Алекс пошевелился и через усилие приподнялся на локте.

– Подконтров… убрали… все, – прохрипел голос Муранова. – Тимур, Гера! Спокойно… Готти, я не позволю ей навредить, вы знаете. Макс, и своих убери. Она ничего не натворит здесь, просто угрожает. Ведьма с заскоками, но не сумасшедшая.

Слова Алекса возымели действие: воронье и змеи исчезли, поредели в ответ и паучьи ряды.

– Д-Даша, – прерывисто прошептал Алекс. – Наши вернутся… мы еще… не дождались рассвета. Это… это разлом времени, ты знаешь. Не надо заявлять вампирам… что ты теперь получила власть над всем тайным миром. Да, все пошло не так… Ведьма из дома Огневых погибла, я ее вытащить не успел. Но ты…

– Я?! Да я-то сделала все!!! Да, как хотели чокнутые остальные две стороны нашей Конвенции! – заорала вдруг неожиданным басом девушка, и голос этот совсем не сочетался с ее почти ангельской внешностью. – И что, вы потерпели крах, да?! Не вышло ничего? Теперь не только Огнева, но и Темнейший ваш и Морок во Тьме… ждите рассвета, ага! Да они во Тьме навсегда! А в тайном мире осталась только одна сторона – это я! Ведьмовство теперь главнее всех вас, и все ваши мертвые твари, ваша нежить меня не напугает! Вампиры еще встанут передо мной на колени…

– А может быть, все же напугают? – не выдержал Герка, и одна из ворон вдруг проявилась в темноте и ринулась в сторону девушки, как черная стрела. Но не долетела пару сантиметров до плеча, как ее тут же сбил прыгнувший со стены огромный паук.

Одна нежить сцепилась с другой, шипящий и каркающий клубок покатился по коридору, пока оба вампирских подконтра не провалились сквозь пол.

Пауки зашипели, задвигались, закаркало воронье, Алекс же, обессилев, уронил голову на подушку.

– Замолчи, Ивлева! – Макс повысил голос. – Ты спятила – лезть в бутылку и заявлять свои права на весь тайный мир, тем более на кланы вампиров? Никогда ведьмы не подомнут нас под себя.

– Еще как подомнут, если я прокляну! – закричала девица в черном, протянув руку в сторону вампиров, но пальцы ее заметно дрожали. – Так прокляну, что будете валяться, как сейчас ваш Алмур!

– Ты рехнулась? – взвился Герка. – Ему плохо, а ты…

– Муранову плохо, ай-ай! – продолжала орать ведьма. – Наконец-то ему плохо, потому что не жилось вам, нечисти, спокойно! Вам так надо было лезть во Тьму, играть с древними законами, и вы проиграли!

– Даша, уймись, – прошептал Алекс. – Остынь и зайди уже ко мне, поговорим наедине. Я прошу тебя.

– Да ла-адно, Муранов о чем-то меня попросил, – прищурилась ведьма. – Ты просишь, как вампир просит единственную теперь власть в тайном мире?

– Нет. Иначе, если ты помнишь, кто ты для меня.

Ведьма, тяжело дыша, наконец-то умолкла, глядя на раненого парня. Тот повернул к ней голову и потянулся окровавленной рукой.

Потом один из пауков с сухим шуршанием пробежал по полу, приблизился к девушке и дотронулся лапкой до полы черного плаща. Будто предлагал мир, но Верховная ведьма сделала шаг назад.

– Ах да. Кстати, об этом. – Верховная ведьма распахнула плащ и долго рылась в сумочке, которая висела на плече. Нашла, что искала, раздраженно взмахнула рукой, и что-то тоненько зазвенело, покатилось по полу.

– Браслет, который ты когда-то нацепил мне на руку, и я много лет не могла вырваться. Забери свою побрякушку, я больше не прежняя дуреха, чтобы влипнуть во второй раз.

Соня зажмурилась, настолько ярко полыхнули глаза паучьей нежити, и коридор вдруг осветился, как будто его охватило пламя. А потом все резко погасло, Алекс Муранов ничего не ответил, только вздохнул и закрыл глаза, а его рука, которая тянулась в сторону ведьмы, медленно вернулась назад.

– И это сейчас, когда ты так ему нужна? – тихо спросил Макс, а Герка в это время едва сдерживался, сжимая и разжимая кулаки.

– Кровопийце известно, что нужно, – отрезала Ивлева. – Надеюсь, меня никто задерживать здесь не станет? Или нападете своей нежитью, раз обидела самого Алмура?

