– Вот, это как раз то, что надо! – заявил Крячко. – Вези нас в эту самую «Избу». А фастфуд отложим на крайний случай.

Спустя двадцать минут они уже входили в зал ресторана, отделанный в традиционном русском стиле. Заняв столик, заказали по тарелке борща и отбивные с жареной картошкой и квашеной капустой. Пользуясь временем, пока не принесли заказ, Гуров открыл блокнот и начал заносить туда сведения, полученные от банкира Киршера. Крячко понаблюдал за этим занятием друга, а потом заметил:

– Не знаю, чего тут записывать. По-моему, этот трус ничего нам не рассказал. Во всяком случае, ничего существенного.

– Не согласен. И не согласен сразу по двум пунктам. Да, банкир Киршер – человек не слишком храбрый. Но обычный гражданин – не военный, не пожарный, не сотрудник полиции – и не обязан быть храбрецом. Это мы с тобой должны быть готовы к любым ситуациям. А во-вторых, кое-что банкир нам все-таки сообщил. Правда, эти сведения касаются в основном одного человека. Ты, конечно, догадался, кого я имею в виду?

– Признаться, нет, – смутился Стас. – Вроде он больше всего говорил об этом министре, Приходько…

– Он больше говорил о Приходько, потому что я больше о нем спрашивал. Но там и правда ничего существенного не было. Зато Александр Львович рассказал нам нечто весьма важное о Денисе Котове. Из его короткого рассказа встает облик этого человека. Смотри: он занимает достаточно важный пост руководителя департамента в Министерстве земельных ресурсов. То есть имеет отношение к выдаче разрешений на выделение земельных участков. Это же золотое дно! Сам знаешь, сколько людей не выдержали такого соблазна, брали непомерные взятки и затем садились в тюрьму. А Котов до самой смерти жил в обычном доме. Квартира хотя и в четыре комнаты, но не такая, куда можно пригласить гостей, привыкших к роскоши. Ездил на скромной машине. И при этом отличался повышенной наблюдательностью и отличной памятью. Разве это не важные сведения?

– Может, и важные, но какое отношение они имеют к убийствам? – недоумевал Крячко. – Ведь Котова убили не за отличную память!

– Чего не знаю, того не знаю, – ответил Гуров, закрывая блокнот. – Может, и за память. Выясним в ходе следствия. А пока отложим все дела в сторону, тем более что нам уже заказ несут.

Официантка подала им горячий борщ, от которого поднимался пар, отбивные, поставила тарелку с черным хлебом, и сыщики принялись за еду. Чуть позже она принесла чай с бубликами. Утолив голод, Крячко вернулся к прерванному разговору и спросил:

– Так ты считаешь, что центральная фигура среди убитых – это Денис Котов?

– Вовсе я так не считаю, – ответил Гуров. – Пока еще рано делать выводы, кто тут центральный, а кто сбоку припека. Надо заниматься всеми. И начать я собираюсь с человека, главного по должности – с Приходько. А ты возьми на себя Галустяна. Так что мы с тобой сейчас доедем до управления и разделимся. Встретимся, я думаю, уже вечером, там, где нас поселят гостеприимные хозяева. Надеюсь, к тому времени ты уже будешь знать, где и как убили Галустяна, где убийца сел в его машину. Кстати, ты спрашивал, какие важные сведения нам сообщил Киршер. Так вот, одно такое сведение касалось как раз Галустяна. Банкир сказал, что его карточный партнер любил сам водить машину, обычно он сам сидел за рулем. Усек?

Спустя двадцать минут машина, которая везла сыщиков, остановилась перед входом в управление. Крячко вылез из салона, бросил другу: «Ну, до вечера!» – и пошел к входу. А Гуров повернулся к водителю и спросил:

– Где живет – то есть жил – министр Приходько, знаешь?

– Знаю, конечно, – ответил водитель.

– Тогда поехали.

– Погодите, товарищ полковник, – замешкался водитель. – Мне тут капитан Щербинин строго приказал: мол, если Гуров решит ехать к Приходько, позвони мне, я тоже хочу с ним ехать. Так что я должен известить капитана. Вы не против?

– Почему я должен быть против? – пожал плечами Лев. – Звони, вместе поедем.

