– Что было везение, дорогая?

– То, как ты застрелил солдата на колокольне, который чуть меня не убил. У тебя всегда были такие ужасные оценки по стрельбе, но я видела, как ты произвёл выстрел – как по учебнику. Не говоря уже о впечатляюще быстрой реакции.

– Ты знаешь, что я терпеть не могу оружие. Мне нужно было чётко донести это до инструкторов. Но это не означает, что я не могу выстрелить, когда это необходимо.

– Спасибо.

Он дождался, когда она отложит расчёску, взял за руку и повёл из комнаты вниз по главной лестнице. Денден так настойчиво тащил её за собой, что Нэнси пришлось упираться. Выведя её на крыльцо, он встал у неё за спиной и положил руки ей на плечи.

– Ты уже поблагодарила меня. А теперь – вот.

На лестнице её ждали Форнье, Хуан, Рене, Тардиват и Гаспар. Рука Хуана была перевязана, а Гаспар надел костюм. Даже с повязкой на глазу он выглядел процветающим бизнесменом в расцвете лет. Такие открывают перед дамой дверь приличных ресторанов в Монлюсоне и оставляют щедрые чаевые. Нэнси вдруг пришло в голову, что, возможно, таким человеком он и был. Она вспомнила, что кто-то когда-то говорил, что он владел магазином электрооборудования. В руках у него был большой букет свежих цветов из садов Кон-д’Алье. Гаспар немного неуклюже вручил его Нэнси, склонившись перед ней и протянув руку.

– Вот, мадам Нэнси, – сказал он.

Она взяла цветы и пожала ему руку. Гаспар покраснел и протянул руку Дендену. Денден коротко её пожал.

– А теперь давайте веселиться, да?

Гаспар прокашлялся и закричал:

– Маршал Уэйк, мы приветствуем вас!

И веселье началось. Отряды маки с флагами Франции, их родных коммун и городов маршевым шагом выходили из-за шато, подходили и выстраивались перед ней согласно своим званиям. И у них получалось вполне прилично, несмотря на периодические дружеские толчки и смех. Они всё шли и шли – десятки, а затем и сотни партизан маки выстроились перед лестницей, заполнив всю территорию перед замком. Их флаги развевались на лёгком ветру.

Денден склонился к ней и прошептал на ухо:

– А после – выпьем!

Гаспар выступил вперёд.

– Тройное ура в честь маршала!

Оглушительный крик чуть не сбил её с ног.

Большой зал шато был переполнен. На перекрытиях развесили флаги, умудрились сдвинуть с места огромный дубовый стол и внести несколько новых. Следующие часы маки и их гости ели, пили, пели национальные гимны союзников в разных вариациях. Вино они пили, громко причмокивая, и им приходилось краснеть, когда городские матроны прикрывали свои уши и критиковали их за неумение вести себя за столом. Затем они расчувствовались и снова стали петь. Мальчики, собравшиеся вокруг Нэнси за главным столом, обсуждали планы на будущее. Тардиват и Форнье хотели вступить в регулярную армию, Гаспар надумал податься в политику, а Денден кисло заметил, что планирует как можно скорее свалить в Париж, чтобы воочию убедиться, насколько они на самом деле освобождены. Рене удивил всех, сказав, что тоже едет в Париж, чтобы исполнить свою мечту и писать книги для детей. А как только он и Денден договорились, что разделят берлогу на Монмартре, Рене начал подробно пересказывать сюжет своего первого шедевра о маленькой белой австралийской мыши, которая приехала в Париж, и с ней произошёл целый ряд приключений. Денден начал предлагать ему идеи – одна непристойнее другой, и, пока Рене их отвергал, Нэнси увидела в стороне знакомую фигуру.

– Гэрроу!

Она оставила свою компанию и побежала к нему. Он на мгновение крепко её обнял, а затем отстранился, чтобы хорошенько рассмотреть. Одет он был в гражданскую одежду – твидовый костюм и кожаные ботинки – и был похож на английского туриста, приехавшего в автомобильный тур по Франции.

– Когда ты приехал? – спросила она.

– Недавно, капитан Уэйк. И нет, маршалом я тебя называть не собираюсь.

Нэнси надула губы, и он засмеялся.

– Я приехал передать тебе несколько слов из Лондона. «Чертовски хорошее шоу» – цитирую Бакмастера дословно.

