С трудом сев, Кирилл посмотрел в сторону прохода, откуда не так давно, а может быть целую вечность назад, он пришел. Те дверные проемы пошире, и двери в них стеклянные, и потому даже сквозь закрытые створки видна была анфилада залов с криокапсулами. Пусть едва-едва, но буквы и различные индикаторы на этих чертовых саркофагах светились, и потому после почти абсолютной тьмы лестничной шахты, и в особенности нижнего этажа, здесь было почти светло. Идти назад, где через несколько одинаковых, заполненных криокапсулами залов, он доберется до своего стеклянного гроба, смысла нет. Да и вперед в еще один такой же зал тоже. Кто знает, сколько здесь этих капсул? Если учесть, что его назвали кем-то там, под номером восемь с чем-то тысяч, то немало. Возвращаться к лестнице не хотелось. От мысли, что раз уж он не осилит дорогу наверх, значит придется спуститься вниз, в кромешную тьму, ему становилось не по себе. Да и что он может сделать в темноте? А вот дверной проем напротив выхода на лестницу не выглядит таким черным и зловещим. Если бы еще суметь разглядеть, что там, но в глазах все плыло, и зрение не желало ни на чем фокусироваться.

Сделав над собой усилие, Кирилл поднялся на ноги и побрел к чуть светящемуся проему. Два шага от крайней криокапсулы и он ухватился за поручень, на уровне груди обегающий весь периметр зала. Перебирая по нему обеими руками, вошел в гулкую, искрящуюся местами темноту. Электронный голос продолжал вещать, множество раз отражаясь от невидимых стен. И только дверной проем в стене напротив время от времени высвечивался красным. Поручень и здесь убегал прочь вместе со стеной, и справа и слева. Обходить далеко.

Шаг, еще шаг. Кириллу приходилось буквально заставлять себя шевелиться, в то время как хотелось лечь, прямо тут, на пол. А может и правда лечь?

Казалось, будто он здесь уже целую вечность, но как только он напряг память, несмотря на раскалывающуюся голову, то припомнил все, что с ним успело произойти с тех пор, как он очнулся в стеклянном гробу, то есть почти ничего, то понял, что прошло не больше десяти минут. Ну может пятнадцать. Еще столько же он вряд ли протянет. Так что может стоило бы еще немного побарахтаться? А потом уже помирать с чистой совестью. Еще шаг. Только бы дойти до этой двери. Но он не дошел.

Что-то довольно высокое подвернулось под ногу, и не удержавшись, Кирилл упал. Но не на пол. Падение закончилось прежде, чем он осознал, что падает.

Это был какой-то постамент, стеклянный на ощупь. Упершись в гладкую поверхность руками и приподнявшись, он попытался поставить ноги на пол ровно, но они подгибались. И Кирилл обессиленно опустил голову обратно. Как же так? До проема, который ведет куда-то дальше, осталось совсем немного, а здесь эта преграда. Кто догадался поставить это, что бы это ни было, поперек прохода? Нужно обойти. Но сил совсем не осталось. С пола бы он точно не поднялся, а так есть еще шанс. Но сначала нужно выяснить, что же преградило ему путь, оценить размеры и прикинуть, как обойти.

Уже не пытаясь отдышаться, Кирилл еще раз приподнялся на руках. В глазах все плыло и раздваивалось, и даже пыталось перевернуться вверх ногами. Ноги на этот раз удалось выпрямить, и даже получилось перенести на них часть веса.

А потом вдруг голос, к которому он уже привык, оборвался на середине фразы и некоторое время было оглушающе тихо. Нахлынул страх и на какое-то время Кирилл даже позабыл, что только что задыхался и был практически без сил. Он выпрямился и замер. Тишина оглушала недолго, и в следующее мгновение по барабанным перепонкам ударил сильный и неприятный звук, из-за которого захотелось бежать прочь и подальше. Вздрогнув из-за этого, Кирилл попятился, и опять ему под ноги что-то подвернулось. Падая, он успел подумать, что теперь-то он точно не поднимется. Найдет ли его труп кто-нибудь? Передаст ли семье, чтобы похоронили? Как там они?

В следующее мгновение он понял, что сидит на чем-то и только чудом не кувыркнулся через голову. Наверное благодаря невысокой спинке, поддерживающей поясницу. А прямо перед ним на уровне обычного письменного стола, разве что не строго горизонтальная, а немного наклоненная, находилась панель, и в ее зеркальной поверхности отражались немногочисленные огоньки. Но не это привлекало внимание, а то, что на панели, пусть и не яркие, светились уже знакомые символы - строки треугольников разной формы. В основном неоново-голубые. Но немало было и красных символов. И даже зеленых. Но красных больше.

Да это же как раз то, что он искал. Это наверняка пульт управления - он-то ему и нужен. Подавшись вперед, Кирилл протянул руки и коснулся холодной глянцевой поверхности.

Но что он сможет сделать? Ведь ни черта же не понятно. Может от его неосторожных манипуляций все это место взлетит на воздух? Да и пусть. Так хоть он сгинет без мучений.

И он принялся касаться всех символов, которые казались ему похожими на кнопки или иконки. И отклик на его действия был, только больше всего это было похоже на блокировку инициируемых действий.

Но вот крупнее и ярче прежних появилась надпись, перекрывающая все прочие и Кирилл без промедления коснулся кнопки в конце строки.

На пульте, крупнее прочих, высвечивалась не длинная фраза, составленная из неведомых треугольных символов, сгруппированных по несколько штук, и тем самым напоминая слова. В отличии от прочих надписей, мерцающих на глянцевой поверхности неоново-голубым светом, эта была ярко-красной и явно сигнализировала о чем-то важном.

Кирилл с чувством неистовой обреченности нажал на прямоугольник в конце строки. Изображение на пульте немного изменилось, будто пошла какая-то загрузка, голубые светлячки забегали по поверхности, но почти сразу выскочила табличка как будто бы еще более яркого красного цвета. И сколько бы Кирилл не нажимал на прежний чуть поблекший прямоугольник виртуальной кнопки, ничего не происходило, и только к жуткой сирене добавлялся еще более неприятный звук, короткий и трубный, оповещающий о блокировке действия.

Действуя скорее по наитию, Кирилл смахнул красную табличку в сторону и вновь нажал на прямоугольник, завершающий неведомую оповещающую надпись. Опять блокировка, сопровожденная пренеприятнейшим звуком, заставившим сердце замереть. Еще раз смахнув табличку блокировки, Кирилл, чуть помедлив, вновь прикоснулся к сенсорной кнопке, но не стал сразу отпускать и чертыхнулся, когда вместо прежней таблички с парой слов предупреждения, появилось что-то вроде контекстного меню. На этот раз в чуть большей табличке было несколько строк с виртуальными кнопками активации в конце каждой из них. Предстояло выбрать какую-то одну, выбрать наугад. И хорошо, если следствием неправильного выбора будет просто окно блокировки, или что-то в этом роде. А если что-нибудь в этой системе просто отключится? Или не просто. Взорвется например, или замкнет.

Но что-то все равно нужно делать. Не умирать же даже не попытавшись.

Кирилл перепробовал все строки, но чаще получал в ответ все тот же звук блокировки действия, а затем очередное контекстное меню с вариантами дальнейших действий. Кирилл понимал, что при переборе вариантов лучше бы придерживаться какой-то системы, чтобы не повторяться, а значит не терять драгоценное время, но голова жутко болела, и думать последовательно никак не получалось. И потому он просто нажимал, нажимал, нажимал на все новые, а может и на те же самые сенсорные кнопки, или вызывал контекстное меню и опять нажимал кнопки.

И вдруг звук, до того заглушающий даже мысли в голове, резко оборвался. И во второй раз за считанные минуты Кирилл вздрогнул от оглушительной тишины. Почти сразу задрожало здание. Потом погас весь свет, и темнота была всепоглощающей. А через несколько мгновений, которых впрочем хватило, чтобы уже окончательно распрощаться с жизнью, включился равномерный и такой яркий свет, льющийся из обычных плафонов на потолке. Поначалу он ослепил Кирилла.

Когда во временно ослепших глазах прояснилось, во всей чуждой красе перед Кириллом предстало диковинное помещение. Больше всего оно было похоже на огромный бублик, сделанный из металла, пластика и стекла, в синих, серых и черных цветах, диаметром не меньше десятка метров. Пол в стену, а стена в потолок переходили плавно, закругляясь по радиусу с полметра. По наружному периметру бублика на равном расстоянии виднелись дверные проемы. Из одной из них он сюда пришел.