‑ Дальше пешком, ‑ сказал Варран, заглушив мотор. – Я пойду первым, вы за мной. Главное, смотрите под ноги, а то...

‑ Тут змеи, ‑ вспомнил Ун.

Варран прихватил мешок, и они отправились навстречу чаще. Здесь не было хоженых троп, но норнский натренированный глаз примечал места, где пробраться будет полегче, да и идти, к счастью, пришлось не так далеко, как в прошлый раз: уже через пару минут тут и там начали попадаться едва-едва выглядывавшие из земли плоские плиты, деревья поредели, нерешительно уступая место просторной поляне.

Ун ожидал увидеть какой-нибудь булыжник, почерневший от векового потока жертвенной крови, но к собственному удивлению оказался перед белыми каменными руинами, которые, вне всякого сомнения, в прошлом были высоким и прочным зданием. В очень далеком прошлом. Теперь стены были порушены, крыша провалилась, и сквозь нее тянулись вверх кривые деревья, темные, с широкими, как тарелки, листьями, настоящие великаны рядом со всеми своими собратьями. Могучие корни их тугими узлами пробивались между ступенями, ведущими к святилищу, почти выворачивая их.

«Это просто груда камней», ‑ убеждал сам себя Ун, но не мог отделаться от чувства, что с этим местом что-то не так. Ответ нашелся быстро: птицы. Он вслушивался, но слышал только отдаленные редкие крики, а здесь – ничего. Ни песни белоперых вьюнков, ни клекота вездесущих древесниц. «Они не обязаны быть повсюду и всегда», ‑ подумал Ун, но на всякий случай открыл клапан кобуры. Варран же подошел к ступеням совершенно спокойно, не оглядываясь на каждом шагу и явно не ожидая никакого нападения. Он опустился на колени, положил мешок с рукой перед собой и склонил голову.

«Наверное, молится норнским богам», ‑ подумал Ун. И лучше было ему не мешать. Чем быстрее Варран справит все свои обряды, тем быстрее они вернутся в Хребет.

Ун огляделся, прикидывая, чем может занять себя, приметил что-то белесое на южной оконечности поляны и побрел туда. Ему пришлось пробираться через густые красно-зеленые заросли, в один момент что-то блестяще-черное мелькнуло под ботинком – ящерица или змея? – потом он чуть не порвал рукав о корягу, но в конце концов коснулся холодной поверхности белой разбитой колонны. Она облупилась, покосилась, сильно ушли в землю, верхушку ее как будто специально размозжили чем-то тяжелым, но на сохранивших гладкость гранях все еще можно было рассмотреть высеченные рельефы: спирали, переплетения фигур, даже какие-то силуэты разумных. Ун потянулся смахнуть паутину и пыль с нескольких строк, напоминавших письмена на неизвестном языке, когда услышал звучный женский голос:

‑ Ты пришел снова? Варран, сколько раз я должна повторить тебе волю нашего Повелителя, чтобы ты начал ее уважать? Или ты насмехаешься над ним? Или хочешь бросить ему вызов своим непокорством?

Ун замер, развернулся, пошел обратно напрямик ‑ через заросли, стараясь шуметь как можно сильнее, и поморщился, когда увидел Варрана. Норн как будто придавило к земле. А над ним высилась, стоя на верхней разрушенной степени... Ун моргнул пару раз, не веря собственным глазам. Наваждение не исчезло. С верхней ступени на Варрана смотрела раанка. Совершенно голая, она казалась золотисто-белым пятном на фоне теней святилища и собственных ярко-красных волос, опускавшихся ниже колен. «Нет, это не раанка». Первое удивление прошло, и он смог разглядеть, кроме всего остального, и ее пятна. Они состояли из мелких, разрозненных рыжих точек. Ему никогда прежде не доводилось видеть таких странных полураанов.

Она плавно повернула голову в сторону Уна и указала на него:

‑ Вот, значит, что ты задумал, Варран. Привел друга, да еще и с оружием? Думаешь напугать меня гончими смерти?

‑ Что вы, госпожа Око! Он просто мой гость... я бы никогда не посмел...

Женщина уперлась кулаками в бока, словно стояла перед ними не голая, как мать родила, а в броне. Варран согнулся еще ниже, боясь даже случайно поднять глаза, и Уну за одном с ним захотелось потупить взгляд, но он быстро взял себя в руки

«Она это нарочно устроила».

