– Не ожидал я, Густав, – произнёс Виндок с горечью и остановился.

Над ним синело холодное небо. Он опустил глаза. Три дома – его и два соседних – стояли чуть в стороне от села, почти у леса. При виде тёмных неживых окон Уорд испытал острое чувство одиночества, несговорчивое и грызущее изнутри.

Много чего за годы между ним и Густавом было. Но сегодня разговор впервые получился таким, будто Виндок терял что-то очень и очень важное.

– Да чтоб вам всем! – плюнул он под ноги и, сжав рот в твёрдую линию, направился к дому.

Глава 11

Две недели спустя в гости к Мордокам зашёл Дакота.

– Видно нашёл староста, чем утихомирить Уорда, – заметил он с весельем в глазах. – Как думаешь, Магнус? Гадёныш-то присмирел.

– Надолго ли, – засомневался тот. – Пока притих. Произвола не чинит, ни с кем не лается. Это мне рассказывали, сам-то я его не видел.

Едва не расплескав чай, Дакота расхохотался. Стоящая у очага Айна улыбнулась, глядя на друзей.

– Да он же тебя да Густава десятой дорогой теперь обходит, – подмигнул товарищ. – Так ты его долго ещё не увидишь.

Хмыкнув, Магнус повернулся к окну, взгляд стал напряжённым.

– Ланс опять в лес ушёл? – осторожно спросил товарищ.

Мордок вздохнул и запустил пальцы в волосы.

– Ох, чую, доведёт его эта дружба. Жили спокойно, пока Уорд в сторону Ланса не глянул. И что ему от парня? Ведь разные совсем! Нате, присосался как клещ, сучий потрох. Я же тут его вижу! – сгрёб он на своей груди рубаху. – Да Лансу не втемяшишь. Завёл одно – Келиба спас. И что ему в ответ? А ничего. Понимаешь теперь, на каком месте я оказался?

– Погоди, Магнус, отчаиваться. Не такой дурак у тебя сын. Он парень умный, толковый.

Мордок вскинул глаза.

– Что ж он такой толковый, а с гадом якшается?!

Дакота дёрнул плечом.

– Ну-у… дай ему время. Разберётся, не мешай.

– Не мешай, – махнул рукой Магнус и повернулся спиной к окну. – Вот чую, Дакота, что-то будет.

На лице друга появилась озабоченность:

– С Лансом?

– Со всеми нами, старина. Со всеми нами.

>>>

– Как в заповедник заходил, не забыл ещё? – как бы невзначай поинтересовался Уорд у идущего рядом Ланса.

Они замыкали охотничью группу Виндока, которая вереницей растянулась по заснеженной тропе на пути к заимке. О произошедшем в тот памятный день, Мордок предпочёл бы забыть, а потому сразу напрягся. С чего это старший товарищ вдруг завёл такие беседы? О запретной территории Уорд раньше не заикался.

– Так, а чего там, – буркнул парень. – Ну сходил, глянул, да и только. Как все. Я-то что?

– Все да не все, – посмеиваясь, заметил Виндок. – Вот взять хотя бы Хэнка, дружка твоего. Так он до сих пор там не был.

– Откуда ты знаешь?

– Дак сам он рассказывал. – Голос Уорда стал вкрадчиво-мягким. – А ты молодец, – произнёс он с одобрением, хлопнув Ланса по плечу. И следом вдруг предложил: – А ещё раз сходил бы?

Мордок повернул удивлённое лицо.

– Зачем?

– Ну как же! Да брось. Не поверю, что тебе всё равно, чем живёт лес на той стороне.

– Постой, – остановился Ланс, разворачиваясь к Уорду, – я что-то не понял. Вы разве собираетесь зайти в заповедник? – Прочитав в глазах Виндока ответ, Мордок распрямил плечи, став на полголовы выше приятеля. – Так ведь нельзя туда.

– А кто узнает? – спросил тот с вызовом. – Да пойми, чудак, ты ведь охотник, а лес полон дичи. Какая разница, где её добывать?! Договорились, волков не трогать. Ладно. Хотя сколько прожил, а так и не разумел, почему в Грейстоуне их священными считают. – Он поднял голову, обвёл глазами вершины деревьев. – А на всё остальное дозволение имеем. Ну же, вперёд, решайся. В первый раз всегда так. Пообвыкнешь ещё.

В этот момент Лансу привиделась картина его первой в жизни охоты, когда в том самом заповеднике Уорд со своими товарищами разорил волчье логово.

– Как ты? – спросил он, пристально глядя на Виндока.

