– Интересная профессия. Но, должен заметить, не совсем серьёзная.
– Почему?
– Ваше искусство будет представлять интерес для публики, пока вы молоды. С возрастом ваше тело утратит гибкость, потеряет упругость, и, увы, вам придётся искать другой способ зарабатывать на хлеб насущный.
– Знаю. Просто у меня сейчас очень тяжёлое положение. У меня нет другого выхода. Либо стриптиз, либо панель. Выбор, как видите, невелик.
– А разве нет другой, нормальной работы? В офисе, например.
– Да, можно устроиться. Уборщицей. На тысячу рублей. А мне одних лекарств надо в месяц на несколько тысяч.
– Вы так больны, мадам? По вашему цветущему виду не скажешь этого.
– Не я. У меня болеет мама. Папа умер два года назад. Сестрёнка заканчивает школу.Я единственная добытчица в семье.
– Прошу меня извинить, мадам…
– Светлана.
– Не понял?
– Меня зовут Светлана.
– Ах, да. Прошу меня извинить, Светлана, за то, что своими неуместными расспросами разбередил вашу душу.
– Ничего. Вы давно здесь работаете?
– Третью неделю.
– А до этого?
– До этого я работал у себя на родине, в Осло. В России я всего второй месяц.
– Ой, в Осло, – Светка лукаво улыбнулась. – Я была в этом городе. Три года назад. Где вы там работали?
– В баре «Ваалгал». На улице Гамсуна.
– Знаю такой. Жаль, что не смогла туда попасть. А так хотелось. Ведь он расположен рядом с домом Кнута Гамсуна. Моего любимого писателя. Я раз пять перечитывала его «Пана». Томас Глан. – Светка закатила глаза. – Как я плакала, как переживала за него. Поэтому и предпочла дом-музей Кнута Гамсуна бару «Ваалгал». Но всё-таки жаль.
– Действительно, жаль. Я бы имел честь познакомиться с вами три года назад. А улица потому и названа в честь Кнута Гамсуна, что он жил на ней.
– Ничего. Чему быть, того не миновать. Вот мы с вами и познакомились. Как вам в России?
– Прекрасная страна. Но мало порядка.
– Мало, – фыркнула Светка. – Вообще нет. Бардак.
– Вам виднее.
– А как вы оказались здесь?
– Моя мама – русская. После смерти отца она решила вернуться на родину.
– Вот откуда такое прекрасное знание русского.
– Дома мы говорили по-русски.
– А как вам русские девушки? Они любят иностранцев.
– Я этого не заметил. С моей… специфической внешностью трудно рассчитывать на повышенное женское внимание. Но девушки у вас очень красивые. Пожалуй, почти как у нас в Норвегии.
– А что у вас такого специфического? – недоумённо подняла брови Светка. – Вы очень приятный молодой человек.
Светка не лукавила. За десять лет она так пригляделась к своему однокласснику, что не замечала в нём ничего особенного. А теперь так обрадовалась нечаянной встрече, что он казался ей красивее Бреда Питта. (Или Питта Бреда)?
– Может, ещё сока, мадам? Или чего покрепче? За счёт заведения.
– Спасибо, не хочу. А ничего крепкого я не употребляю. Приходите на моё выступление. Оно начнётся через час. И не забывайте, что меня зовут Светлана.
– Запомнил, ма… Светлана. Обязательно зайду, как только появится возможность.
5. Гость.
В кабинете – трое: Газават Саврасович, Хашиш Дурманов и представитель северо-западного региона. Данный регион включал в себя архангельскую, мурманскую, новгородскую, псковскую, калининградскую, смоленскую, тверскую, ярославскую, владимирскую, вологодскую области, а также Карелию.
На столе: коньяк, виски, водка, закуска, представленная, в том числе и свининой во всех её ипостасях. Естественно: овощи, фрукты, сладости.
Газават Саврасович наполнил две рюмки коньяком, в третью щедро налил виски. Протянул рюмку Гостю.
– За что выпьем? – поинтересовался Гость.
– За победу над поляками, – предложил Газават Саврасович.
– С удовольствием, – поддержал его Гость. – Я болел за ваш «Терек». Молодцы ребята. От души рад.
Мужчины чокнулись. С удовольствием выпили.
– А я-то как рад, – сказал Газават Саврасович, отправляя в рот маслину. Усмехнулся. Покачал головой. – Скажи мне кто три года назад, что я буду так радоваться голу, забитому русским парнем, голову бы ему отрезал. Не задумываясь. А сейчас орал как сумасшедший, когда он закатил мяч полякам.
