Архивариус оказался высоким старцем с длинными седыми волосами и длинной бородой. Одет он был в синий халат и мягкие тапочки.

– А ты, ученица-работница, не та ли дева, открывать пришлось для которой портал восемь раз? Ту, что в указанном месте фамильяр ждать извёлся?

– Эээ… – замялась я, – возможно и я.

Архивариус поцокал языком.

– Не удавалось никому доселе так! Эгнергии-то извели-то на тебя сколько!

То ли он восхищался, то ли журил, было не ясно. На всякий случай я изобразила полную раскаяния улыбку. А сама подумала, что фиг бы я сейчас здесь стояла, если бы смогла дотянуться до последней кляксы.

– Особенная! – Погладил бороду Звестрадамус. – А ответь-ка, научена чему, чем промышляла там, у себя, ты?

– Составляла прогнозы на будущее по звёздам, – ляпнула я правду-матку. Эх, если бы время было мозгами раскинуть что-нибудь более подходящее придумала, может и поручения бы были более подходящими…

– О, о, о, о! – воодушевился архивариус. – У нас работёнка такая же ждёт тебя совсем. Пророчить грядущее для челяди обычной, без магического дара, для людей-магов, для людей-волков, для людей-драконов, для ламий, да эльфов будешь. Составлять пророчество на каждый день надобно.

Пророчества?! Это к Лорелее, а не ко мне.

– Нет, вы не поняли, – я вздохнула, – я не умею читать по небу будущее. Пророчества я сочиняла. Ну чтобы людям досуг скрасить и себе в карман копеечку положить. Со звёздами я на глубоко почтительное «вы».

Архивариус погладил бороду, подозвал меня жестом и произнёс доверительным шёпотом:

– Звёзды загадочны, звёзды далеки, звёзды молчаливы… Глаголь за них, да только с умом привирай, чтобы двояко толковать слова твои могли.

Что?! Я отстранилась от архивариуса. Опять врать и тоже про грядущее и тоже по звёздам? Блеск!

– А что мне им пророчить-то?

Архивариус прошёлся взад-вперёд, почесал бороду и ответил:

– Приятственное пророчь, ни к чему зря люд и нелюд волновать. Челяди поведай об урожае знатном, змиям о дожде скором, оборотням о полнолунии особо полном, эльфам о капусте сочной и моркови сладкой, здравствуй Ивеллиос.

Я обернулась. На меня в упор смотрел тот самый эльф в серых лакированных сапожках, чей зад так приглянулся Ссешагешу.

– Не люблю ни капусту, ни морковь, – фыркнул он. – Приветствую, архивариус Звестрадамус. Смотрю я: кристалл накалился.

Невежа. Мог бы и со мной поздороваться. И какой ещё кристалл накалился?

– Не слышно раз всякий подкрадывается, – шёпотом буркнул архивариус, – надеть на шею колокольчик бы не мешало ему.

Ивеллиос прошёл к посоху с оранжевым кристаллом, взял его и грациозно повертел в руках.

– Пора зажечь световые шары, – произнёс он и двинулся вниз вместе с посохом.

– Что? – спросила я Звестрадамуса.

– Энергия магическая, что стенами поглощается в кристалл и поступает. Сперва светом кристалл синим мерцает, но от энергии той краснеть начинает, перегревается. Опасно то. Так расходуем с пользой энергию мы эту, шары заряжаем, что путь во тьме освещают.

Ого, так эти волшебные светильнички от лишней энергии учеников, значит, светятся. Экономно. Я хмыкнула и села за работу.

Так, драконы. Сегодняшний день принесёт вам море позитива…

После работы у архивариуса я почувствовала усталость, как в конце рабочего дня у дяди Жоры. Да и делать мне пришлось почти тоже самое, благо не для двенадцати знаков, а только для шести видов разумных существ.

На выходе из здания меня поджидали Жучка, Драгир и Петя, коим я очень обрадовалась. Погладила собаку и подошла к друзьям.

– У Ссешагеша открылся талант, он там, на площадке перед главным корпусом, идём, посмотришь, – радостно сообщил молодой дракон.

– Поверь, на это стоит взглянуть, – как-то ехидно поддержал Драгира Петя.

