Парадокс был в том, что человек, связанный с тем местом, которое я хотела забыть, сейчас оказался единственным, кто был рядом. Но насколько же его слова расставили точки над i. Он тоже терял животных.

– Виорика, – пробормотала я, пытаясь, чтобы мое имя прозвучало более уверенно, чем я себя чувствовала. У моей матери были румынские корни, поэтому мое имя было сложным для жителей Бенда. Так что еще в младшей школе я стала: – Просто Ви.

– Рад знакомству, – Джулиан одобрительно хмыкнул, – просто Ви.

Я опустила взгляд на снег. Слышала, как он мягко хрустит под лопатой, как тихо, но с каждым движением яма становится глубже. Расти бегал вокруг, носился, его хвост вилял, создавая нелепо счастливую картину среди всей этой мертвенно холодной тишины. Я задержала взгляд на щенке и вдруг поня ла, что моя боль не поглотила весь мир. Она была огромной, но не вечной. И счастье все-таки было.

– Это… Место, – вдруг сказал Джулиан, вонзая лопатку в землю с новой силой. – Оно особенное, да? Для нее.

Я кивнула, глотая комок в горле, не в силах ответить словами. Он заметил мою заминку, потому что больше ничего не спросил. Я посмотрела на старушку-ель. Этот лес был нашим местом, тем уголком, где все казалось проще и светлее. Теперь он должен был стать ее последним домом.

– Пару месяцев назад, – начал Джулиан, убирая лопату в сторону. Я наблюдала за его движениями, стараясь смотреть на вырытую яму как можно меньше: из кармана пальто он достал кожаные перчатки и протянул их мне, а я завороженно приняла. Поглядывая, как я просовываю не сгибающиеся пальцы в тепло, мужчина продолжил: – Я потерял своего последнего пациента. С тех пор не могу вернуться к работе. Говорить об этом Джулиану было непросто – видела по глазам. Он смотрел на яму перед собой абсолютно не видящим, стеклянным взглядом и говорил:

– Его звали Дракула, – начал Джулиан, усмехнувшись уголками губ, – Этот кот был настоящим бойцом. Он приходил ко мне часто – его приносили с поцарапанной мордой, с порванным ухом, один раз даже с лапой в гипсе. Но он всегда выбирался. Даже когда всем казалось, что это конец, он снова вставал. Такой вот был Дракула – маленький рыжий герой.

Молчание на мгновение повисло между нами, и лишь пыхтение играющего в снегу Расти его нарушало. Сначала я не поняла, к чему весь этот рассказ, но…

– Но в последний раз он не смог. – Джулиан вздохнул, а затем, тяжело поднявшись с колен, протянул мне руку. – Я делал все возможное, но иногда «все возможное» – это просто недостаточно. Достаточно – это смириться и принять, что тебе неподвластна жизнь.

Его пальцы слегка дрожали от холода, и я, не колеблясь, за них ухватилась. Джулиан аккуратно помог мне подняться, и мгновение мы стояли так, глядя друг на друга. Он понимал, и мне не нужно было ничего объяснять. Вот зачем он рассказал мне про Дракулу.

– Я буду помнить этого хулигана еще долгие годы. И верить, что его славная душа переродилась, вернувшись на землю, – с легкой улыбкой, не разжимая ладони, в которой покоились мои пальцы, сказал Джулиан. Он тепло покосился на Расти и предположил: – Быть может, я даже ее встретил.

Впервые за последние пару недель, как Дасти заболела и стремительно угасла, я позволила себе улыбнуться. Его слова коснулись чего-то внутри меня. Может быть, правда – наши любимцы никогда не покидают нас окончательно. Может быть, их души возвращаются, находя другие жизни, другие места. И когда-то я вновь увижу Дасти.

Джулиан чуть наклонил голову и тихо сказал:

– Давай попрощаемся с ней вместе. Скажи ей все, что хочешь, а я помогу тебе с остальным.

Я кивнула, чувствуя, как сердце пропускает удар – это действительно конец. Наклонившись к рюкзаку, я достала коробку. Ветер шевелил мои волосы, срывал снежинки с веток елей, и они падали на короб, на мои руки, на землю. Джулиан отошел на пару шагов назад, оставив нас с Дасти одних. Все внутри замерло, кроме одного слова: «прощай».

