– Я троих отличных парней потерял на этом деле, – грустно произнёс генерал. – А какие были асы. Орлы! Подковы ломали. Каждый в одиночку пятерых-шестерых мог завалить. В абсолютной темноте за тысячу метров попадали на малейший шорох. И – сгинули. Потому что любому дураку за версту было видно, кто они такие.

Генерал ласково посмотрел Гене в глаза.

– Сам подумай, кто заподозрит, что ты наш человек? В худшем случае, примут за отставного клоуна.

– Спасибо за комплимент.

– Не обижайся. Ты радоваться должен, что природа так … щедро наделила тебя.

– Вот радости.

– Да уж, плакать тебе, по-моему, не о чем. Жив, здоров, сыт, одет, обут. Что ещё человеку надо? Жены нет? Замечательно! Никто не зудит, не пилит, нервы не мотает. Не жизнь, а малина. Погоди, залезешь в ярмо, вспомнишь золотые денёчки.

Генерал вздохнул и задумался. Не иначе вспоминал «золотые денёчки».

Гена деликатно кашлянул.

– Можно один вопросик?

– ?

– Кто мне такое подсуропил? Не дядюшка ли?

– Полковник Недогрызов здесь ни при чём. О предстоящей операции не знает ни одна живая душа. Кроме нас с тобой, разумеется. И никто, даже самые ближайшие родственники и наивернейшие друзья ничего не должны знать. Запомни это и, за неимением уса, намотай себе на нос. Строжайшая тайна. Если хочешь остаться в живых.

– Я на тот свет не тороплюсь.

– Вот и хорошо. А теперь перейдём к главному.

Генерал повернулся на пол-оборота, открыл сейф, достал пачку документов, положил их на стол. Взял в руки верхнюю книжечку, протянул Геннадию.

– Это твой паспорт. Ознакомься, пожалуйста.

Геннадий с интересом раскрыл корочки. Первое, что ему бросилось в глаза, отлично выполненная фотография с его Гениной физиономией.

– Торвальдсен Олаф, – с трудом прочёл он и недоумённо воззрился на генерала. – Что это значит?

– То, что больше нет Геннадия Грызенкова, а есть Олаф Торвальдсен. Неплохо звучит?

Генерал радовался как ребенок, получивший новую погремушку.

– Ничего, – согласился Гена. – А на каком это языке?

– На норвежском. Родился и вырос ты в Норвегии, в городе Осло. Твой отец, Улаф Торвальдсен – норвежец, мать, Зинаида Загрызенная – русская. Отсюда прекрасное знание языка. Работал ты барменом в ночном баре «Ваалгал», что на улице Кнута Гамсуна. Это я, к примеру. Подучишь путеводитель и придумаешь название бара и улицы понатуральнее. После внезапной смерти отца, ты с матерью перебрался в Россию. Мать уехала на родину, в Тверь, а ты решил пожить в столице. Если тебе здесь понравится, останешься навсегда, а нет – вернёшься в Норвегию. Вот вкратце, твоя легенда.

– Абсурд! Чушь собачья. Какой я норвежец? Там же эти, как их, викинги! А я метр с кепкой.

– Ну и что? Викинги бывают разные. А рост не самое главное в человеке. Бывают японцы здоровее американцев.

– Но я норвежского языка не знаю. Ни одного слова, а об Осло вообще понятия не имею, не считая того, что это, кажется, столица Норвегии.

– Вот тебе карта Норвегии, очень подробная, как видишь (у военных достал), а вот путеводители по всем крупнейшим городам Норвегии. Вот самоучитель норвежского языка. Почитай на досуге. Думаю, выучить десяток фраз тебе вполне по силам.

– Что я смогу с десятком фраз? А если норвежец встретится?

– Тебя всё-таки не в Норвегию посылают, так что Штирлица из себя не корчи. Ты едешь в Москву и не просто в Москву, а в «Дары Востока». Заметь, Востока. Викингов там ты не встретишь. Будь спокоен. А Петросяны и Басаевы в норвежском хуже тебя разбираются. Ну, а случится, не дай Бог, и вправду с соотечественником встретиться, то вспомни, что вы – викинги, а не евреи с Привоза. Так что веди себя соответственно.

– Как именно, дозвольте полюбопытствовать?

– Не болтай языком, а налей ему выпить.

– Хорошо. Он выпьет, а дальше что?

– Ещё налей.

– А потом?

– Ещё плесни. Наливай, пока не свалится.

– Хорош разговор. Что он подумает обо мне?

