Они проехали по узкой улочке, мимо аккуратных, будто пряничных домиков. Здесь не было таких роскошных особняков, как дом банкира Киршера, зато не было и развалюх, державшихся непонятно на чем. Свернули в другую такую же узкую улочку и оказались перед домом, окруженным ажурной решеткой. Впрочем, ворота в этой ограде были распахнуты, дверь дома тоже стояла открытой.

– Да ведь сегодня похороны! – сообразил капитан. – Не вовремя мы приехали…

– Полиция часто приезжает не вовремя, – отозвался Гуров. – А так я хоть взгляну на этого Приходько. С вдовой, видимо, поговорить не удастся – действительно время неподходящее. Ну, хоть со слугами поговорю.

Во дворе особняка густо толпился народ. Проводить министра собрались человек пятьдесят. В конце улочки стояли катафалк, два автобуса и вереница дорогих автомобилей. Сразу было видно, что хоронят человека «с положением».

Гуров вошел в ворота, однако входить в дом не спешил.

– Значит, с соседями ты уже поговорил? – негромко, чтобы не привлекать внимания собравшихся, спросил он у капитана.

– Да, вон в том доме побывал и вон в том. – Щербинин показал на коттеджи, стоявшие наискосок от дома министра.

– А в этом доме почему же не был? – указал Лев на скромного вида дом, стоявший прямо напротив особняка Приходько.

– А там никто не живет, – объяснил Щербинин. – Хозяева еще в прошлом году уехали работать в Испанию, да что-то не спешат вернуться. Дом пустой стоит.

– Пустой, говоришь? Это интересно. Ладно, пойдем попрощаемся с покойным министром. Заодно и на родственников взглянем.

Они вошли в дом и проследовали в гостиную. Здесь на возвышении стоял гроб, вокруг на стульях и в креслах сидели несколько человек. Гуров подошел ближе, так, чтобы видеть лицо покойного. Склонил голову в знак уважения к его памяти. Выделил глазами женщину с заплаканным, растерянным лицом – видимо, это была Лидия Приходько, вдова погибшего. К ней он подходить не стал. Не стал беспокоить и высокого парня, стоявшего рядом с гробом – видно, это был сын Приходько, Евгений. Оглядев людей в комнате, Лев заметил стоявшую в углу комнату женщину, зажавшую в кулаке связку ключей, и, подойдя к ней, шепнул на ухо:

– Я полковник полиции из Москвы. А вы, вероятно, экономка Наталья Крикунова?

– Да, я экономка… – так же тихо ответила женщина.

– Давайте отойдем куда-нибудь. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Они покинули гостиную, свернули в коридор и оказались на кухне.

– Я вас долго не задержу, – заверил Лев экономку. – Скажите, в тот день, в понедельник, во сколько вы ушли отсюда?

– Меня уже спрашивали об этом, – ответила Крикунова. – Вот этот человек спрашивал, – кивнула она в сторону Щербинина, – и еще другие. Я сказала, что с точностью до минуты не помню, но помню, что это было еще до начала трансляции хоккейного матча. Семен Васильевич должен был вернуться как раз к началу. То есть я ушла где-то в восемь часов с минутами.

– А кто знал, что вы уйдете в это время? Что дома никого не будет?

– Да все знали: и Лидия Захаровна, и Женя, и Николай, водитель… Ну, и, конечно, сам Семен Васильевич знал.

– А кто-то посторонний мог об этом знать?

– Кого вы имеете в виду?

– Всех за пределами этой семьи. Может, кто-то постоянно доставляет в семью Приходько творог, или мясо, или мед. А может, ваш рабочий график известен вашим родственникам, а от них – еще кому-то…

Экономка растерялась. Видно было, что такая мысль – сколько человек знают о ее рабочем графике – не приходила ей в голову.

– Да, Виктор, мой муж, конечно, знает, во сколько я прихожу домой. И Галя, сестра, может знать… Но при чем здесь они? Они совершенно ни при чем. А поставщики… Да, поставщики есть. Нам один человек сыр деревенский возит, а еще один – мед. Но они не знают, когда я вечером ухожу. Ой, что это? Кажется, выносят!

Из гостиной послышались шаги множества людей, голоса.

– Ладно, Наталья Викторовна, мы пока прервем наш разговор, – сказал Гуров. – Как видите, нам есть о чем поговорить, так что я вас вызову в управление завтра.