Если «до» вампиры имели полное право скандалить с Верховной ведьмой, то теперь замерли, как каменные, услышав и увидав лишнее. Сцена демонстративного расставания настолько потрясла их, что никто даже не дернулся. Ведьму действительно не тронули, и решительными шагами она быстро покинула коридор.

Сцена почти годичной давности встала у Сони перед глазами – когда-то Алекс ворвался в эту палату, где, уже почти безжизненная, лежала эта русоволосая девушка. Прошел сквозь стены, отшвырнул всех, разогнал медсестер и врачей, чтобы спасти любой ценой ту, которая с таким презрением сейчас отшвырнула тоненький браслет на пол. А теперь он сам лежал с закрытыми глазами, а паучье в коридоре замерло, не двигаясь, будто превратилось в каменные изваяния с потухшими глазами.

– А? – вздрогнула Соня, когда кто-то коснулся ее плеча и оторвал от воспоминаний.

– Помните про тактичность в отношении семьи Мурановых, – тихо сказал ей старший Готти. – Я вижу, вы не из тех, кто разносит сплетни.

– Вы могли бы даже не предупреждать, – обиделась Соня. – Но… в инструкциях от Темного Департамента ничего нет о раненых вампирах. Как я могу помочь ему, чем?

– Это просто физическая боль, мы ее всегда терпим после боев, – ответил Тимур. – По моему опыту, пробитое насквозь сердце – страшная боль первые сутки, но встать можно недели через две. А теперь, юная хозяйка медпункта, закрывайте его на ночь от любопытных и зевак.

Сказав это, Тимур исчез. Исчезли и Макс Холодов, и Герка Готти, который так жаждал проучить ведьму с помощью воронья.

У Сони слегка дрожали руки, и ноги стали чуть ватными после потрясений, пережитых буквально за несколько минут. Одно дело – издалека смотреть на бои вампиров и их жуткую нежить, которой они командуют, а другое – когда все эти кошмарные твари чуть не устроили такие бои вокруг тебя. Спускаясь по лестнице, Соня споткнулась и чуть не покатилась вниз, когда на нее налетел врач, тот самый Кофеек Валерьянкович, который сейчас выглядел излишне радостным.

– Сонечка Васильна! Я смотрю, опять наш дальний корпус ожил! Снова здесь бурлит жизнь! И каркает, и паучки! – воскликнул врач, с восторгом глянув по сторонам. – Здесь всегда так интересно! Пациенты с горящими глазами, всякое такое, валерьянка и кофеек… – Врач сглотнул, вдруг испугавшись собственных воспоминаний. – А вот это кто? – ахнул врач и с ужасом ткнул пальцем в пожелтевшее ведро с водой, где сидела полупрозрачная огромная капля воды с глазами.

Капля таращилась по сторонам, истерично булькала и икала, хватаясь тоненькими пальчиками за края ведра.

– Это… рыба, тоже наш пациент, – буркнула Соня, которая очень не любила объяснения с непосвященными людьми. – Он жалуется, что ему привычнее в раковине с водой, а не в ведре. Но из раковины он сбежит через слив и устроит потоп, я уже все их фокусы знаю.

– Отлично, и говорящей нашей рыбке нервишки подлечим! – подпрыгнув и истерически хихикнув, пообещал врач. – Мы можем не сомневаться, что мы сделаем все, что от нас зависит! Валерьянка и кофеек…

Обезумевший врач вылетел пулей из медпункта, и Соня собралась было запирать двери, как из темноты двора выскочила и вцепилась ей в рукав какая-то не менее безумная домовиха, тараща фиолетовые круглые глаза.

– Где наш валькер Дмитрий Ацкий?! – завопила она. – Мне сообщили, его из Тьмы вернули, где он?! Я его родственница, Зоя! Приглядываю за Ацкими и имею право…

Прекрасно зная бестолковые семейки валькеров, Соня махнула куда-то в темноту, где все еще толпились и галдели летучие, и домовиха поскакала к ним с воплями и объятиями.

Когда утих свист крыльев стремительно взлетающих валькеров и Соня заперла тяжелые двери медпункта, в ночном дворе остались только трое вампиров.

– Все не по плану пошло, – сказал Макс, наблюдая за окнами, где в голубоватом мерцающем свете огневиков стройный девичий силуэт поднимался по лестнице. – Думали, к утру с Темнейшим будем праздновать его возвращение, и что теперь?

– А теперь я ненавижу ведьм. – Герка одной рукой на телефоне нашел номер Верховной ведьмы, обозначенный у него как «ведьмовская стерва Алмура», и переименовал его в «бывшая стерва нашего Алмура». – Алекс с такими ранами тут застрял надолго, ему так нужна поддержка. А она, вот дрянь!