Рая жаловалась Виктору:

– Вить, не могу я так. Сестра твоя меня за человека не считает, моими вещами распоряжается как своими. Цепляет, провоцирует…

– Ну и что? Оденет разок и отдаст, это тряпки! Что из-за этого ругаться?

– У меня даже уголка своего нет, чужая я здесь. Давай уедем, пожалуйста, – тихо плакала ночью Раиса. Дверей-то межкомнатных нет, так не принято, странно осознавать: тебя все слышат, но делают вид, что спят. Поэтому начинала такие разговоры молодая жена глубокой ночью. А муж спать хочет, с работы, уставший. – Нам комнату дадут в малосемейном общежитии, ты ведь хороший электрик.

– Хватит! Я спать хочу. Я не буду мыкаться по общагам с семьёй, знаю я, как там живут. Тебе скоро рожать. Так хоть мать будет помогать с маленьким.

– Витя, я прошу…

– Всё! Я сказал! С Зинкой поговорю, а тебе надо меньше сопли разводить, в одной семье живём.

Но лучше не становилось.

Когда Рая вернулась из роддома, все её вещи висели в шкафу у золовки, помады, туши и прочие безделушки стояли у Зины на тумбочке. Раю это задело, но она промолчала, слишком была занята малышом. Роды были тяжёлыми, Рая задержалась в больнице.

Папа с мамой, сёстры её навещали. Она улыбалась им в окно, сына показывала, как уходили близкие, ревела в подушку, остановиться не могла. Хотела домой, к маме. Муж приехал навестить лишь раз, второй раз забрал из роддома.

Дома внука ожидала старая люлька у кровати в проходной комнате, старые пелёнки, распашонки на сундуке.

– Ты носом не вороти, – говорила свекровь, – в этой люльке я ещё Витьку качала, Петьке досталось, вот теперь и Степану сгодится. Сама увидишь, какая она удобная.

– Какому Степану? Мы хотели по-другому назвать, – дрожащим голосом спросила Рая.

– Отец сказал – Степан будет, с ним лучше не спорить, Витя не посмеет слово против сказать. Остальных называйте как хотите, а первый – Степан будет! – Галина уже укладывала маленького внука в люльку и что-то напевала ему на своём непонятном языке.

Рая плакала, обижалась на мужа, но всё бесполезно.

– Я не буду отцу перечить, с ним бесполезно спорить. Хорошее имя – Степан! Следующего назовём Сашей, как ты хотела.

Наревелась Райка, но делать нечего, она в чужом доме.

Мальчик беспокойным рос, плохо ел, по ночам много плакал, у мамы молока хоть на троих, а он ревёт, надрывается. Молодая мама не знала, как подойти к ребёнку, что с молоком делать. Вскоре поднялась температура, грудь воспалилась.

Витька спал как убитый после работы, Иринке не разрешали подходить к Стёпе, у неё Петя. Свекровь и бровью не вела, она в своё время отнянькалась! Сам свёкор вставал к крикливому внучку, не забыв при этом упрекнуть жену.

– Шош ты за матэ така?! Хиба так можно? Дитё изойшлось всэ, дивке худо.

– Ничего! Она не первая… Пусть знает, как дети даются, – и Галина отворачивалась к стенке, спать.

Дед Фёдор сидел до самого утра с внуком. Когда Раисе совсем плохо стало, растолкал сына, отправил за фельдшером.

Виктор нехотя встал, начал одеваться. Ему не хотелось идти заводить трактор, ехать в морозное весеннее утро на конец хутора за доктором. Но отец смог его ускорить, добавив несколько оскорблений и пару оплеух.

Доктор сказал, что нужно везти в город больную.

Галина осталась недовольна диагнозом и рекомендациями лекаря, сама хотела лечить. Постоянно ворчала, пока сын искал машину, жалуясь на бестолковую невестку. Суровый Фёдор Григорич не выдержал, выгнал Иринку с Петькой на веранду и как следует поддал обеим хозяйкам.

– Только попробуйте мне девку извести! Я вас, падлюк, самих в поле загоняю, – поколачивал он мать, а потом дочь.

Тогда Рая впервые услышала и увидела, каким бывает свёкор в гневе. Ей показалось, что это дурной сон или бред – так люди не могут жить.

Раису увезли в больницу.