На площадке перед главным зданием толпилось около полусотни людей, вернее, разумных, вокруг… летающего Ссешагеша. Мы протиснулись поближе и нас обдало струёй воздуха как от мощного вентилятора. О да, Ссешагеш научился магии! Подняв в воздух треть хвоста он быстро-быстро им вращал навроде пропеллера, издаваемый при этом шум был как от парящего квадрокоптера, а сам человек змей, воспарив от земли на добрый метр, летел. Глаза у него при этом были выпучены от страха, полёт, верно, был для нага в новинку, и он боялся свалится. Я с трудом проглотила смешок.

– Ого, да ты теперь сможешь перелетал трудно проползаемые ямки и лужицы! – Выкрикнул кто-то из толпы, вызвав дружный взрыв хохота.

– Я могу летать! Могу летать! – Неровно дыша присвистнул Ссешагеш. Вид у него по-прежнему был перепуганный.

– Давай на бис! – выкрикнул стоящий ближе всех коренастый оборотень.

Наг, принявший издевательство за чистосердечный восторг, уступил просьбе. Резко подняв вверх половину хвоста, он начал им быстро-быстро вращать. Звук взлетающего квадрокоптера, струи разгоняемого ветра и Ссешагеш с выпученными глазами снова полетел, очень низенько, конечно, но всё-таки – полетел!

Мы с Драгиром захлопали в ладоши, остальные смотрящие нас поддержали. Под бурные овации наг и приземлился. Поняв, что представление окончено толпа начала расходиться.

И тут мой взгляд зацепился за валяющийся на земле коричнево-красный шарфик, я перевела взгляд на кончик хвоста змея и тут же отвернулась. Хвост у него заканчивался тем же, что и хвосты у земных мужчин, те самые, что висят спереди. И он ткал мне в лицо эту пакость! Гадёныш во всех смыслах и нюансах!

– Видели?! Видели?! Я – первый и единственный летающий наг! Самый выдающийся из нагов и не только из нагов! – хвастливо воскликнул Ссешагеш.

– Сбавь обороты, ты не единственная летающая рептилия в Дакмагнагии, – ядовито заметил Петя, кивнув в сторону Драгира.

Змей хмыкнул.

– Это что у тебя за срам на кончике хвоста?! – Брезгливо указала я пальцем на этот самый срам.

– Ну ты ж не думала что у меня в области паха раскрывающиеся чешуйки? Ничего у меня не раскрывается, я тебе не кубик-рубик! – Фыркнул Ссешагеш и подобрав шарфик пополз в сторону жилого голубого здания.

Ужинали мы без Ссешагеша. Змей предпочёл нам компанию оборотней, которые, впечатлённые полётом нага, позвали его к себе. Мне даже стало жалко змея: над ним откровенно издевались, а он за своим раздувшимся самомнением не замечал очевидного.

Когда я подходила к четыреста тринадцатому номеру, тому в который нас подселили с Лорелеей и медведицей, то обнаружила в себе дикую усталость. Всего один день в этом безумном мире, а я уже выдохлась.

Ключ не понадобился, дверь оказалась открыта. Бернардина сидела на полу и неотрываясь смотрела на стоящую на кровати Лорелею. Глаза у девушки были открыты, но зрачков не было видно, одни белки. Она вытянула руку, указав на меня пальцем и заговорила утробным голосом, вызвав столбик ледяных мурашек:

– Эмммм…Земля содрогнётся под грядущим сражением. Эмммм… В великой битве схлестнутся драконы, эльфы, люди и наги. Эмммм… И ты станешь камнем преткновения между ними…

Наутро Лорелея ничего из своего вечернего пророчества вспомнить не смогла. Меня это конечно поднапрягло, да так, что полночи уснуть не получалось, но потом я пришла к здравой мысли о том, что пророчество это какое-то размытое, Лорелея сама говорила, что погрешность предсказаний высокая. Да и что значит «камень преткновения»? Не я же спровоцирую конфликт между расами, в конце-то концов.

Соседка разбудила меня и снова предложила проводить. Я была не против. В общем-то с Лорелеей несмотря на её магическую странность, связанную с предсказаниями и даже несмотря на Бернардину, было весело.

Обрядилась в свою тёмно-синюю мантию, сунула в карманы конфетки, а в сумку, где раньше лежало довольствие, – учебники, Лорелея помогла с причёской и даже нанесла мне лёгкий макияж. Можно отправляться навстречу знаниям.