– Как все мы, – моментально посерьёзнел тот. – Брось, Ланс. Неужто ни разу не возникало желания прикоснуться к запретному? Овладеть, сломить, подчинить…

– Не было! – отрезал Мордок. По лицу прошла тень возмущения. – Я не раз выходил с отцом в леса. И ни разу ни у кого из отряда не было такого желания. То была охота правильная, по закону. А здесь…

Виндок усмехнулся:

– Да ты, смотрю, и впрямь считаешь, что там скрывается нечто. Нет, приятель. Не один год я искал эти тайны, которыми с детства нас пичкают. Так вот я тебе скажу – нет там ничего, кроме зверья бестолкового.

Ланс промолчал, сдавив рот и игранув желваками. Лицо ожесточилось. Что-то разладилось прямо сейчас. В первый раз он слышал от старшего товарища такое откровение. Подтянув на плече ружейный ремень, он отвернулся и зашагал по тропе, оставив Виндока позади.

– Странный ты всё-таки парень, – произнёс ему в спину Уорд и неприятно засмеялся. – Ладно, приятель, не бери в голову. Пошутил я.

Идущий впереди них Старх обернулся, прошёлся колким взглядом по лицу Ланса и посмотрел мимо него на Уорда. В этот момент у Ланса отчего-то щемяще заныло под сердцем. Настроение оказалось изрядно испорченным.

…

Вечером он заметил, как, обмениваясь скрытыми знаками, то там, то там шушукаются компаньоны. Постарался не обращать внимания, да на душе всё яростнее скреблись кошки. Будто за его спиной новые приятели что-то задумали.

– Слышь, Виндок?.. – уловил он приглушённый голос, когда вечером сидел с охотниками у костра. Заметив Ланса, Старх отвёл Уорда в сторонку, и они о чём-то зашептались. Позже к ним присоединились ещё трое. Перемигнулись, переглянулись и разошлись.

– Держи, – локтем пихнул Мордока сидящий рядом охотник и протянул кружку с остро пахнущей бормотухой.

Отхлебнув, Ланс едва не задохнулся. Горло перехватило огнём. На глазах выступили слёзы.

– Ух хороша! – одобрил сосед и громко глотнул прямо из фляжки. По усам и бороде скатились пурпурные блестящие капли.

Откашлявшись, Ланс смахнул слёзы и проморгался. Товарищи смотрели на него выжидающе, с задоринкой в глазах и приветственно поднимали кружки.

Странная ночь понеслась, завертелась. И всё как-то мимо. Голова сделалась будто тыква, туго забитая паклей, и загудела. Ланс топтался на месте, слушая приглушённый грохот выстрелов, примечая вспышки огней и блеск широких наточенных лезвий.

Картины менялись, словно их кто-то двигал, а он всё так и стоял да просто смотрел. Смотрел и не соображал. Рядом ходили товарищи. Пихали в бок да посмеивались.

В каше рыхлого красного снега лежала распотрошённая туша, вокруг неё переминались охотники. Вперёд выступил Виндок. Он вперил в Ланса горящий безумием взгляд и протянул кружку, исходящую на морозе паром. В ней вязко колыхалась тёмная маслянисто-блестящая жижа. Кружка качнулась. Через край щедро плеснуло кровью, и в нос ударил дух смерти. Ланс отшатнулся, вызвав в кругу охотников издевательский хохот.

Виндок поднёс кружку к губам. На шее задёргался кадык, и по заросшему чёрной щетиной подбородку зазмеились кровавые ручейки. Как в замедленном сне они потянулись вниз, сорвались и каплями упали на землю. Много. Много. Разрастаясь и меняя снежное покрывало поляны на тёмно-багровое.

…

Белый свет прошёл по лицу и пощекотал нос. Ланс чихнул, разлепил веки и застонал от ломовой боли в затылке. С трудом приподнявшись на локте, он тряхнул тяжёлой головой и поморщился. В висках застучала кровь. Рядом кто-то возился. Кое-как он заставил себя оглядеться. Мимо деловито сновали охотники, таская увязанные мешки с добычей.

– Ну и горазд же ты дрыхнуть! – заметил кто-то поблизости. – Вставай, охотничек.

Несколько человек рассмеялись. Кто-то подсунул под нос вчерашней бормотухи. Оттолкнув руку с кружкой, Ланс пошатываясь встал. Да видно слишком резко. Скулы свело, рот наполнился кислой слюной. И нутро сжалось в мерзкий комок. Пробежав мимо хохочущих рож, Ланс толкнул дверь, вывалился за порог и упал в снег. Так и стоял на четвереньках на виду у всего лагеря, пока нутро исторгало из себя вонючую жижу.