Он хихикнул, и все в нем как бы успокоилось, когда он кивнул, ухмыляясь мне.

– Я говорю серьезно, – настаивал я. – Ты не понимаешь. У меня нулевое терпение, и, как говорят... – я ухмыльнулся, потому что парни в офисе никогда не давали мне забыть об этом. – Что я могу быть немного сварливым ублюдком.

– Ты шутишь? – проворчал он, смеясь. – Ты был чертовски святым.

Я покачал головой.

– Ты настолько заблуждаешься, что даже не знаешь, что...

– Все постоянно говорят: «Господи, Ник, ты такой долбаный мудак с этим парнем, а он продолжает терпеть».

– Нет, Ник, послушай, тебе нужно...

– Я не хотел уходить.

Я замолчал, уставившись на него.

Он глубоко вздохнул.

– Я хотел остаться дома. Я не хотел идти на этот дурацкий сбор средств и... я хочу бегать.

– Прости?

– Я имею в виду с тобой. По утрам, – сказал он, пристально глядя на меня. – Я хочу бегать.

– Хорошо, – нерешительно согласился я, не понимая, что происходит в его голове.

– Сначала я не хотел идти с тобой, потому что знал, что не смогу за тобой угнаться. Мне не хватало выносливости. Но я бегал на беговой дорожке, и Феликс сказал, что если я смогу бегать на ней под уклоном, то точно не отстану от тебя, а раз я могу, то мы можем бегать вместе, – закончил он неуверенно. – Если ты не против.

– Конечно, – ответил я, испытывая почти непреодолимое желание прикоснуться к нему, обнять его. Вместо этого я сделал шаг назад.

Мгновенно он сократил пространство между нами, положив руку на мои часы и проведя большим пальцем по стеклу «Ролекса», подаренного мне матерью, когда она получила свой первый контракт на издание книги.

– Теперь все будет намного лучше, и... – его взгляд перешел на мой, задержался на секунду, а затем вернулся к моим часам. – Не оставляй меня. Все меня бросают.

– Посмотри на меня.

Прошло мгновение, но наши глаза встретились.

– Я собирался поехать к маме, когда работа будет закончена, но теперь думаю, что, возможно, нам было бы неплохо начать все сначала. Может быть, мы могли бы сделать это на следующей неделе, а потом вернуться обновленными и готовыми к работе над альбомом. Что скажешь?

Его начало трясти.

– Ник?

Его глаза сузились, а лицо напряглось.

– Да, – грубо прошептал он, быстро кивнув. – Звучит неплохо, но вместо следующей недели, давай поедем сейчас. Отправимся домой, соберем вещи и просто поедем, хорошо?

– Ты уверен?

Быстрый кивок, и все, слезы покатились по его щекам.

Он был так зол на меня, он ругался со мной каждый день, боролся за свою трезвость, пытался найти в себе искру творчества, даже когда работал над укреплением своего тела и разума, и вдруг все это обрушилось на него, и он был совершенно подавлен, изможден и отчаянно нуждался в тепле и нежности. Честно говоря, я не знал никого, кто был бы более способен дать это, чем моя мать. В начале вечера я никогда бы не подумал о том, чтобы открыться ему, предоставить ему доступ к самому важному человеку в моей жизни. Я делилась ею с очень немногими людьми, но теперь, по какой-то причине, мне казалось, что это необходимо для него, да и для меня тоже.

– Окей, – успокоил я его, проведя рукой по его шее и прижимая к себе. – Поехали домой, и я куплю нам билеты на самолет.

– Нет, – возразил он, отстраняясь от меня и направляясь к машине. – Я позабочусь об этом, пока ты будешь вести машину. Я бы не хотел лететь каким-то экономичным дерьмом туда, куда мы направляемся.

Это был такой поворот, и я был удивлен, потому что впервые, ни с того ни с сего, я увидел Ника Мэдисона в режиме ответственности, и это было довольно горячо. Он разговаривал с кем-то по телефону, был очарователен, даже когда стоял у двери своей машины и смотрел на меня. Почему, я понятия не имел.

– Ты можешь войти, – обратился я к нему. – Она не заперта.

Но он лишь отступил назад, ожидая.

– Ты шутишь? Ты не можешь открыть ее сам?

Надменный взгляд, который я получил в ответ, заставил меня подавить смех, когда я подошел к его двери, открыл ее, как будто прислуживал английской королеве, и стоял, ожидая, пока он сядет. Спустя несколько секунд я сам сел в машину и проскользнул за руль.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня.

