Кузнец попытался, чего-то выторговать, но я был тверд и на уговоры не поддался, и тому пришлось согласиться. Тем более, что самой девице очень хотелось из под опёки сурового родителя упорхнуть.

Так у нас в команде появилась ещё одна «валькирия» и польза от неё для нашего шоу-бизнеса была изрядная. Можно сказать, она стала неким брендом нашего «Кафе-шантана», ибо она первой встречала зрителей на входе и окидывала их суровым взглядом воительницы. Дарья Александровна по моей просьбе нарисовала для неё рабочий костюм, который сшил, уже привыкший зарабатывать на мне, портной Хайкин, и в нем наша новоявленная «валькирия» выглядела не совсем прилично по понятиям конца девятнадцатого века, но очень внушительно и вполне в духе нашего «Кафе-шантана». И когда она представала перед очередным нарушителем спокойствия, то мало кто из них мог хоть как-то сопротивляться. Зрелище умиротворения хулиганов и нарушителей благонравия в исполнении нашей «амазонки» вызывало интерес и восхищение не менее, чем пресловутый канкан. Подобрать ещё бы напарницу ей под стать, для симметрии, то была бы полная гармония. Но такие девицы, в данное время, товар штучный, и пока обходимся одной Марией Андриановной Кузнецовой.

Наконец-то в столицу отбыл Арсений Владимирович Мещеряков, захвативший с собой итальянцев, урядника Евтюхова и группу полицейских, видимо для надзора и сопровождения провинившихся иностранцев. А вот Гурьева Артемия Николаевича почему-то оставил в Барнауле. Видимо для пригляда за неким шустрым малым. Ладно, пусть приглядывает и докладывает. Мне скрывать особо нечего.

Я попытался намекнуть большому полицейскому начальнику, что не плохо бы поработать с господами иностранцами на предмет их вербовки, но получил холодно ироничную отповедь, смысл которой можно выразить словами из далёкого детства: «Без сопливых скользко». И надо признать, что тот был прав, и я слишком увлёкся, но три моих письма, где я поведал о судьбе высокопоставленных особ, он с собой захватил, и немало озадачился их сведениями из другого мира. Ну что же, буду ожидать реакции на информацию, что я выдал, в надежде на то, что значимые события повторяются и в этом мире.

Если господин Мещеряков, к радости всего полицейского управления города Барнаула, счастливо отбыл, то в город, уже к моей радости, прибыло семейство моего деда, а по новому паспорту так и вовсе отца, Софрона Щербакова вместе с молодожёнами Митькой и Машкой и с верным Кабаем, которому я обрадовался больше всего. И надо сказать, радость от встречи хозяина и пса была взаимной. Лохматый и основательный пёс прыгал и повизгивал как щенок, норовя вылизать меня целиком, но я не позволил себя обслюнявить, так что радость того выражалась только в бешеном вилянии хвостом и прыжках.

Дав родственникам три дня на обустройстве на новом месте и стал понемногу напрягать их. Деду поведал о последних событиях, что произошли в его отсутствие и о новом моём паспорте, и что теперь я ему не внук, а сын двадцати одного года. Дед недоверчиво выслушал, повертел в руках паспорт, потом выматерился и смирился, сказав только:

- Что люди скажут-то! Летна боль!

- Да людям по большому счёту всё равно, кто я такой и как меня звать, а родня постепенно привыкнет. Главное ты, тятя, не слишком по этому поводу расстраивайся.

- Да мне-то что. Летна боль. Сын так сын.

- Ну вот и ладненько, главное тебя больше не буду напрягать с вопросами приобретения собственности. Теперь я имею право сам всем распоряжаться.

- А вот это очень хорошо! Твои придумки, вот и сам их исполняй и на себя оформляй. Летна боль! А мне с прииском забот хватит.

- Насчёт прииска! Платошка Нечунаев хочет с золотишком работать. Весной возьмёшь его с собой. Научите его там всему. Я думаю, что этот прииск у нас не последний и знающие верные люди нам пригодятся. Заодно он вам с молодёжью поможет.

- Смену мне хочешь приготовить? – сощурился дед и огладил бороду.

