– Эй, новенький, – раздался голос одного из них.

Я обернулся, надеясь, что обращались не ко мне. Но увы.

– Что, потерялся?

Их лица смешались в одно – улыбающееся, насмешливое, жестокое. Я пытался что-то ответить, но слова застряли где-то глубоко внутри, и вместо этого я просто стоял, чувствуя, как меня съедает стыд. В тот день я понял, что лучше всего быть невидимым. Не привлекать внимания. Не открываться.

Эти воспоминания вспыхнули во мне, когда я смотрел на неё. Её спокойствие напоминало мне, каким я хотел казаться. Но в её взгляде я видел то, что скрывал сам: хрупкость, боль и какой-то странный, необъяснимый свет. Она подняла глаза и встретила мой взгляд. Я сразу отвернулся, почувствовав, как кровь приливает к щекам. Всё это казалось слишком странным. Я не знал её, но она уже заставила меня вспомнить о вещах, которые я хотел забыть.

Зачем я вообще думаю об этом? – подумал я, стискивая тряпку в руке.

Я услышал звук её стула, когда она поднялась. Она подошла к стойке, чтобы оставить пустую чашку.

– Спасибо, – сказала она тихо, её голос был таким же мягким, как утром.

– Не за что, – ответил я, не поднимая глаз.

Она задержалась на мгновение, будто хотела что-то сказать, но вместо этого повернулась и вышла. Я остался стоять, глядя на её силуэт за стеклом. И впервые за долгое время почувствовал, как внутри что-то движется. Словно стены, которые я так долго возводил, начали трескаться. Алекс ушёл, как всегда, с лёгкой усмешкой на лице. Я остался один.

Ночь медленно опускалась на город, растворяя улицы в мягком сумраке. Лампочки под потолком издавали тихий электрический гул, наполняя тишину чем-то осязаемым. Я стоял у стойки, облокотившись о холодную деревянную поверхность, и смотрел на своё отражение в оконном стекле.

Отражение казалось чужим. Те же черты лица, те же уставшие глаза, но я будто смотрел на кого-то другого. Внезапно моё внимание привлекла забытая на одном из столиков вещь. Это была её книга. Тёмная обложка, слегка потертая по углам. Я подошёл, осторожно взял её в руки. Зачем она её оставила?

Открывая первую страницу, я заметил, что на форзаце что-то написано:

"Читать – это как дышать для души. Спасибо за кофе."

Я провёл пальцем по этим словам. Её почерк был аккуратным, почти изящным. Казалось, она вложила в это сообщение что-то большее, чем просто вежливость.

– Долго стоять будешь? – голос Олега раздался за спиной, заставив меня вздрогнуть.

– Она оставила книгу, – сказал я, оборачиваясь.

– Значит, вернётся, – ответил он, садясь за столик и уставившись на меня с проницательной улыбкой.

– Может, специально забыла, – добавил он, пожав плечами.

– Зачем? – спросил я, больше для того, чтобы закрыть тему.

– Может, хочет, чтобы ты её заметил, – сказал он.

Я усмехнулся, отвернувшись.

– Никому я не нужен.

Олег вздохнул, и в его взгляде мелькнуло что-то вроде усталой заботы.

– Слушай, – начал он, – ты можешь закрыться от всех и делать вид, что так проще. Но так ты только сам себя съедаешь.

– Что ты знаешь? – резко спросил я, чувствуя, как гнев поднимается внутри.

– Больше, чем ты думаешь, – спокойно ответил он.

Я отвернулся, сжимая книгу.

– Она не просто так оставила её, – продолжил Олег, вставая. – Если решишь, что хочешь что-то изменить, это хороший повод начать.

Его слова застряли у меня в голове, даже когда он ушёл, оставив меня одного в тишине. Я снова посмотрел на книгу. Она стала казаться символом чего-то большего, чем просто забытая вещь. Может, Олег был прав. Может, это знак. Я поднял глаза к окну. Снаружи ночь полностью накрыла город, оставив лишь свет фонарей и редкий шум проезжающих машин. И впервые за долгое время мне захотелось, чтобы кто-то вернулся.

Утро началось, как всегда, с тихого гудения кофемашины и мерного стука ножа о разделочную доску. Я стоял за стойкой, ловко разливая кофе в бумажные стаканы. Время тянулось как вязкий мёд: каждое движение казалось автоматическим, каждое действие – заранее запрограммированным.

