Хозяин дома перешёл на английский.

– Энни, будьте столь любезны вновь прогуляться. Нужно сходить за нашим гостем, офицером с русского корабля. Вы вместе сюда пришли немногим ранее. Тоши Асакава составит вам компанию. Передайте, пожалуйста, моё приглашение в гости, и обязательно скажите, что дело не терпит отлагательства. Возможно, вскоре нам придётся заняться совместными действиями военного характера. Также обязательно передайте, что Эндрю находится у меня в гостях, под охраной моего телохранителя и своего большого друга. И скажите своему дяде, чтобы он со всеми спасателями немедленно направлялся сюда. Поспешите, пожалуйста, Энни О,Нил.

Сергей, стоявший за моим креслом, слегка тронул меня за плечо.

– Слышь, японовед, что, тудыть его в качель, происходит? Анька на меня вытаращилась и с очкастым япи на выход рванула. Все серьезные, аж жуть, и чего этот кучерявый любитель суши на тебя орать пытался, или мне показалось?

– Да нет, не показалось, Тоши мужик неплохой, просто от перспектив слегка обалдел. Вот и начал дергаться. Но, слава Богу, отпустило.

– А чего так? Вроде вулкан этот клятый заткнулся, все живы. Ща спасателей дождемся и до дому. Вон, хочешь, старшего попрошу, чтобы он Кэпу словечко замолвил, и тебя, на шару, бесплатно, то есть, до дому подкинем? Будешь спасенным от извержения. Ты нас до гостишки подвёз, а мы тебя до дому, как смотришь?

– Эх, Серега, Серега, мореман ты неформатный, твоими бы устами, да медку бы зачерпнуть, как в том анекдоте про медведя и бегемота. Боюсь, не светит нам скорое возвращение “до дому до хаты”. Сейчас Аньку отправили за Фадеевым. Они вернутся, и мы начнем серьезный разговор. Похоже, мы лихо влипли. Пока что думаю, всё под контролем. Оставайся на месте, бди, так сказать.

– Тебе хорошо говорить, а я пустой, даже броник не одел.

– Не дрейфь, все путем, местные вроде на нашей стороне. Главное, успеть вовремя.

В просторном помещении было прохладно и тихо. Не совсем тихо. Было слышно, как оставшиеся вулканологи, негромко переговариваясь, позвякивали бокалами, или, может быть, рюмками, надеюсь, вскоре увижу. Шла в сторону двери черная Авва, забравшая пустую чашку, стоявшую на чайном столике. Хозяин “самурайского дома” шуршал клавиатурой на одном из компьютеров, видимо, собирая информацию с оставшихся сенсоров. Я сидел и думал. Ситуация, которую мне описывали, я пока не могу её даже увидеть, вызывала оторопь. Интересно на досуге почитать какую-нибудь смешную чушь о провалившемся сквозь время и пространство генерале спецназа, докторе физико-биологических наук, призере фестиваля авторской песни и, до кучи, неутомимом актере фильмов для взрослых. А вот, по факту, страшненько становится. Я ведь на “Жемчужине” сюда приплыл. А там народу просто очешуеть сколько. Толпа, забившая сегодня спусковую ленту на площадке возле кратера, в основном с неё. А сколько местных отельных: отдыхающих, поваров, спасателей, администраторов разных, и полсотни наемников на довесок. И ведь всем очень скоро кушать захочется. А потом, когда страх пройдет, и не только кушать.

И как с этим быть, и куда бежать, если чего? Это если с глазами все нормально будет, о другом пока даже задумываться не хочу. Кругом вопросы, и не одного намека на ответ.

Новый мир встретил меня достаточно ярко, в прямом смысле этого слова. Теперь бы в себя прийти, а там посмотрим, если получится.

Контакт.

Время тянулось медленно. Очень хотелось спросить Серёгу, или хоть Танаки, что же происходит. Но я прекрасно понимал, идти от штаб-квартиры до пристани никак не больше десяти минут. И то, если особенно не торопиться. Доносящиеся звуки не несли ценной информации. Хозяин щелкал по клавиатуре, группа вулканологов, оставшись без своего предводителя, отступила на террасу. Вероятнее всего обсуждает там происходящее. Юзеф пару раз перегружал телефон, в надежде поймать сигнал исчезнувших спутников, телефон отвечал тихим мурлыканьем. По моим внутренним часам прошло не менее получаса, послышались голоса на дорожке возле дома. Легкое поскрипывание ступеней, и в зал вошли люди. Судя по звукам, их было явно больше десяти. Некоторые из вошедших попробовали заговорить с Танаки, причем одновременно и на повышенных тонах. Артёма по голосу я не опознал.

