Богатая идея, очень богатая… А если сделать нормальную прослушку и внедрить ее туда, где собираются ОБС — еще богаче. А если вбрасывать им свою информацию и отслеживать реакцию…

Но здесь нужны подставные фирмы в три-четыре-пять слоев, ведь если какой сукин сын вычислит, что тут замешана Grander Commutations, то мне конец. Тут такие деньги, что гангстерам и не снились, утопят даже не с тазиком, а с ванной цемента,.

Я даже вспотел, пока обдумывал. В любом случае, такое с бухты-барахты не внедрить, нужно время создать технику, подставные фирмы… А самому потихоньку пролезть в «биржевые гуру» — ну там, статеек напечатать с предсказаниями и вообще понадувать щеки, уж всяких умных слов я накидать могу столько, что местным мало не покажется.

Стану создателем «технического анализа рынка», или лучше назвать его «инженерным»? Неважно, мэйнстрим определен.

Первый курс в Бостоне пролетел пулей, только к лету мы немного наладили все направления и даже выкроили немного свободного времени. Панчо и Ося дозубривали английскую грамматику и в целях выработки навыка, читали друг другу вслух газеты. В гигабайтах порожняка о местных выборах, заседаниях городского совета, бутлегерских перестрелках тонули сообщения о событиях в мире. Гиперинфляция в Германии (вот бы мы порезвились, только не дотянуться), гражданская война в Ирландии, британский мандат в Палестине. Красные сбросили белых в Тихий океан, турки греков в Ионическое море, гангстеры очередную жертву в Гудзон.

После марша сторонников на Рим премьер-министром Италии стал некий Бенито Муссолини, после смерти президента Гардинга его пост занял Калвин Кулидж, а семью Дженовезе возглавил Джузеппе Массерия.

В апреле женился английский принц Альберт и американские газеты неделю сходили с ума, описывая приготовления и церемонию. Говард Картер открыл гробницу Тутанхамона и американские газеты неделю заламывали руки, подсчитывая стоимость найденного. Полицейский департамент Нью-Йорка упек за решетку некоего Амброзио Маццарино и американские газеты неделю обсуждали, как правильно бороться с мафией.

В тени таких эпических событий, как первый полет дирижабля «Шенандоа», пятнадцать сантиметров снега в майском Мичигане и сооружение знака HOLLYWOODLAND в Лос-Анджелесе, затерялись и военный переворот Примо де Риверы в Испании, и даже создание СССР.

Панчо очень огорчился в июле, когда застрелили его тезку генерала Франсиско Вилью, но малость воспрял при новостях об аграрной и социальной реформе в Мексике.

Ося к тому же пытался отслеживать влияние новостей на курсы акций, но пока получалось плохо — информационная связность общества маловата. Если, скажем, известие о дирижабле могло заметно подстегнуть котировки причастных компаний, то приход Муссолини к власти влияния почти не оказал, хотя масштаб и воздействие на историю несравнимо. То есть мое весьма общее знание о дальнейших событиях XX века позволяло неплохо играть «в долгую». Но для этого нужны большие-пребольшие деньги, которые можно получить только игрой в короткую, а для этого необходимо помнить буквально по дням, что и когда происходило.

Мы даже пофантазировали о том, как можно качать курсы акций, если владеть собственным новостным агентством. И перешли к более насущным делам — к пентоду.

— А что это? — полюбопытствовал Ося, когда я обозначил цель.

— Вакуумная лампа для коротковолновой связи.

— Так все патенты на вакуумные лампы у RCA, для нас тут денег нет.

— Во-первых, не все патенты, а во-вторых, нам нужно имя.

Во всяком случае математический аппарат для расчета имелся, вакуумные триоды выпускали уже лет десять, тетроды существовали как предпромышленные образцы, так что пентод должны были создать вот-вот. Даже если взрослые дяденьки из Radio Corporation of America (патентного объединения Westinghouse, General Electric, AT T и, внезапно, United Fruit Company) оттягают права, то приоритет в любом случае останется за нами.

Уже при планировании выяснилось, что моих компетенций недостаточно и нужно привлекать химиков с десятого факультета.

