Внимательно осматриваю перила, ищу люк в платформе, и только полностью перевалившись за край, обеими руками крепко держась за подрагивающее ограждение, вижу уходящую вниз опору. Диаметром сантиметров тридцать стальная труба уходит куда-то вниз под углом в сорок градусов. Если руками, ногами обвить и скользить, даже не поцарапаюсь. Отлично, как «телепортировался» торговец прояснилось, можно последовать за ним. Но это путь в один конец. Что бы ни было внизу, обратно я точно не влезу. Альтернатива ожиданию места на «ленте» появилась. Можно стартовать уже сейчас, «раньше слезешь-дальше будешь», так сказать, но есть еще кое-что. Не хочется предполагать худшее, но если накроет, и местным «отельерам» и нашим морячкам очень «жарко» придется. В темпе возвращаюсь к дверям. Хромированная сталь и стекло, окна в два этажа, это бесспорно очень стильно, но сейчас вестибюль ходит ходуном, по работающей пока ленте транспортера ведущего вниз, к морю, идут люди, разные, даже с детьми попадаются. Рядом по остановленному транспортеру, предназначенному для подъема наверх, спускаются те, кто побойчее. Ого, их сколько набралось. Вроде бы людей было меньше, мужики какие-то в гавайках и шортах, с другой стороны от входа были, наверное, когда я на платформу вышел.
Это нервы, сколько себя ни убеждай, организм штука простая и по-своему честная. Ему страшно, вот он и начинает сбоить. Орет какой-то карапуз на руках у молодой и вполне симпатичной мадамы, кто-то упал, чуть не дойдя до турникета, пропускающего на ленту, к нему кидаются «бирюзовые», оттесняя толпу, поднимают, успокаивают.
Наконец отрубился «умный гид» в ухе, достал со своим «техническим перерывом», теперь просто шумит фоном. Очень плохой признак, приемопередающая станция «закончилась».
– Приветствую доблестный флот, кто главный, с кем пошептаться можно?
Здоровый детина, метра под два ростом, это как же он на флот попал с такими габаритами, уставился на меня недружелюбным, изучающим взглядом. Встретив подобное «внимание» в менее тревожной обстановке, я бы предпочел оказаться подальше, но не затем я сюда возвращался.
– Журналист что ли?
Взгляд морского вояки, пройдясь по висящей на моей груди технике, стал пристальным и каким-то нарочито грозным, то ли он меня в диверсии, испоганившей ему увольнительную, заподозрил, то ли просто всех журналистов недолюбливал.
– Типа того, путешественник я. Поговорить бы надо.
Детина скривился как от зубной боли. Взгляд теплее не стал.
– О чем поговорить с тобой, интервью тебе дать или лучше сразу в морду?
– Серега, отставить. Может человек что дельное сказать хочет.
Подошедший парень был немного старше здоровенного Сереги, поменьше ростом и поуже в плечах, при этом меня он по тем же параметрам обходил, хоть и не столь грандиозно. Чувствовалась за ним какая-то спокойная уверенная сила. Обращаясь к нам, он не переставал смотреть на всех сразу. Очень странное ощущение, когда человек вроде бы смотрит на тебя, но при этом смотрит сквозь тебя. Такой взгляд иногда бывает у пьяных в дым, или у тех, кто умеет ощущать и реагировать в любом направлении.
– Лейтенант Фадеев, чем могу помочь?
– Лейтенант, я, конечно, благодарю за предложение, но не совсем понимаю, чем вы мне можете помочь в сложившейся ситуации.
– Вот как? Ну, до вас тут обращался один, тоже репортер, очень вниз, на эскалатор хотел, вне очереди.
– И как, помогли?
– Серега помог, местные боялись, шишка какая-то, известный журналист, сержант его «поспать» отправил.
– Ну, даете. Что, совсем?
– Да что ж мы, звери какие. Вон за бортиком эскалатора отдыхает.
Лейтенант указал рукой на прозрачное ограждение движущейся дорожки, за которым виднелась груда какого-то тряпья, я так раньше думал.
– Придет в себя, челюсть починит, и начнет на нас в суд подавать, если доживем.
– Вот поэтому вопросу я как раз и хотел с вами посекретничать. Видели местного продавца?
– Да уж видал. Никогда не думал что бутылка «нефти» может столько стоить, она же в хорошем ресторане вдвое дешевле.
– Ну, так ресторанов много, а такое вот в единственном экземпляре. Но дело не в этом. Вы его видели?
– Да как-то не особо интересен мне местный прохиндей, в свете грядущих перспектив.
Особо мощный толчок, сопровождаемый оглушительным грохотом и взвившимся над кратером высоким столбом воды и пара, бросил всех друг на друга. Завыла придавленная женщина, хныкавший на руках ребенок заорал на одной надрывной ноте, со скрежетом остановилась лента транспортера.
– За мной.
Фадеев, не дожидаясь пока прекратится ужасная болтанка, бросился в гущу людей, уже устремившихся к спасительному проходу на эскалатор. Я, подчиняясь вбитому в свое время инстинкту, подавляющему животный страх и позволяющему порой творить невозможное, бросился следом. Подпирая и продавливая людскую гущу мной, как тараном, сзади сопел Серега.
С другой стороны заполненного людьми холла к нам пробивались оставшиеся четверо мореманов и несколько сине-пиджачных специалистов отеля.
Мы успели, упершись в мощные Серегины плечи и мою изрядно помятую тушку, толпа отхлынула. Мы закупорили собой вход, не давая людям в приступе панического ужаса побежать друг по другу, в поисках спасения давя слабых и сметая все на своем пути. Это было главное. Ко второй линии, о которой в панике забыли, подоспели оставшиеся морячки с тремя пиджачниками и одной леди в голубом. Странно, своих девчонок местные охранники вроде бы отправили вниз, расставив по движению на точках перехода с одного эскалатора на другой, поднимать и успокаивать упавших, эта, наверное, занималась тем же на самом верху.
– СТОЯТЬ ВСЕМ, ПОРЕШУ НАФИГ.
Думаю, лейтенант не скоро сможет нормально говорить. Я кое-что понимаю в разных интересных и необычных «воздействиях».
Есть у японцев такое направление в единоборствах, там самурай должен ошеломить противника криком. Ну, так то самурай, и предположительно на поле боя, или, хотя бы, на татами. А вот как ошеломить впавших в неистовство людей, оказавшихся на краю гибели? Теперь я видел, точнее, слышал и чувствовал, как это можно сделать. Рев лейтенанта переходящий в ультразвук в конце фразы, мог бы и медведя на попу посадить.
В следующую секунду на поручни вскочил один из пиджачников, видимо, главный.
– Всем успокоиться, мы запустим ленту, главное, проходите по одному и не толкайте друг друга, спускайтесь, сейчас господа офицеры помогут вам войти на эскалатор, и мы все сможем пройти вниз.
Говорил местный начальник на английском, что было вполне логично.
– Слышал, сержант, тебя повысили, ты теперь господин офицер.
– Не говорю я на буржуинском, извини, мужик, я думал ты тоже того, «репортер».
– Андрей меня зовут, путешественник я.
Я протянул смущенному Сереге руку.
– Серёга, то есть, Сергей, будем знакомы.
Серега опасливо пожал мою ладонь. Не то чтобы я был слаб, или страдал заниженной самооценкой, и армрестлингом баловался и вообще, но, блин, «не в размере дело» ага, сейчас…
– Мне с Фадеевым переговорить надо.
– Товарищ лейтенант.
Лейтенант, до этого о чем-то тихо говоривший с главным пиджачником, обернулся к нам.
– А ты не прост, путешественник.
Слова скорее угадывались, среди общего шума и воплей, сипение лейтенанта было почти неразличимо.
– Более чем прост и с вашим ведомством давно уже не связан.
– Не похоже, чтобы ты «срочку» тянул, там такому не учат. На чем нас прервали, что там насчет торговца?
– Ушел торговец, своим пешком ушел, не по ленте, и я видел, где он ушел, правда, не видел куда. Я собираюсь за ним отправиться. И на всякий случай зашел вам о такой возможности рассказать. К слову, а что местные, действительно смогут запустить эскалатор еще раз?
– Будут пробовать, сам что думаешь, успеем?
Я слегка растерянно глянул на офицера.
– Честно?
– Да хотелось бы.
– Я не вулканолог, и, даже если бы я им был, мне бы понадобилось узнать целый ворох всяких данных, которые можно добыть только на месте. Но на извергающемся вулкане я бывал, по своей воле. И то, что я здесь вижу, вызывает у меня единственный вопрос, сколько у нас времени до начала самого извержения, если оно вообще начнется. Все «предварительные ласки» идут своим чередом. Последний выход пара, если я все верно помню, как раз говорит о том, что лава близко. Дальше полетит пепел, после него лавовые бомбы, а затем, собственно, извержение. В этот момент на острове, я уже не говорю про это конкретное место, не должно остаться ни единой души. И как быстро все это будет происходить неизвестно, к слову, спроси у своих «голубых» друзей, может они в курсе?
