, может быть, слова действительно его задели.

– Ладно, завтра попрошу у него прощения. ― Я ответила честно, а она, словно не веря, уставилась на меня, не моргая. ― Даю слово.

Теперь на бледном лице мамы читалось спокойствие.

Ну-с…Я всё уладила и мне не о чем беспокоиться…