Поиски нужного человека привели меня в новолуние под восточную трибуну Harvard Stadium.

Цок-цок-цок — подковки на башмаках стучали все ближе и ближе, звук шагов в ночной тишине разносится далеко и четко.

Мы лежали в глухой тьме, укрывшись темно-серыми накидками и напряженно вслушивались — сторож совершал полуночный обход.

К «мальчику» в МИТ за год привыкли, но все равно настоящим «инженером» я пока не стал — мало учиться, надо участвовать в «общественной жизни».

Многие забавы, вроде загулов с выпивкой (несмотря на сухой закон) или игры за спортивные команды института для меня пока недоступны в силу возраста, оставались студенческие пранки.

Руководство смотрело на них сквозь пальцы: лучше пусть студенческое буйство выливается в дурацкие шуточки, нежели во что-то иное. Так что тут как здрасьте при большом скоплении гуляющих швырнуть кусок металлического натрия в Чарльз-ривер, втащить карету в ректорский кабинет или обложить снежными блоками дом конкурирующего братства, начисто перекрыв вход. Или начудить в рамках традиционного противостояния ВУЗов.

— Школа выше по реке играет с Йелем через месяц, — флегматично сообщил Генри Хикс, практически двойник Бастера Китона.

Гарвардский университет действительно находился выше по Чарльз-ривер, в Кембридже, и такое именование было своеобразным шиком «инженеров». На Хикса же я вышел в поисках химика, а уж он пригласил меня на собрание некоего «оргкомитета». В комнате плавали клубы дыма, но в отличие от сигаретных, трубочные были куда приятней. Выделываясь друг перед другом, химики ароматизировали табак кто вишней, кто апельсином, кто черносливом, а кто и коньяком.

— Нужно засветить название МИТ, коллеги, — Хикс изо всех сил подражал «каменному лицу» Китона.

— Воздушный шар! Фейерверк! Покрасить трибуны! — посыпались предложения.

— Фейерверк неплохо, но он быстро закончится. Нужно, чтобы буквы «МИТ» возникли внезапно и остались до конца игры. Думаем, инженеры.

— А если выгоревшей травой? Кругом зеленый газон, а посередине желтые буквы.

— Красиво, но как?

— Подобрать реактивы, полить, чтобы пожухла…

— Но вот как сделать, чтобы это произошло быстро…

И вот тут черт дернул меня за язык:

— Пропитать ночью горючим составом, на игре поджечь.

— Лихо, Джонни, лихо. Но так можно спалить до черта лишнего.

— А есть ли у вас детонирующий шнур, мистер Хикс? — проснулся во мне сапер.

Полторы сотни метров шнура добыл Элайя Кроненшилд, чей отец служил полковником в Инженерном корпусе армии США. Секретность и режим вообще не конек американцев, тем более сейчас, когда после Великой Войны склады раздулись, а численность армии, наоборот, сократилась.

Забор с торцевой стороны Harvard Stadium, построенного подковой по типу римского ипподрома, мы перемахнули около полуночи и затаились в тени, А пока дотошный сторож закончил обход, совсем задубели — не май месяц, градусов сорок богопротивного Фаренгейта или пять православного Цельсия.

В эту авантюру я окончательно вписался только после серии экспериментов с подрывом удаленных лужаек. Определили нужную глубину залегания шнура, заготовили специальные лопатки и накидки, дождались безлунной ночи…

Сложнее всего оказалось с разметкой, но здесь выручили химики с люминофорами — маячки на стенах трибун давали направление длинных ножек букв. Дальше просто: подрезать дерн на нужную глубину, отвалить, проложить шнур, завалить обратно и слегка прибить. Шнур таскал Панчо, наотрез отказавшийся отпустить меня одного.

Мы успели сделать все три буквы, оставалось только присоединить электродетонаторы и проложить кабель, когда внутри стадиона стукнула дверь.

Блин, до обхода еще час!

Цок-цок-цок.

Из тоннеля на поле показался луч света, а затем и сторож с фонарем.

Я чертыхнулся — ведь говорил же, надо создать группу для отвлечения сторожей, если вдруг они нарушат расписание обходов!