В Москве в конце февраля 1933 года Нобиле неожиданно заболел. Аппендицит перерастает в перитонит, с операцией опаздывают, он близок к смерти. Известие об этом вместе с различными некрологами появляется в американских и европейских газетах[9]. В самом деле, его состояние настолько ухудшилось, что по просьбе Нобиле, адресованной послу Аттолико, к его изголовью призвали монсеньора Ниво, представителя апостольской церкви в Москве, и тот исполнил религиозные таинства. Аттолико сообщает также Министерству иностранных дел о тяжелом состоянии Нобиле и передает текст телеграммы от Нобиле к Муссолини: «Если Богу будет угодна моя смерть, последняя моя мысль о моей семье, моей Родине и о Вас. Вам доверяю самое ценное, что у меня есть – жену и дочь»[10]. Однако неожиданно Нобиле возвращается к жизни…

Поддержу утверждение Сиколо, что, несмотря на конфликты, Нобиле, хотя и в меньшей степени, все же испытывал уважение и выражал солидарность и по отношению к Бальбо. Например, о трансатлантическом круизе Бальбо летом 1933 года он пишет: «Разумеется, лично я не могу испытывать сильную нежность по отношению к Бальбо, но по случаю его отъезда от всего сердца желаю ему успеха и рад, что до сих пор все шло как надо. Надо быть вдали от родины, чтобы ощущать гордость за смелые и прекрасные предприятия, подобные этому»[11].

О смерти жены Карлотты Нобиле пишет Муссолини, сообщая ему «с глубокой, всегдашней преданностью» о постигшем его «огромном горе»[12]. Получив от дочери Марии новость о неизбежной войне с Эфиопией, Нобиле пишет: «Если бы я смог как-то участвовать в этой вероятной войне (и я бы с радостью это сделал), это был бы прекрасный повод все бросить. Поговори об этом с генералом Морисом»[13]. Он желает вернуться в фашистские ряды, о чем сообщает самому Муссолини в письме от 22 июля. За этим следует просьба принять его, потому что «в такую минуту как эта, я как всегда жду Ваших приказаний», чтобы отправиться «туда, где будет рискованнее и ответственнее всего»[14]. После возвращения Нобиле в Италию в 1937 году неизвестный информатор сообщает, что «генерала Нобиле видели гуляющим по Риму с фашистским значком в петлице»[15].

В период между двумя войнами мы знаем частые случаи, когда интеллигенция легко переходила от фашистского тоталитаризма к сталинскому или симпатизировала тому и другому. «Тоталитарное соблазнение» пронизывало тогдашнюю Европу, залечивая «рану современности», очаровывая властью и правителями, ее воплощавшими[16]. Образец такого соблазнения – Эмиль Людвиг, гражданин мира, великий рассказчик, с углом зрения в 360 градусов. «Охотник за людьми»[17], на какой бы авансцене эти самые настоящие люди ни появлялись, чувствительный ко всему новому, рожденному в результате кризиса старого мира. У Муссолини он взял интервью, фундаментальное для понимания мыслей дуче[18], Сталина назвал единственным диктатором, которому он бы доверил собственных детей[19].

Пограничным случаем, но стоящим внутри этой схемы, является биография Умберто Нобиле. В его жизненной драме это «тоталитарное соблазнение» принимает форму стремления к личному геройству. Это выражение высшей коллективной сущности и в фашизме, и в большевизме. В обоих случаях отождествление с мифом о власти и с тем, кто ее воплощает, является абсолютным, даже если ему приходится иметь дело с тяжелой и нередко враждебной реальностью. Исповедание веры Нобиле в сталинизм, служившее оправданием его связей с коммунистом Тольятти, приводит к тому, что он почти с нежностью объясняет сталинские чистки как простую уборку в доме, а Сталина видит в образе старательной хозяйки. Все это документально показывает Сиколо.

Таким образом, эта книга представляет собой единое целое, состоящее из множества аспектов.

Это и анализ важного этапа эпического конфликта между дирижаблем и самолетом, об исходе которого догадывались многие, например Кроко[20]. Но все же один из них, тот, что «легче воздуха», имел преимущество автономности полета, которым не обладал другой, поэтому на тот момент он был единственным подходящим средством для полета на полюс и обратно. Эта и беспрецедентная и убедительная реконструкция спасения потерпевших из «красной палатки» советским ледоколом «Красин». Здесь представлены документы о расходах, понесенных итальянским правительством, и разоблачена клевета о том, что Италия якобы бросила шестерых потерпевших, пропавших вместе с корпусом дирижабля, а также миф о щедрости со стороны Советского Союза и правда о героизме советских людей, ставших, между прочим, жертвами сталинских чисток.

И, наконец, труд Сиколо – это своеобразная реконструкция истории о том, как рождается, чем питается и как бесконтрольно эволюционирует «случай», общественное национальное и международное событие, вокруг которого вращаются многочисленные и разнообразные интересы: политические, издательские, инженерные, культурные, а также личные. Потребовалось столько внутренней силы, чтобы сделать повествование живым, а ведь многое уже кануло в Лету. В книге изображены события почти вековой давности, сменилось, как минимум, два режима. К тому же, спорами, ложью, доводами и контрдоводами намеренно затемнялась природа самого явления, как справедливо пишет Сиколо: «…необыкновенной операции в истории двадцатого века: от истории исследований до истории радиосвязи, от истории журналистики до истории полета».

Умберто Нобиле (21 января 1885 г., Лауро – 30 июля 1978 г., Рим) главным образом известен как инициатор полетов на Северный полюс на дирижабле [1]. Он был свидетелем эпохи героических одиночных экспедиций. Но взгляд его уже тогда был устремлен в будущее. Сегодня он наверняка поменял бы собачью упряжку на новые технологии в авиации и радиосвязи[21]. Хотя он всюду и заявлял, что никаких политических пристрастий не имеет, политика играла огромную роль во всех аспектах его жизни, определяла выбор и карьеру. Особенно в последний и самый долгий период, продолжавшийся пятьдесят лет после катастрофы, cлучившейся с дирижаблем «Италия». Две противоположные эпохи – фашистская и антифашистская – оказали влияние как на его внушительное мемуарное наследие, так и на всю итальянскую и мировую литературу, появившуюся позже.

Умберто Нобиле окончил инженерно-математический факультет Неаполитанского университета 22 января 1908 года, и в том же году получил специальный диплом по электротехнике[22]. В 1911 году он учился на авиационных курсах в Риме при факультете аэрокосмической инженерии, где его преподавателем был Гаэтано Артуро Крокко, в то время военный инженер и пионер итальянского военного дирижаблестроения, а также офицеры-инженеры Марио Маурицио Морис и Оттавио Рикальдони. Полученные знания пригодились ему, когда началась война, и Нобиле, которого не взяли в армию, был приглашен на работу инженером на Завод воздухоплавательных конструкций (ЗВК) при казарме Кавур в Риме. Он приступил к работе в 1915 году. С этого момента началась его деятельность в качестве проектировщика дирижаблей, а в июле 1919 года он стал директором завода со званием гражданского инженера[23].