Фёдор Григорьевич, видя безразличное отношение жены к ребёнку, взял на работе выходные, сам возился с капризным внучком. К возвращению мамы маленький Стёпа совсем успокоился. Только делал, что спал и ел.

Постепенно жизнь налаживалась. Рая привыкла, что её ребёнок – это её ребёнок, а Петя – общий, за ним должны смотреть все.

Она постоянно просила мужа уехать, но тот наотрез отказывался. Она стала по-другому говорить:

– Может, сдаёт дом кто, или продают недорого… Любой, самый плохонький.

– Вот опять! Здесь тебе не город!

– Свой угол хочется, устала я так жить.

Виктор слушать не хотел. Как и мама, жену свою считал слишком требовательной, капризной, избалованной.

Опять помог свёкор. Он сам предложил молодым съехать, видя отношение жены к снохе и внуку, наблюдая, как старшая дочь шпыняет, поучает, исподтишка доводит до слёз Раису.

– Витька, ты бы спросил в сельсовете, может есть дом свободный.

– Я уже спрашивал – нет. Есть только пустой, неколхозный. Продаётся, рядом с тётей Женей, – Виктор поморщился, представив, что его соседкой будет тётя Женя.

Рая как услышала, что дом есть свободный, чуть на колени не встала перед свёкром.

– Я родителям напишу. Они помогут деньгами, может в долг взять… Витя, у тебя ведь дядя – бригадир. Я больше так не могу! Я вернусь к родителям – это не жизнь, это издевательство.

Фёдор Григорич молча вышел во двор подумать.

– Я уеду… Заберу сына и уеду! – решительно, но тихо сказала Рая. – Что нам сделает эта сварливая соседка?

В маленькой комнатке раздалось противное хихиканье Зины. Рая обернулась, все забыли, что она была в доме, тихо сидела в своей комнате и всё слышала. Рая достала свой чемодан, начала собирать вещи.

– Я твой муж! – ударил кулаком по столу Виктор.

– Это можно исправить, – отрешённо ответила Рая. – Хуже уже не будет…

– Рая, ну перестань, вот куда ты с маленьким… мы же семья, я люблю вас. Понимаешь, у нас с тётей Женей… Мы не уживёмся! Она ни с кем не уживается. Очень вредная женщина.

Я встречался с её дочкой, много лет. Обещал жениться, но потом… Я из армии вернулся, многое мне рассказали про Свету, я не верил. Думал, сплетни всё это. А она беременная оказалась. Я бросил её, только она матери и всему селу сказала, что это мой ребёнок. Отец меня чуть не заставил тогда жениться… И Света тоже уехала, – Виктор махнул рукой и вышел.

Рая села на край кровати, маленький запищал в люльке и заворочался…

– Они со Светкой вместе лужи голышом меряли в детстве. В старших классах не расставались вовсе, – Зина ехидно смотрела на невестку, выйдя из своей комнатушки. – Все так и думали, что поженятся. Витька решил после армии. Светка на проводах всё слезами залила, ждать обещала. Смотреть на неё страшно было – так рыдала. Почти дождалась. А потом появился у нас на рыбхозе паренёк, – она усмехнулась. – С моим механиком приехал. Видели её несколько раз на рыбхозе. Витька, когда вернулся, в драку кидался, честь её защищал… Никому не верил! Через некоторое время бросил её и уехал.

Светка, уже с пузом, маме и всему селу говорила, что Витькин ребёнок. Тётя Женя тогда орала, как резанная, проклиная нашу семью до десятого колена. Не выдержала Света косых взглядов, шушуканья по углам, маминых скандалов с нашей семьёй и уехала. Быстро выскочила за какого-то мужика. Думала за богатого, оказалось, за работящего, – Зина звонко и протяжно рассмеялась. – Тоже живут в каком-то хуторе. У него коров одних – голов десять, не считая другой скотины. Дети есть от первой жены. Света девочку родила, следом пацана… Так и живёт у него в батрачках. К матери почти не приезжает. Тётя Женя Витьку винит, что жизнь у дочки так сложилась. Теперь, когда вернулся, кажется, ещё больше ненавидит.

Теперь поняла…

Зина быстро соскочила, убежала в свою комнату, когда открылась дверь, и вернулся отец.

Фёдор Григорич взглянул на сноху, на чемодан, покачал внука в люльке.

– Витька всё решил. Осталось слово за тобой. Если хотите, можете ехать в город. Дом на вашу семью начнут строить в этом году…