– Дасти… – начала я, но голос тут же сорвался. Слова застопорились в горле, и ощущение стало почти невыносимым. Я сделала глубокий вдох и попробовала снова. – Ты была самой лучшей девочкой. Самой преданной, самой настоящей… И хоть ты крала мои носки из корзины для грязного белья, я не сердилась. Всегда любила тебя, даже находя их месяцы спустя.

К этому моменту я уже глотала слезы. Пусть. Это были мои последние слова для нее.

– Прости, что я не смогла спасти тебя. Ты заслуживала большего, и я обещаю, что не забуду тебя никогда. – Я сглот нула, глядя на коробку. Наконец, я осторожно опустила ее в яму. – Охраняй наш лес, Дасти.

Я взглянула на Джулиана, и он мягко кивнул, словно подтверждая, что я все сделала правильно. Кожаными перчатками я едва ли успешно утерла слезы, размазав их по лицу, и сделала шаг назад, пропуская нового знакомого с лопатой вперед. Он начал засыпать землю, а я не могла перестать плакать. Мне так и хотелось броситься вперед, расковырять яму вновь руками, чтобы прижать коробку к груди.

Когда Джулиан закончил, тихо выпрямившись, он не говорил слов утешения – не было нужды. Все, что мне нужно было в этот момент, – это просто ощущение, что я не одна.

Он смотрел на меня и сказал:

– Дасти бы гордилась тобой, Ви.

Спокойствие разлилось по телу приятной, гудящей волной. Это был момент, когда моя боль встретила понимание, а моя утрата нашла отклик в другом человеке. Джулиан передал мне лопату. Я благодарно кивнула, поднимая рюкзак с земли и закидывая его на плечо.

– Расти! – окликнул питомца Джулиан, и я снова заметила интересный, даже знакомый акцент. Щенок подбежал к нам, крутясь и прыгая вокруг, будто пытаясь снова вернуть мир к жизни, к обычному. Я тряхнула головой, прогоняя наваждение, что окутало меня. – Мальчик, ко мне!

Мы медленно пошли обратно, оставляя за спиной старую ель и глубокую яму, покрытую свежей землей. Лес вокруг нас был погружен в тишину, нарушаемую лишь легким шуршанием снега под нашими шагами и изредка гавканьем Расти. Джулиан шел рядом, его шаги были размеренными, спокойными. Он, очевидно, старался поддерживать темп, чтобы я не чувствовала спешки. Расти бежал впереди, а потом возвращался, оставляя за собой радостные следы на свежем снегу. Он был такой беззаботный, такой живой, и в этом было что-то, что заставляло сердце медленно согреваться.

– Спасибо тебе, – тихо сказала я, не глядя на Джулиана. – Спасибо, что остался.

– Не за что. Я бы пришел на помощь и раньше, если бы знал, что ты направишься в лес. Вчера я звонил тебе, кстати.

Немного оторопев, я поскользнулась на льду застывшей под снегом лужи. Мои ноги предательски подкосились, но прежде чем я успела рухнуть, сильные руки подхватили меня, удержав от столкновения с холодной поверхностью.

– Осторожнее, – сдержанно сказал Джулиан, держа меня за талию. Его хватка была крепкой, уверенной. Я вздрогнула от неожиданности, встретившись с его взглядом – карие глаза, будто горячий шоколад, окутывали меня теплом, – я лечу животных, с людскими переломами еще дела не имел.

Я судорожно выдохнула, пытаясь вернуть дыхание в норму и успокоить свое быстрое сердцебиение. Мой взгляд скользнул по его руке, крепко обвивающей мою талию, и я не могла удержаться от короткой, нервной улыбки.

– Извини, я с детства неуклюжа, – пробормотала я, чуть покраснев.

Джулиан мягко отпустил меня, но все же предложил в качестве опоры свой локоть:

– Ничего страшного, – сказал он, – держись.

Я замерла, смутившись его жесту. Зависла, смотря на предложенную руку. И только когда Расти, крутившийся у наших ног, нетерпеливо гавкнул, я поспешила схватить под локоть Джулиана.

– Вот и чудесно! – весело воскликнул тот. Он был порядком выше меня, а оттого идти, держась под руку, было удобно и устойчиво. Наверное, со стороны мы смотрелись очень даже мило – солидный мужчина с молоденькой женой и собакой. Щеки вспыхнули в мгновение, и я прогнала эту мысль, как нечто постыдное и неуместное.

– Так зачем же ты звонил мне и откуда взял номер?