— Поехали за покупками!

— Нам стало некуда потратить деньги?

— Ося, ты вон приоделся, нам тоже надо восстановить гардероб.

Самый главный универмаг Бостона Filene’s вознес семь своих монументальных этажей в даунтауне, на углу Вашингтон и Саммер-стрит. Он неуловимо напоминал московский «Детский Мир», да и вообще после знакомства с американской архитектурой начала века я гораздо лучше понимал, где лежали истоки «сталинского ампира».

Козырьки из кружевного чугуна прикрывали входы, над ними эклектично смешали фронточики, карнизики и громадные окна. Разумеется, с древнеримскими мотивами, как же без них — металлические колонны в виде фасций, перевитых лентами.

Мы потерялись почти сразу. Готовое платье, посуда, часы, оружие, игрушки, багаж, обувь, радиоприемники, кафетерий — десятки отделов, эскалаторы и лифты, сотни девчонок-продавщиц в форменных халатиках поверх платьев, тысячи покупателей сбивали с толку. Не знаю, сколько времени мы бы потратили в «Файленисе», но судьба смилостивилась и послала нам Оськину блондиночку.

— Что интересует джентльменов? — начала она традиционную песню продавщиц.

— Обновить гардероб, сверху донизу.

Тут она узнала нас и засмущалась, при этом покраснела так, как могут только люди с очень светлой кожей — волной, от шеи вверх, до пунцового цвета. Наверное, вспомнила, в чьей постели проснулась в тот вечер.

Чтобы скрыть неловкость, она развила по-американски бурную деятельность — мгновенно вызвала коллег-подружек из нужных отделов и вскоре нас окружал цветник из десяти или пятнадцати девиц, наперебой тараторивших список:

— Костюм, рубашки, галстуки, ремень, подтяжки, свитер, кепка, носки, белье, летние брюки, шарф, носки, шляпы, пальто на зиму…

Блин, я никогда не задумывался, сколько у человека шмоток! Нас передавали с рук на руки, обмеряли, выясняли предпочтения, и все это в темпе вальса, время — деньги! Где-то через час блондиночка закрыла все поименованные позиции и подсчитала сумму. Немаленькую, надо сказать.

На запах денег тут же нарисовался управляющий, оглядевший наш совсем не блестящий прикид, но блондинка нашептала ему на ухо и скепсис тут же сменился радушием — разумеется, мистер Грандер, мы принимаем чеки! Как ваши исследования? Весь город только о них и говорит! Это прекрасно, что вы пригласили мистера Теслу!

Под его заверения, что все купленное будет подогнано по размерам и доставлено на дом, мы наконец-то добрались до выхода. Управляющий сверкнул напоследок улыбкой, мы раскланялись и чуть ли не бегом покинули храм торговли.

Как пришли с пустыми руками, так и ушли, только деньги потратили — действительно, не с пакетами же шататься двум солидным покупателям.

На следующий день нам под дверь притарахтел фургончик, доверху забитый купленным, и тогда выяснилось страшное. Так получилось, что мы высказывали предпочтения на разные вещи: Панчо хотел темно-синий костюм в мелкую полоску, а мне без разницы; я хотел джемпер с рисунком ромбами, а Панчо без разницы и так далее. Ну и по простоте душевной персонал универмага просто сделал два одинаковых комплекта, с отличием только в размерах.

Хотел было отослать обратно, но подумал — а какой смысл? Шмотки есть, а что одинаковые — переживем. Тем более можно варьировать.

Правда, это не очень получалось без предварительной договоренности, и по Бесконечному коридору, пронзавшему пять зданий института, мы почти каждый день ходили, как близнецы.

Единственное неудобство — мы стали объектом для шуточек «инженеров», но они прекратились после инцидента, когда некий не в меру борзый первокурсник, наглядевшись на «мы с Тамарой ходим парой», довольно громко спросил:

— Они что, педики?

И тут же получил в торец от Панчо. А немедля образовавшиеся вокруг доброхоты объяснили, кто мы такие. На шум прямо с лабораторных занятий явился Хикс, от которого несло реактивами. Я втянул носом острый фенольный запах — эпоксидка! — и потащил Генри из коридора на лестницу, где не толокся народ.

— Есть дело!