– Спасибо, – искренне поблагодарила она.

Гэрроу снова стал серьёзным.

– Нэнси, можно мы тебя похитим на пару дней? Как вижу, здесь у тебя полный порядок, а у меня есть машина. Я подумал, что ты можешь захотеть вернуться со мной в Марсель. Мы можем выехать утром.

Нэнси оглянулась. Мужчины, которых она вела, о которых заботилась, против которых боролась и которые бились рядом с ней плечом к плечу – все были опьянены победой. Снова зазвучала «Марсельеза», они вскочили на ноги и стали горланить так, что тряслись стены. Сейчас самое время.

– Можем поехать сейчас?

Он похлопал её по плечу.

– Я подгоню машину.

А чуть позже, садясь в автомобиль, на заднем сиденье она обнаружила Дендена. Рядом с ним лежал рюкзак.

– Париж подождёт, дорогуша. Я с вами.

66

Доехали они быстро, несмотря на то что им пришлось петлять, объезжая взорванные мосты и завалы на дорогах, ждать, пока пройдут колонны американских и британских войск. Зато у них было время обменяться новостями. Филиппа обнаружили живым, хотя и еле живым, в лагере к северу от Парижа. Маршалл тоже каким-то образом выжил, выбравшись из дома с тремя огнестрельными ранами. Ему удалось перебраться на чердак к соседям. О потерях Гэрроу не рассказывал.

И вон они уже подъезжают к Марселю. Сначала показались его пригороды, затем – окраины и – не успели они оглянуться, а Нэнси – собраться с духом, – как машина уже была на её улице. Гэрроу остановился прямо напротив их с Анри дома. Выпустив её и Дендена, он уехал, сказав, что у него есть дела и он вернётся через час. Обменявшись кратким приветствием с владельцем рыбного магазина, его женой и парой других любопытных соседей, Нэнси подошла к своему старому дому. Сад зарос, а дверь была заперта.

– Мне вскрыть замок? – взглянув на неё, спросил Денден.

Она покачала головой и запустила руку в горшок с высохшей землёй, в котором стояло засохшее лавровое дерево. Найдя ключ, она вставила его в скважину, повернула, толкнула дверь и вошла внутрь. Денден последовал за ней. Воздух был спёртым.

– Мне так жаль, Нэнси, – выдохнул Денден.

От дома остались одни стены. Те, кто жил здесь после неё, забрали все: картины и книги, которые так кропотливо выбирал Анри, и даже дорогой кофейный столик Нэнси. Она живо представила, как сейчас он, привязанный к крыше автомобиля какого-нибудь немецкого офицера, лежит брошенным где-то между Марселем и швейцарской границей. То, что они не смогли забрать с собой, они разломали. По углам валялся мусор, на кухне воняло гниющей едой. Комнаты наверху оказались совершенно пусты, даже шторы были сорваны. А в холле у лестницы кто-то пытался развести костёр.

– Уроды, – сказал Денден.

Нэнси ничего не чувствовала. Со смертью Анри этот дом превратился в обычные четыре стены.

Кто-то постучал в дверь, и они спустились вместе. Возможно, Гэрроу понял, что ей не захочется так долго сидеть на развалинах дома, где она когда-то была так счастлива. Нэнси открыла дверь. Это был не Гэрроу.

– Клодет!

– Мадам! – поздоровалась она, краснея и задыхаясь от бега. – Ваши соседи сообщили мне, что вы вернулись домой.

Как только Денден понял, что девушка знакома с Нэнси, он отошёл и уселся на ступеньках. Выражение лица у него было застывшее и мрачное как никогда.

Клодет за эти почти полтора года постарела на десять лет. Увидев на её голове шарф, Нэнси почувствовала боль. Значит, кто-то заподозрил девушку в отношениях с немцем или в сотрудничестве с ними, и она понесла наказание. Нэнси видела такое в городе, который они проезжали по дороге сюда. Женщин раздевали на площади до белья и брили им голову под улюлюканье толпы. Она видела, как на фонарях висели милиционеры с табличками на шее с надписью «предатель», и думала, а сколько мужчин и женщин, проходящих мимо, и сами так или иначе сотрудничали с врагом? Хватит об этом. Немцы изгнаны. На войне много чего случается.