– Не волнуйся. Очень хорошо подумает. Кстати, маленький совет: говори как можно медленнее.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Говори так медленно, как только сможешь. Давай прорепетируем. Представь, что ты стопроцентный норвежец, викинг. Ну, давай, ляпни что-нибудь.

– А что сказать? Я ведь ещё ни одного слова не знаю.

– Зачем тебе норвежский? Ты с Басаевыми будешь на русском разговаривать. Представься: Олаф Торвальдсен.

– Олаф Торвальдсен.

– Э-э, – скривился генерал. – Никуда не годится. Я же сказал: ты стопроцентный норвежец.

– Какой я стопроцентный, если у меня мать – русская?

– Это в Норвегии она у тебя русская, а здесь, в чужой стране, среди чужих людей, ты – стопроцентный норвежец. Викинг.

– Мини-викинг.

– Никаких мини. Настоящий ядрёный викинг. И, вообще, выбрось из башки все свои комплексы. Ты должен быть твёрд, упрям и холоден, как …айсберг.

– Это я айсберг? – тряхнул рыжей шевелюрой Гена.

– Да. Ты. А ну сделай соответствующее лицо. Не кривляйся, пожалуйста. Не забывай, речь идёт о твоей жизни. И не только о твоей, а о жизнях и сломанных судьбах сотен и тысяч мальчишек и девчонок, которых втягивают в наркотическую заразу. Сосредоточься, пожалуйста. Так. Хорошо. Неплохо. А теперь повтори своё имя и фамилию. Цеди слова сквозь зубы медленно-медленно, так чтобы между двумя словами можно было спокойно пообедать.

– Олаф…………………………………….. Торвальдсен.

– Неплохо. Только…

Генерал задумался. Тряхнул головой, сунул руку в нижний ящик стола и вынул трубку.

– А ну сунь в рот.

– Зачем? Я не курю.

– Тебя никто не заставляет. Просто держи трубку во рту и, когда будешь говорить, вынимай её оттуда и вставляй обратно. Десять раз вынешь – скажешь слово, ещё десять раз – второе слово.

– Зачем такие сложности?

– А чтобы ни у кого не возникло желания поговорить с тобой по душам, чтобы отстали от тебя после десятой трубки.

– Гм, в этом что-то есть.

Гена сунул трубку в рот и зачмокал толстыми губами.

– Не отвлекайся, пожалуйста. Дома потренируешься. Пойдём дальше. Ознакомься с другими удостоверениями. Здесь на все случаи жизни.

Гена, наугад, вынул из кучки несколько документов. Депутат Государственной думы от ямало-ненецкого избирательного округа. Майор милиции. Капитан службы безопасности. Старший лейтенант ГИБДД. Механизатор широкого профиля. Журналист. Почётный донор. Повар-кондитер. Акушер-гинеколог.

– А это зачем?

– Бери-бери, в жизни всё пригодится. Неизвестно, в какие ситуации ты ещё попадёшь. Ты обязан быть готовым ко всему. Твоя сила не в кольте и не в мышцах, а в …

Генерал поднял вверх указательный палец и вопросительно посмотрел на Гену.

– Правде?

Перегрыз отрицательно покачал головой.

– Документе. Потому ты должен быть вооружён соответствующим образом.

– Не понимаю, какое отношение гинекология имеет к искоренению преступности?

– Между прочим, самое прямое. Есть в одной из бывших советских республик фабрика, производящая наркотики для медицинских целей. Работают там, преимущественно, женщины. Контроль – строжайший. И, тем не менее, наркотики текут с фабрики рекой. Как ты думаешь, каким образом ухитряются работницы пронести наркотики через проходную, если их раздевают догола?

– Откуда я знаю?

– Наркотики упаковываются в маленькие цилиндрические контейнеры, которые, в свою очередь, прячутся, – генерал вопросительно поднял правую бровь, – куда, ты думаешь?

Гена густо покраснел.

– Вот так-то, – удовлетворённо произнёс генерал. – Жизнь – сложная штука, а люди ещё сложнее. И хитрее. В нашем деле нельзя расслабляться. И верить, к сожалению, нельзя. Ни-ко-му. Как это ни грустно.

Генерал ещё порылся в объёмистом сейфе и извлёк на свет божий небольшой кожаный кейс.

– Что в нём?

Гена опасливо покосился на кейс.

– Открой. Сам увидишь. Он не закодирован.

Гена приоткрыл кейс и моментально захлопнул крышку. Испуганно вжал голову в плечи. Кейс был битком набит пачками стодолларовых банкнот. И все новенькие. Только что из-под станка. Чьего, интересно?