С этими словами он вышел из кухни и присоединился к потоку людей. Гроб с телом министра уже стоял на площадке перед домом. Оркестр заиграл похоронный марш, началась процедура прощания. Гуров и Щербинин встали в стороне.

– Мы что, и на кладбище поедем? – тихо спросил капитан.

– Нет, на кладбище нам делать нечего, – так же тихо ответил Лев. – Надо подождать, пока народ разойдется. Мне тут хочется, не откладывая, осмотреть одно место…

Но вот наконец процедура прощания закончилась, гроб погрузили в катафалк, участники церемонии расселись по машинам и автобусам, и траурная процессия покинула поселок. Улица сразу опустела – на ней не было видно ни одного человека. Гуров оглядел окна окружающих домов: на всех были плотно задернуты шторы или опущены жалюзи.

– Да, тут и днем свидетелей трудно найти, что же говорить про полночное время, – заметил он. – Скажи, капитан, ты в том пустом доме напротив не был?

– Нет, не пришлось, – ответил Щербинин. – А зачем?

– Так, из любопытства. Я, капитан, очень любопытен от природы. Дверь здесь, конечно, заперта…

Он легко перепрыгнул низкую ограду покинутого особняка, поднялся на крыльцо и подергал дверную ручку.

– Заперто. И, кажется, не на один замок. Да и как могло быть иначе? И жалюзи на всех окнах опущены… А что у нас с тыла? Нет ли в этом доме двери черного хода?

И Лев направился в обход дома, Щербинин следовал за ним. На правой боковой стене дома обнаружились два окна, но они были закрыты жалюзи, как и окна фасада. Но когда он обогнул дом, сразу увидел то, что искал – неприметную дверь, прикрытую от посторонних глаз кустом сирени. Лев подергал ручку – эта дверь тоже была заперта. Однако его это не остановило: он извлек из кармана связку отмычек, выбрал одну из них и вставил в отверстие замка.

– Что вы делаете? – воскликнул капитан. – У нас ведь ордера нет! И дом наверняка на сигнализации! Сейчас группа реагирования примчится, будет целый скандал!

– А мне почему-то кажется, что никакого скандала не будет, – ответил Гуров, орудуя отмычкой. – И сигнализация не сработает. А насчет ордера – если нужно, мы его получим. Неужели суд откажет нам в такой невинной просьбе? Ага, вот оно!

Третья по счету отмычка сработала, замок щелкнул, и дверь открылась. Он сначала заглянул внутрь, повертел головой, потом шагнул за дверь. Щербинин вошел следом за ним.

В коридоре, где они стояли, было темно. Однако постепенно глаза оперативников привыкли к освещению, и стало ясно, особой темноты здесь нет: свет из-под опущенных жалюзи проникал в помещения дома, и впереди, в большой комнате, куда выходил коридор, было достаточно светло.

Однако Гуров не спешил идти туда. Присев на корточки, он внимательно разглядывал пол.

– Старая добрая метода! – проговорил он вполголоса. – Сколько всяких технических ухищрений появилось, а она все так же выручает нашего брата.

– Следы ищете? – догадался Щербинин.

– Точно, капитан, следы. Но пока без толку. Кто-то поработал здесь тряпкой или щеткой. Вот тут, вдоль стен, видишь, сколько пыли? А здесь, посередине, чисто.

– Верно, верно! – согласился капитан, тоже присевший на корточки. – Здесь все вытерли.

– Здесь побывал гость, – заключил Гуров, выпрямляясь. – Очень внимательный гость, чистоплотный. Он не только вытер за собой пыль со следами, он еще и сигнализацию выключил, чтобы зря не звонила, не беспокоила бойцов из группы реагирования. Ну, здесь смотреть больше нечего. Давай теперь поднимемся на второй этаж, а еще лучше – на чердак, там посмотрим.

Оперативники прошлись по первому этажу, потом поднялись на второй. На лестнице, а также в коридоре второго этажа Гуров обнаружил ту же самую картину: пол в середине прохода был вытерт, никаких следов на нем обнаружить не удалось.

По вертикальной пожарной лестнице они поднялись на чердак. И здесь их наконец ожидала удача: чуть в стороне от чердачного люка обнаружился в пыли след левой ноги, обутой во что-то вроде кроссовки. Лев тут же поставил рядом с этим драгоценным отпечатком спичечный коробок, а затем сфотографировал след на телефон.