– Э-э, – вмешался Хашиш. – При чём здесь: русский, чеченец? Это одна команда. А у нас в отрядах? Кого только не было. Я как-то подсчитал: у меня чеченцев было меньше половины.
– У меня тоже, – согласился Газават Саврасович. – Наёмники. А сколько красивых слов нам говорили, сколько врали, сколько обещали. А всё свелось к грязной чёрной воде – нефти. Нефть – вот что всех интересует, вот за что льётся кровь, вот за что гибнут люди.
– Не нефть их интересует, – Гость покачал головой, – а деньги. Миллионы, миллиарды долларов. Даже не золото, как было раньше, а кусочки бумаги, раскрашенные зелёной краской. За них льётся кровь. И за власть, которую они дают. Но как бы то ни было, – Гость отставил недопитую рюмку, – разговоры – разговорами, а дело – делом.
С этими словами Гость извлёк из-под стола атташе-кейс, поставил его на край стола, щёлкнул замками. Кейс был набит как раз теми самыми зелёными бумажками, о которых Гость только что столь красочно живописал. Гость вывалил деньги на стол.
– Пересчитайте, пожалуйста.
Хашиш придвинул поближе одну пачку, быстро и сноровисто пересчитал, отодвинул. Вторую, третью.… Но как споро он не считал, пачек было так много, что работа двигалась крайне медленно.
– Может, ещё по рюмочке? – гостеприимно предложил Газават Саврасович.
Гость отрицательно покачал головой и для пущей убедительности накрыл широкой ладонью недопитую рюмку.
– Сначала дело.
Газават Саврасович не стал спорить. Он полностью разделял точку зрения Гостя. Дело прежде всего. Настоящий мужчина пьёт немного и только после окончания всех запланированных дел.
– Точно.
Хашиш отбросил в сторону последнюю пачку и вытер вспотевший лоб.
– Как в аптеке, – пожал плечами Гость.
Газават Саврасович кивнул головой, и Хашиш убрал деньги в сейф. Щёлкнул дверцей. Удовлетворённо откинулся в кресле.
– Как товар? – поинтересовался Гость.
– Грузится, – ответил Хашиш.
– Кто грузит?
– Наши люди.
– Те, что и в прошлый раз?
– Да. А что, есть претензии? – Газават Саврасович сощурил карие глаза.
Он понимал, что Гость интересуется не просто так. И не ошибся в своих предположениях.
– Есть.
Хашиш подобрался. Именно он отвечал за доставку товара, включающую в себя отгрузку его потребителю.
– Какие?
Хашиш сверлил глазами Гостя.
– В прошлый раз я недосчитался тридцати граммов.
Хашиш облегчённо вздохнул. Ерунда.
– Может, просчитался?
Гость отрицательно покачал головой.
– Я три раза перепроверил. Недостачу я покрыл из собственных средств, но…
– Всё понятно, – прервал Гостя Газават Саврасович. Показал Хашишу глазами на дверь. – Разберись.
Хашиш мухой вылетел из комнаты.
– Он разберётся, – успокоил Гостя Газават Саврасович. – Больше такое не повторится.
Гость закрыл пустой кейс, убрал его под стол.
– Надеюсь. Хотя, укравший раз…
Он не договорил и залпом выпил недопитое виски. Закусил бужениной.
Газават Саврасович вновь наполнил его рюмку. Не забыл себя.
– Давайте выпьем за доверие. Без доверия нам нельзя.
– Доверяй, но проверяй, – буркнул Гость, но рюмку поднял. С наслаждением процедил меж зубами янтарную влагу. Покатал во рту сочную маслину. Разжевал терпкую мякоть. Лицо Гостя порозовело, но взгляд оставался твёрдым и…
Газават Саврасович так и не смог подыскать нужного слова для определения выражения глаз Гостя. Уже в третий раз видел он Гостя, а всё не мог привыкнуть к его взгляду. Страшные, глаза. Таких он не видел у самых отмороженных боевиков. Но что в них такого жуткого, Газават Саврасович сказать не мог. Как-то он спросил об этом у Хашиша. Тот покачал головой и передёрнулся.
– Поверишь, сам боюсь этого типа. В жизни никого не боялся, а его боюсь. Как посмотрю на него, мороз по коже. Страшный человек. А чем страшный? Не пойму. С виду: типичный чиновник. Вежливый. Всегда улыбается. Слова грубого от него не слышал. А сердце сжимается. Уйдёт, гора с плеч. Но работает чётко. Никаких проколов. И выручка растёт раз от разу.