Дело, то есть бизнес, американцы любят, и Хикс подробно рассказал, чем занимаются инженеры-химики:

— Берем пластичный олигомер, нагреваем, добавляем отвердитель и получаем бакелит, по методу Лео Бакланда. Тебе-то зачем, это же не радиолампы?

— Нужен термостойкий материал, чтобы застывал после применения.

— Электропроводный?

— Нет, изолятор.

Хикс вытащил из кармана пустую трубку, воткнул ее в зубы и уставился в окно, выпав из разговора на несколько минут. Я терпеливо ждал, чуть ниже переминался на площадке Панчо.

— Черт его знает, можно попробовать смеси…

— Генри, если получится, то это золотое дно! Все права твои, у меня только право использовать первому, идет?

Все так же заторможено Хикс хлопнул по рукам. Если он сумеет сделать эпоксидный компаунд, то это будет рывок — не открытые всем ветрам потроха радиотехники, а залитые прочной изоляцией! Платы уже придуманы, даже патент получен с полгода назад, если я сумею сделать нувисторы* или стержневые лампы, то у меня будет отличная военная радиосвязь.

* Нувистор — миниатюрная радиолампа в металлокерамическом корпусе.

Но это дело далекого будущего, меня больше волновала одна из последних, если не последняя встреча с Таллулой перед возвращением Гаспара. А еще подойдут ли по размеру купленные в подарок лаковые туфельки — насчет мехового боа вопросов не было.

Когда она открыла дверь в пальто и шляпке, у меня упало сердце — наверное, собралась уходить…а как же я? Но она отступила вглубь коридора, и пока я возился, закрывая дверь, сбросила пальто на пол, и в следующую секунду у меня на шее повисла совершенно голая Таллула. Еще секунд пять ушло на то, чтобы донести ее до кровати, и полчаса, чтобы из спальни выбраться.

Я лежал и блаженно наблюдал, как Таллула выскользнула из ванной и, так и не одевшись, распечатала подарки.

Туфли подошли, она немедленно надела их, а когда застегивала перемычку, то нарочно повернулась ко мне попой, чем вызвала мгновенную горячую волну в крови.

— Ох, сейчас кое-кто доиграется, — прохрипел я.

Но она улыбнулась через плечо и накинула белое песцовое боа, кокетливо изогнулась и прикрылась мехом, слегка шевеля пушистым краем несколько выше колен. Зарычав, я выпрыгнул из постели и несколько минут ловил хохочущую и визжащую Таллулу.

Радость обладания друг другом в конце концов сменилась грустью — неизвестно, когда мы увидимся в следующий раз. Но Таллула на прощанье обняла меня, жарко шепча «Я обязательно что-нибудь придумаю».

Окрыленный надеждами на женскую хитрость, я добрался до дома. Тесла уже возился в лаборатории и немедленно вылил на меня ушат холодной воды:

— У вас недостаточно приборов.

— Что вам требуется, мистер Тесла? — я все еще радовался перспективам и почти не обратил внимания на недовольный тон гения.

— Вот список.

По мере чтения брови мои лезли все выше и выше — ничего себе аппетиты у банкрота!

— Это необходимо для моих исследований эфира.

Мать моя женщина… Кругом все заняты электромагнитными волнами, а он, оказывается, все еще верит в «эфир»… Теория флогистона, блин.

Попытки направить Теслу на более перспективные задачи успеха не имели — в лице наших добровольных помощников он нашел свежие уши и упивался их вниманием, рассказывая, как лично Ленин приглашал его в Россию, как лично Тесла менял окружающую среду и климат практически вручную, как лично Эдисон рыдал от горя, когда осознал, кого отпустил на вольные хлеба… Но чего не отнять — вера в науку и в ее развитие у него непоколебима.

Он даже предсказал мобильники:

— Телефоны станут беспроводными! И уменьшатся настолько, что их будут носить в жилетных карманах!

Правда, когда это произойдет, вокруг почти не останется жилетов.

На фоне боданий с Теслой и попыток получить от него хоть какую-нибудь реальную отдачу, выборы нового президента США прошли практически незаметно. Заметишь тут какого-то Калвина Кулиджа, когда каждый день Тесла пропагандировал свои взгляды в лаборатории: