Задача была проста и требовала незамедлительного решения, но из-за большого промежутка времени между возникновениями этого портала и удалённости от территории страны вопрос решался основательно и неспешно. Переброска самолётом сулила серьёзные проблемы из-за доставки спец оборудования и оружия. Переход на южный континент на судне решал все международные бюрократические вопросы, и поэтому группу отправили вместе с полярниками-геофизиками, следующими на сезонные работы в самую холодную точку планеты, на антарктическую станцию Восток. Николай узнал, что там 21 июля 1983 года зарегистрировали абсолютный температурный минимум на планете, – 89,2 градуса. Из-за экстремальных погодных условий группе пришлось проходить дополнительную подготовку, а оружие прятать в ящики под видом геофизического оборудования.

Для Николая эта поездка стала первой самостоятельной операцией. Полковник Архипов своими действиями показал и доказал, что такие операции могут быть вполне успешными, а вероятность вернуться обратно из подобной командировки очень высокая. Соколов по этому поводу не волновался, как и оба его бойца, прапорщик Олег Михайлов двадцати семи лет и старший лейтенант Максим Воронин, которому накануне исполнилось тридцать. Для своего звания Макс был слишком стар, и получил его не после военного училища, а за заслуги на поле боя. Сам Николай в свои тридцать пять стеснялся звания капитан, его однокашники уже ходили в подполковниках, а всё из-за того, что он сделал перерыв в службе, уволившись на гражданку. Но волею судьбы вновь восстановился. Успел побегать командиром взвода, пока его не заметили. Хотя он и не старался быть на виду, просто делал свою работу.

Всех троих объединял один немаловажный факт, на котором часто акцентировали внимание: каждый из них был сиротой, ничего их не держало. Отсутствие любых родственников легло в основу рассмотрения кандидатур в группы поиска отдела «И».

На судне так же присутствовал и четвёртый член группы, координатор, или диспетчер. Он организовывал мероприятия по отправке и встрече группы. Вся логистика держалась на нём. Соколов его видел периодически, а сам диспетчер подходил только когда требовалось довести информацию.

Николай взглянул на часы, подходило время обеда. Олег и Максим стояли с колоритным полярником и раскрыв рты слушали очередную байку про станцию Мирный. На улице заметно похолодало, на палубу уже в одной футболке выйти невозможно, приходится утепляться. Со дня на день начнут появляться первые айсберги и льдины. Что ждёт его группу на самом континенте – Соколов не знал, мог лишь предположить.

Им предстояло высадиться на станцию Прогресс и ждать формирования санно-гусеничного похода до станции Восток. Путь длиной в полторы тысячи километров полярники обещали преодолеть за две недели. Николай долго размышлял, каково это, находиться в ледяной пустыне, где вокруг на сотни и тысячи километров нет никого, кроме самих полярников, но так и не смог представить.

Обычно обед на судне проходил шумно. Полярники – народ весёлый и общительный. Хоть народ и собирался со всей страны, но со стороны казалось, что все они друг друга знают давно. Начальник станции Восток несколько раз привлекал группу для работы в трюмах, под завязку набитых продуктами питания. Олег и Максим с удовольствием ходили на такие работы, так как больше заняться было просто нечем.

Николай долгими вечерами изучал фотографии и краткие личные дела исчезнувших разведчиков. Биографии казались непримечательными, как и сами парни, но их послужной список вызывал уважение. Именно благодаря таким ребятам, работающим в глубоком тылу противника, удавалось достать самые оперативные и ценные данные. Потеря таких кадров равносильно катастрофе.

Командир группы – майор с позывным «Давид». Хотя он на время выполнения задания выбрал позывной «Усал». Уроженец республики Башкортостан. До своего звания дослужился на Балтийском флоте, далее длинный список стран, где так или иначе он работал со своей группой. На фотографии скромный офицер. Николай старался запомнить это лицо, чтобы узнать при встрече. Судя по уровню подготовки отряда, они должны выжить, и Соколов решил, что сделает всё возможное, чтобы их вернуть.

У его группы будет около полугода для того, чтобы выполнить задачу и добраться до точки эвакуации, до новой аномалии, которая вернёт их обратно. Но на случай непредвиденных обстоятельств у него были инструкции.

Первые крупные айсберги появились неожиданно. Михайлов забежал в каюту с круглыми от восторга глазами и позвал командира на палубу. Олег никогда не видел их, и теперь испытывал детский восторг. Даже большинство полярников, которые не единожды посещали холодный континент, говорили, что каждый раз от вида ледяных глыб щемит сердце.

– Вот, когда вырасту, стану полярником, – Олег смотрел в иллюминатор, вслушиваясь в скрежет ломающегося о борт судна льда.

– Миха, а ты оптимист, – заулыбался Макс, оторвавшись на минутку от книги. Олега всегда называли Михой, сокращенно от фамилии. Максим считал, что имя Олег ему совершенно не подходит, а вот Миха – это другое, видимо, на роду было написано называться Михой.

– Не, ну а что! Командир, у нас же пенсия предполагается же? – обратился Олег к Соколову.

– Ага, по выслуге. Ты контракт читал свой, прежде чем подписывать?

– Читал, – Михайлов, присел рядом со своим товарищем в ожидании услышать развёрнутый ответ командира, который если и отвечал на вопросы, то делал это с чувством, с толком и расстановкой.

– Видимо не читал. Там есть пункт, где прописано: досрочный выход на пенсию предполагается после трёх успешно выполненных заданий в районах или в условиях, отличных от условий земной атмосферы или приравненных к ним, – процитировал один из пунктов контракта Николай.

– Это значит, что если я схожу три раза на задание, то смогу выйти на пенсию? – уточнил прапорщик.

– Да, приравнивается к выслуге в двадцать лет, плюс дают ветеранские, – Соколов взглянул на Олега, – ты не о том думаешь, у тебя впереди задание.

– Я помню. Но, уверен, – рассуждал Миха, – всё хорошо будет. Я в учебке общался с одним инструктором, парни сказали, он с Архиповым ходил, так вот, он говорит, что шансы на возвращение высокие. Всё, типа, зависит от командира. И я вот, думаю, выйду на пенсию, обязательно пойду сюда на зимовку. Мне тут очень нравится, атмосферно очень. А этот запах…

– Тебе нравится запах грязных носков, Миха?! – перебил Максим. – Я же тебе сколько раз говорил, выкинь ты их, возьми новые, – и рассмеялся.

– Юмор у тебя, конечно, сильно хромает, но, вот, когда надо будет тебя заштопать, посмотрю, как ты шутки шутить будешь. – Михайлов встал и прошёлся по маленькой каюте. – Долго всё, долго. И курить нельзя, и пить нельзя. Хоть как-то телепортировались бы в будущее. Макс, ты в курсе, что такое алкопорт?

– Что-то с бухлом связанное? – спросил Воронин.

– Ты новые знания от местных нахватал?

– Да, командир. Предлагали мне тут переместиться в будущее. Начинаешь пить сегодня, а просыпаешься – уже завтра. Алкопорт, – Олег засмеялся.

– Я вам не запрещаю, в пределах разумного и дозволенного, – ответил Николай. Он и сам был бы не против употребить граммов пятьдесят.

– Не, я как медик группы – строго запрещаю. У меня на это есть полномочия. Станция Восток находится на высоте почти три с половиной тысячи метров над уровнем моря, повышенная ионизация, низкое давление и куча всего, к чему не привык организм. Можем не пройти акклиматизацию, поэтому никакого алкоголя и сигарет. У нас нет запасных игроков, так что – не пить, не курить. – Олег глубоко вздохнул, – ладно, пойду на палубу, свежим воздухом подышу.

– Коля, а чего ему летёху не дадут? – спросил Максим как только закрылась дверь за Михайловым.

– Старшего ещё не получил, тем более, у него высшего образования нет.

– Так у меня тоже нет.

– А тебе за что дали? Помнится, ты взводом командовал.

– Да, взводом, потом ротой. Офицеров не хватало.