– Эдуардо нужно знать, куда мы направляемся и когда должны быть там, чтобы он мог составить план полета.

Конечно, у него был свой пилот. А почему бы и нет?

– Знаешь, когда я всех уволил, как я мог упустить, что у тебя в штате есть пилот?

– Он подрядчик, – сообщил мне Ник, – поэтому он получает зарплату только тогда, когда в нем есть необходимость.

В этом есть смысл.

– А Розали никогда бы не позволила тебе что-то делать с обслуживанием моего самолета, она считает это необходимыми расходами, как выплата ипотеки.

– Понятно, – сказал я, улыбаясь ему. У нас с Ником Мэдисоном определенно были разные представления о том, что считать необходимостью.

– Итак, куда мы едем?

После того как я сказал ему, что мы едем в Седону, он объяснил Эдуардо, что да, нам понадобится арендованная машина, пока мы будем там.

– Я знаю, – сказал он, смеясь вместе с Эдуардо на другом конце провода. – Он сказал, что собирается купить билеты на самолет. Представляешь?

Я закатил глаза и отправился обратно в Санта-Барбару. Я рассчитывал, что он устал больше, чем выглядел, и надеялся, что он заснет по дороге, но это не имело значения. Я думал о парне, который решил, что ударить Ника Мэдисона было хорошей идеей, не говоря уже о том, что я бы позволил этому остаться безнаказанным. Так или иначе, я дам ему понять, что это не так.

Часть 7

Я позвонил маме и сказал, что приеду в гости раньше, чем планировал, и привезу с собой друга.

– Да, я знаю, дорогой. Как ты думаешь, почему я готовлю твою комнату?

Пытаться удивить ее было бесполезно.

Когда мы добрались до дома, было уже раннее утро. Я сделал бутерброды, пока он собирал вещи, а потом он убрал за мной, пока я собирал вещи. После этого мы оба вздремнули пару часов и поднялись к семи. Я отправил электронные письма всем, с кем должен был встретиться в понедельник, дал Марисоль выходной, дал выходной телохранителям и рассказал Кэлли, что мне нужно сделать в доме, пока мы с Ником будем в Аризоне. Брент, маленький ублюдок, тоже получил выходной; ему будет гораздо труднее, когда он вернется. Если я позволю ему вернуться. То, что он не поручился за Исая на вечеринке у Фроста Уоррена, и то, что Ник пострадал из-за этого решения, было критической ошибкой, которую я не мог исправить прямо сейчас. Телесные повреждения ему не грозили. Мы поехали в аэропорт Санта-Барбары, оставили Тойоту на долгосрочной стоянке и отправились чартерным рейсом в аэропорт Флагстафф-Пуллиам, расположенный к северу от Седоны. Признаться, мне нравилось быть богатым и с помощью частного самолета избегать пробок и толпы в крупных аэропортах.

Я занял место рядом с Ником, и стюардесса сразу же предложила мне что-нибудь выпить.

– Только бутылку воды, пожалуйста.

Она принесла ее мне и стакан апельсинового сока для Ника.

Я взял свою воду и повернулся к нему.

–У тебя была отличная ночь вчера, – заверил я его. – Я горжусь тобой за то, что ты не заказал его с рюмкой водки.

– Думаю, со временем я смогу с этим справиться, – сказал он мне, – но я хочу, чтобы между мной и моими старыми привычками было побольше времени и пространства.

– Хорошо, – ответил я, улыбаясь ему, теперь уже гораздо шире, чем просто от гордости.

Он положил руку на мое запястье, его пальцы скользнули по ободку и стеклу моих часов.

– Может, тебе стоит купить такие же, а?

– Что?

– Ролекс, – сказал я, и мой голос сорвался, потому что на меня снова смотрели его великолепные глаза.

Я не был невосприимчив к его чарам. Когда он был меньше, хрупче, не подходил для игр, я отмахнулся от него, отнеся его к категории детей, слишком юных для меня, но теперь, внезапно, все было иначе. Он был другим, и то, как он прикасался ко мне, хватался за мой бицепс, когда вел меня от долгосрочной парковки к терминалу, клал руку мне на спину, когда вел меня к самолету, а теперь обхватил мое запястье, нежно и твердо одновременно, - все это, забота и контроль одновременно, сильно заводило.