– Серёга что происходит? Где наши?

– Андрей, я никого здесь не знаю, эти люди вроде бы из тех, кто были на причале. Ругаются, или просто на нервах, не понять нифига. И я не вижу здесь Джейкоба с его ребятами. Туристы или местные постояльцы.

– Я понял. Помоги мне подняться и отведи в сторону, если получится туда, куда ушла Авва, она наливала нам чай и забрала пустую чашку со столика. Если здесь начнётся что-нибудь интересное, мне будет непросто.

– Не боись, Андрюха, мы своих не бросаем. Давай, держись за меня, и потопали потихоньку.

Я поднялся со стула и, ведомый Серёгой, отправился в дальнюю от входа сторону. Помню, там была дверь. В процессе нашей рекогносцировки, я услышал громкий властный окрик на английском. Голос без сомнения принадлежал Танаки.

– Заткнитесь и слушайте меня.

После этого возгласа как подтверждение весомости сказанного, прозвучал одиночный выстрел. Толпа тут же смолкла и в тишине, собрав на себя всё внимание пришедших, заговорил хозяин дома.

Слов я разобрать не успел, хлопнула дверь, мы пришли в другую комнату. Возможно, это была кухня, или склад, видеть я не мог. Лишний раз спрашивать у Сереги, привлекая внимания незваных гостей, не хотелось. Ожидание в комнате продлилась недолго, голоса сменились восклицаниями и громкими выкриками команд. Команды были поданы, как на английском, так и на русском. Причём на английском, присутствующим предлагалось оставаться на месте и лечь лицом в землю. На русском знакомый голос отдавал совсем другие команды. Обойти здание, закрыть периметр, выставить наблюдение. Дождались, минуты через три в закрытую дверь постучали. На вопрос Сергея «Кого еще принесло?». Ответ был в том же стиле.

– Гребное, твою душу, весло. Малыш, открывай.

– Митяй, здорово.

Серега открыл дверь, судя по тону, гостю был рад. От неизвестного Митяя пахло железом и машинным маслом, знакомый запах, к нему обычно в комплекте идет запах сгоревшего пороха. Но здесь его нет, пока нет, и это хорошо.

– А это, стало быть, Андрей, молнией ушибленный, который вас с горы на машине катал.

Терпеть не могу когда при мне, обо мне в третьем лице говорят.

– Тот самый, а отчего бравое морское воинство с турьем местным сражаться решило?

– Слышь, Серый, а этот ударенный всегда так заковыристо выплетает? Мужик, ты, если чего конкретное спросить хочешь, иди у Игнатьича допытывайся. Может тебе он чего и скажет. Я тут периметр осматриваю, и союзные элементы, к слову, тебя это тоже касается, от всякой шушеры отделяю, выполняю поставленную задачу.

Я перебил Митяя.

– Серега, а ты не можешь сюда стул приволочь? Там сейчас, поди, народу немеряно, и Артем явно занят, я бы здесь посидел, подождал. Опять же, если Аньку увидишь, можешь ко мне направить. Она мне обещала помочь правильно повязку снять.

– И как же я ей об этом скажу, умник?

– Силой мысли, блин. Неужели у вас в “крокодила” или “морскую фигуру” не играли? Жестами покажи, глядишь, поймет.

– Ну ладно, а ты здесь один сидеть будешь?

– Уж надеюсь, не прибьют. Да и вряд ли меня надолго в одиночестве оставят, есть интересные вопросики к обсуждению. А вслепую среди толпы шарахаться то еще удовольствие. Не будешь же ты меня на плече таскать.

Серега хмыкнул.

– Можно и на плече, ну, да и ладно, если так хочешь, сейчас стул приволоку.

И ушел с неизвестным Митяем. С минуту сквозь открытую дверь доносились сердитые голоса туристов и четкие рубленые фразы Артема. Серега принес табурет, наверное, один из тех, на которых возле проектора сидели вулканологи, помог сесть и вышел, закрыв дверь. Тишина и темнота, время вновь превратилось в тягучий кисель. Мысли разбегаются, липкий страх от перспективы остаться в темноте насовсем не дает сосредоточиться на чем-то конкретном. Забавно человек устроен. Ждал извержения, преспокойно уселся медитировать и сам же глаза прикрыл. А тут вроде бы и ситуация попроще, а нервы выкручивает ух ты как. Дверь открылась и сразу закрылась, и кто это к нам пожаловал?