Водитель сделал звонок, и спустя несколько минут из здания буквально выбежал Щербинин. Усевшись рядом с водителем, он дал ему команду ехать, а затем обернулся к Гурову и сообщил:

– Мне ведь еще почему хотелось вас увидеть? Удалось узнать кое-что интересное по делу Приходько. Вы велели узнать, кто приходил к ним в дом в последние несколько месяцев. Имелись в виду не друзья, не родственники, а посторонние люди. Я побеседовал с вдовой Приходько, с его сыном, со слугами и составил список таких людей. Вот он. – И капитан передал Гурову листок, на котором были обозначены два десятка фамилий. – Людей, как видите, тут много, и я не всех успел проверить. Но одна личность уже сейчас должна привлечь наше внимание…

– Вот этот разносчик пиццы? – спросил Гуров, ткнув пальцем в имя, обведенное фломастером в кружок.

– Да, разносчик. Точнее, тот, кто явился в дом под видом разносчика.

– И как твою фразу следует понимать?

– А вот как. Вы видите, это имя я не только обвел, но и вопросительный знак рядом поставил?

– Вижу. И что?

– А то, что это был вовсе не разносчик. А кто, я пока не знаю. Ладно, я вам потом все доскажу, а то мы уже приехали.

Действительно, машина остановилась перед шлагбаумом. За ним виднелись аккуратные домики с остроконечными крышами. Щербинин опустил стекло и высунул в окно руку с зажатым в ней полицейским удостоверением. Сидевший в будочке вахтер кивнул в знак того, что все понимает, шлагбаум поднялся, и машина въехала в поселок, в котором жил убитый министр.

– Ну-ка, погоди, – обратился Лев к водителю. – Останови здесь. Надо с этим дяденькой в будочке поговорить.

– Вы думаете, это тот, кто дежурил в ночь убийства? – спросил капитан. – Скорее всего, нет – ведь они дежурят сутки через двое.

– Может, и не тот, а поговорить все равно надо, – ответил Гуров и зашагал к будке. Капитан поспешил за ним.

Подойдя к будке вахтера, Лев сделал властный жест, показывая, чтобы вахтер вышел к нему. Как видно, было что-то в облике сыщика, что заставило человека в будочке подчиниться. Он открыл дверь и шагнул к полицейским. Это был пожилой уже мужчина, лет около шестидесяти. Вид у него был крайне недовольный.

– Если есть вопросы, то задавайте быстрее, – заявил он. – Я на службе.

– Вижу, что на службе. Три дня назад, в понедельник, ты работал?

– Это когда Приходько убили? Нет, не я. Тогда Юрка Калугин дежурил, он сейчас отдыхает. Это вам с ним надо разговаривать, а я…

– Я сам решу, с кем мне надо разговаривать, – резко оборвал его Гуров. – Как дежурные определяют, какую машину пропустить, а какую нет?

– Как определяем? Так мы же наизусть все номера знаем, всех, кто здесь живет. Ну, если новенький дежурит, ему, конечно, смотреть нужно. Для того у нас список есть, вон, на стенке висит. Но мне смотреть не надо, я…

– И машину Приходько, конечно, все дежурные тоже знают?

– А как же! Его – в первую очередь.

– И водителя тоже знаете?

– Это Николая, что ли? Конечно, все знают.

– А если за рулем не знакомый водитель, а чужой человек? Пропустят такую машину или нет?

– Если в кабине министр сидит, конечно, пропустят. А если хозяина нет – не должны пропустить. Потому что – мало ли что?

– Ну-ка, дай я на твое место сяду, посмотрю, что вам видно, что нет, – сказал Гуров и, не дожидаясь ответа вахтера, вошел в будку и сел на его место. Тут к шлагбауму как раз подъехала какая-то машина. –   Эту как – пропускать? – обернулся он к вахтеру.

– Обязательно пропускать! – заспешил тот. – Это Григорий Данилович из восьмого коттеджа, значительный человек! Давайте я покажу, где…

Но Гуров опять не стал дожидаться. Нашел пульт, щелкнул кнопкой, и шлагбаум пополз вверх. Лев внимательно проследил, как машина проехала мимо него, опустил шлагбаум и вышел из будки.

– Если вглядываться, человека за рулем можно разглядеть, – сказал он, обращаясь к Щербинину. – Но я полагаю, вахтеры не всегда вглядываются, особенно если машина не въезжает в поселок, а едет назад, в город. Вызови мне этого Юру Калугина завтра же, надо с ним побеседовать, – и, не задерживаясь больше возле будки, зашагал к машине.