Клиенты приходили, делали свои заказы, уходили. Одни спешили, торопливо бросая сдачу в коробку для чаевых. Другие задерживались на минуту дольше, чтобы пролистать телефон или дождаться кого-то.

Мир проходил мимо меня. Я наблюдал за ним, словно через толстое стекло. Он был там, за пределами моей до скучного упорядоченной рутины, а я здесь – внутри.

– Усталый вид не помогает продать больше кофе, – услышал я голос Алекса за спиной.

– Спасибо за совет, – отозвался я сухо, не глядя на него.

Он ухмыльнулся, проходя мимо, чтобы отрегулировать температуру кофемашины.

– Знаешь, – продолжил он, – если ты хотя бы раз улыбнёшься, клиенты могут подумать, что ты человек, а не робот.

Я промолчал. Улыбаться мне не хотелось. Кафе оживилось ближе к полудню. Шум голосов стал громче, кофемашина не останавливалась ни на секунду. Я погрузился в привычный ритм: принять заказ, приготовить напиток, подать. Повторить. И вдруг мир изменился. Дверь открылась, и вместе с холодным порывом ветра вошла она.

На мгновение я замер, не понимая, почему её появление заставило меня отвлечься. Она выглядела так же, как в прошлый раз: тёмные волосы в лёгком беспорядке, старый свитер, чуть большеватая куртка. В руках снова была книга, а в глазах – тот же спокойный, но слегка задумчивый взгляд. Она подошла к стойке и положила книгу на край. И улыбнулась так, будто знала какой-то секрет, которого не знал я.

– Лавандовый раф, пожалуйста, – сказала она.

Её голос прозвучал мягко, но в нём была внутренняя сила и уверенность.

– Сейчас сделаю, – ответил я, стараясь не смотреть на неё слишком долго.

Когда я повернулся к кофемашине, чтобы приготовить напиток, почувствовал, как она продолжает стоять у стойки. Это было странно. Обычно клиенты ждали свои заказы за столиками, а не наблюдали за процессом.

– Ты всегда такой серьёзный? – неожиданно спросила она.

Я удивился, но не обернулся.

– Просто работаю, – ответил я коротко.

– А что, если я скажу, что серьёзность не всегда обязательна? – продолжила она, и в её голосе послышалась лёгкая насмешка.

Я не знал, что ответить, поэтому просто продолжил делать кофе. Когда напиток был готов, я поставил его перед ней.

– Ваш лавандовый раф.

Она взяла чашку, снова улыбнувшись.

– Спасибо.

Её пальцы коснулись стакана, и в этот момент я заметил, как маленький порез пересёк её кожу. Неясно, почему, но это мелкое наблюдение заставило меня почувствовать что-то, что я не мог объяснить. Она вернулась к своему обычному столику у окна, оставив меня с этим странным ощущением. Мне не хотелось думать о ней. Не хотелось искать объяснения тому, почему её появление выбило меня из привычного ритма. Но что-то внутри меня уже изменилось. Словно кто-то слегка коснулся давно забытой струнки души.

Кофейня утонула в привычных звуках: звон чашек, шорох бумаги, мягкий гул голосов. В воздухе витал аромат корицы и кофе, смешанный с запахом осенней влаги, который проникал с улицы. Но теперь всё это казалось мне приглушённым, будто я оказался под водой. Всё, кроме неё.

Она сидела у окна, как и в прошлый раз. Её книга была раскрыта, но казалось, что она не читает. Её взгляд то скользил по строчкам, то поднимался к окну, где капли дождя оставляли бесконечные узоры на стекле.

Я краем глаза наблюдал за ней, пытаясь понять, что именно так привлекает моё внимание. В ней не было ничего особенного, если смотреть объективно: простая одежда, небрежная причёска. Но её движения – плавные, будто выверенные, её взгляд – спокойный, но глубокий, будто она видела больше, чем остальные, – это не давало мне покоя.

– Ты опять смотришь на неё, – раздался шёпот Алекса за моей спиной.

Я вздрогнул и повернулся к нему.

– Нет, – ответил я резко.

– Да брось, – он ухмыльнулся, скрестив руки на груди. – Это даже мило.