- Да какая смена! Тебе ещё сто лет сносу не будет, а парням надо расти. Вот и будет Платоха со временем всей нашей золотодобычей руководить. Митька вон у дружка твоего Жабина подучится и всей нашей торговлей заправлять будет. Антоху на пароход определю. Пусть на механика подучится, а там глядишь и капитаном станет.

- Эк ты все распланировал. Архипка один остался. Его-то куда засунешь.

- Архипку засовывать никуда не надо, он уже и так при деле. Если всё пойдет, так как я задумал, то быть Архипке генералом.

- Енералом? – задирая бороду, захохотал дед.

- А вот зря смеешься. Архипка прирождённый лётчик. Вот в будущем году самолёт сделаем, и будет он у нас первый в этом мире пилот военной авиации, а там до генерала рукой подать.

- Ох насмешил! – не мог успокоиться дед. – Архипка – енерал! - снова хихикнул дед и вполне ожидаемо спросил: - А сам-то, что делать будешь?

- А что сейчас делаю, то и дальше делать буду, – ответил я.

- И что же ты делаешь? – недоумённо произнёс дед.

- Неужели ты не заметил? – насмешливо сказал я. – А ведь уже больше года я вами всеми руковожу. И ты, и Кузьма с Иваном, и даже Жабин делают то, что я задумал. Про Митьку с парнями я уже и не говорю.

Дед перестал смеяться и уставился на меня. Затем почесав в затылке и, пригладив бороду, произнёс:

- Летна боль! А ведь верно! Вот сукин сын! Ведь всех заставил суетиться.

- А что хуже стало? Живете теперь полной жизнью, а то прозябали в своём захолустье.

- Прозябали…? Может ты и прозябал, а мы жили, как нам прадедами завещано было. И неплохо жили, без суеты нонешней.

- Ничего, эта суета вам, кержакам, только на пользу. А то бы ещё лет тридцать сиднем сидели и революции дожидались.

- Какая ещё революция? – вскинулся дед.

А ведь я не рассказывал деду про будущие великие потрясения. Похоже, пора и ему поведать, что ждёт его детей и внуков в недалёком будущем. По мере моего рассказа лицо деда смурнело и приобретало выражение, с которым он брался за таволожку, чтобы наставить потерявшего всякие берега внука на путь истинный. Когда я закончил, то он еще долго сидел с опущенной головой, пытаясь осознать всю невесёлую картину будущих испытаний. Наконец он посмотрел мне в глаза и произнёс:

- А ведь ты не врёшь! – забористо выругался и спросил с надеждой:

- И что теперь делать?

- Ага! «Кто виноват?» и «Что делать?» - самые насущные вопросы. Всегда. Но как говорили древние: «Делай, что должно и пусть будет, что будет»! Вот и мы будем делать что должно. Собственно говоря, уже делаем. Время ещё есть, может удастся донести сермяжную правду до царских ушей. Не враг же он сам себе! Ну а если ничего не выйдет, то и свалить сможем вовремя. В Америку или ещё куда.

Дед покачал головой и неожиданно сказал:

- Ишь прыткий какой! В Америку! Нет, давай здесь дерьмо разгребай! А в Америке пусть мериканцы разбираются.

- Да это я так, к слову. Вместе будем разгребать! – успокоил я деда. – Для того и денежки будем добывать всеми способами. Так что давай готовься прииск разрабатывать. А я тут с твоими земляками насчёт экспорта масла буду договариваться. Как только дозреют кержаки, то и возьму их в оборот.

- Или они тебя! – съязвил дед и добавил: - Ты Деменьтия Мёдова опасайся. Хитрый лис! Чуть зазевайся враз объегорит. Вон как поют с Антипкой: «община», «община», а сами денежки-то общинные потихоньку себе в карман кладут. Ты, летна боль, с ними держись по круче и денег почем зря не давай.

Забавно, но дед мне раскрыл глаза на интересное явление. А именно, на разложение староверских общин, которые из лесов вылезли к цивилизации. Там постепенно общинные капиталы оседали в семьях тех, кому эта община поручала капиталы эти беречь и приумножать. Так вышли из старообрядческих общин самые богатейшие купеческие семьи, например Морозовы, Рябушинские и многие другие. Похоже и Мёдов с Анучиным из того же теста ребятишки. Акулы бизнеса! Хотя нет, на акул капитализма они пока не тянут. Так, акулята мелкие, но уже с зубами.