Дита поступала также. То наряжалась в красное, заявляя, что это бордовый, то носила мужской костюм. Доходило ли когда-то до полной наготы? Может быть. По крайней мере, Ун бы не удивился. Сам он вечно попадался на эти ее шутки, смущался и мычал, как бык на скотобойне. Бывалая столичная ведьма умела запудрить мозги кому угодно, но этой мелкой выскочке такое с ним провернуть не удастся.

Ун демонстративно уставился прямо на полураанку. Она как будто этого не заметила и не попыталась прикрыться хотя бы и волосами, словно никто так и не посмел смотреть на нее.

‑ Я не знаю, что думать о тебе, Варран. В прошлый раз ты надеялся купить расположение Повелителя за мешки орехов и сыра, как будто бог богов это рыночная бабка. Скажи спасибо, что я тогда отпустила тебя без проклятья. Я не собираюсь беспокоить Повелителя понапрасну. Лучше вернись к своей сестре и побудь с ней. Если мой господин и правда выбрал ее, то в Вечном мире вам уже не встретиться.

Кажется, ведьма усмехалась. Сказать точнее Ун бы не смог, ветер подхватил длинные красные пряди, и он заметил, что правый бок ее, ближе к груди, покрывали старые бледные рубцы.

‑ Идите откуда пришли, ‑ властно сказала она.

Ун понял, что Варран поднялся, только когда спина понурого норна перекрыла ему обзор. И что теперь? Не собирается же Варран вот так просто взять и уйти? Сколько они ехали сюда? Часа два? Три? Достаточно, чтобы небо начало отдавать розовым. И ради чего? Чтобы эта актриска, изображавшая чуть ли не божество, выставила их? Чтобы семья Никканы погрузилась в еще большую безнадегу?

«Я уже ничего не испорчу», ‑ решил Ун, подошел к лестнице, оперся о нижнюю ступень и сказал:

‑ Меня зовут Ун, ‑ знала ли ведьма, кто он такой? Точнее, кем был его предок? Имело ли это для нее хоть какое-то значение? Будь она норнкой, все было бы куда проще. – Мы ехали сюда долго, и Варран привез твоему… богу подарок, который было очень непросто достать. Может, ты хотя бы посмотришь? ‑ и секунду подумав, добавил через силу: ‑ Пожалуйста.

Ведьма запрокинула голову. На Уна уставились неподвижные, как у совы, темно-желтые глаза.

‑ Что ж, Варран, хорошо. Давай посмотрим, что ты принес в этот раз.

Варран, который все это время стоял, застыв в полупоклоне, схватил мешок, начал подниматься по ступеням, но, не дойдя двух, остановился и медленно протянул ведьме свою жертву.

‑ Благодарю вас, госпожа Око! Если господин будет так добр принять наш дар…

Пока Око неспешно развязывала веревку, Ун заставил себя смотреть на ее лицо. Ему хотелось увидеть удивление или страх, но, заглянув в мешок, она даже не вздрогнула, тонкие губы на секунду растянулись в улыбке, которая тут же исчезла.

‑ Рука? И все?

‑ Ее взяли от еще живого норна, госпожа Око! ‑ поспешил оправдаться Варран.

‑ А где остальное?

‑ Его повесили.

‑ Какая напрасная трата. Могли бы оставить руку для петли, а Повелителю принести остальное. Мой наставник говорил правду, народы в Мертвом мире неблагодарны. Они не ценят дары господина, его свет и огонь. Да простит и сжалится он над ними за небрежение его голодом. Но ты, Варран, принес достойную жертву по своим силам.

Око вытащила руку из мешка за запястье, прикинула ее вес, как норнские хозяйки на рынке в Хребте прикидывали вес рыбы, мертвая плоть уже начала темнеть, из обвязанного тряпками среза капнуло что-то темное. Ун попятился.

‑ Неужели для потомка освободителя богов эта мертвечина настолько красивее меня?

Ун не сразу понял, к кому были обращены эти слова. Око наградила его короткой усмешкой и все тем же неподвижным взглядом, в котором не было ни смеха, ни злости.

‑ Так смотрел на меня, не отрываясь, а теперь нос воротит.

Варран обернулся, и чувства норна считать было проще простого: в округлившихся глазах ужас боролся с немой мольбой. Ради него и Никканы Ун сдержался и не стал ничего отвечать на едкие слова.

«Если я сейчас начну препираться, ‑ подумал он, поднимаясь в святилище вслед за Варраном и Око, ‑ то она может не согласиться помогать».