Берега по обеим сторонам моста были почти отвесными, поэтому, чтобы подойти к основанию арки, нужно было сначала сползти по покрытому густыми кустарниками склону и обойти массивные навалы камней. Можно подойти и с северной стороны, но более пологий уклон этого берега означал риск стать лёгкой мишенью для солдата с винтовкой и твёрдой рукой. И даже если успешно добраться до основания арки, ничто не помешает этому же солдату сбить смельчака по пути наверх. На довоенных фотографиях к бетонным сваям на каждом берегу вели металлические лестницы, но позже немцы их демонтировали.

Если же удастся забраться на бетонные опоры, то оттуда и по всей дуге арки проложена узкая железная лестница. Проблема только в том, что сетчатая конструкция даёт достаточно хороший обзор, и намерения маки, которые побегут по ней, обвешанные взрывчаткой, будут совершенно очевидны.

Немцы понимали, насколько важную роль играет Виадук, и очень хорошо его охраняли. Нэнси провела достаточно времени под весенним дождём с блокнотом и фляжкой, часами наблюдая за охранниками. Три патруля всегда находились в движении, шагая по узким проходам вдоль рельсового полотна. За десять минут до прибытия поезда звонил колокол, давая им время убраться, и они всегда это делали бегом. Разумно. Берега курировали ещё четыре патруля. На каждом берегу были построены деревянные посты, похожие на сторожевые башни в лагерях для военнопленных, оснащённые тяжёлыми пулемётами. Нэнси и Тардиват головы сломали, думая ночи напролёт, как с ними справиться.

Ещё одной проблемой было то, что никто не знал, в какое время проедет поезд. Нэнси была уверена только в одном – получив известия о высадке десанта, поезда не будут придерживаться обычного расписания.

Нужно было придумать, как отвлечь внимание охранников, чтобы остаться незамеченными, и где устроить засаду на северном берегу, чтобы их нейтрализовать. Потом Нэнси, Фран и Жан-Клер спустятся вниз, переберутся через камни, заберутся по ступенькам, разместят взрывчатку с расчётом на то, что её активирует проходящий поезд, и унесут ноги тем же путём, каким пришли. Все просто.

Организовать отвлекающий маневр было просто, как дважды два. В трёхстах пятидесяти метрах вверх по течению реки располагался узкий автомобильный мост – грустный и неказистый брат прекрасной арки Эйфеля. Его нужно было взорвать. Эта задача была поручена группе Родриго. Далее настанет черёд береговых патрулей, и Тардиват, Хуан и Матео останутся на месте, чтобы отвлекать на себя внимание верхних охранников. И всё должно происходить быстро. Конечно, им может повезти, и получится убить охрану, положить взрывчатку и смотаться, но риск был очень велик. Если их заметят раньше времени, охранники на вышках предупредят поездную бригаду, и состав остановится ещё до моста. И даже если взрывчатка сработает, мост может оказаться подлежащим быстрому восстановлению, и вместо удара ниже пояса получится комариный укус. А Нэнси не была готова довольствоваться столь малым.

42

Мужчина средних лет в комбинезоне медленно ехал на велосипеде по просёлочной дороге из Сен-Жоржа. При каждом повороте переднее колесо издавало скрип. Услышав тихий свист откуда-то сверху, с крутого склона, он спешился, закурил трубку и стал ждать. Через некоторое время из лесистой части вышли Нэнси и Тардиват и поздоровались с ним.

Разговаривать он не стал – просто передал им лист бумаги, развернул велосипед и уехал. А останься он на пару минут дольше, Нэнси бы его расцеловала. Этот мужчина был машинистом поезда, который отдал этой работе тридцать лет. Он любил каждый свой локомотив, каждый вагон и рельсу, а теперь помогал Сопротивлению всё это разрушить. Но разговаривать он не любил. Нэнси чувствовала, что может ему доверять. О встрече они договорились в тот день, когда по радио передали первые строки стихотворения, и она не знала, слышал ли он вчерашние строчки. Но, услышав скрип его велосипеда, она поняла, что он слышал.

– Сколько у нас времени? – спросил Тарди, пока она рассматривала листок.

– Сорок минут.

Забрав из укрытия остаток группы, они вброд преодолели Руиссо-де-Монгон – быстрый маленький приток реки Трюйер – и, чтобы остаться незамеченными, продолжили путь между буков и сосен. Нэнси была благодарна за каждую минуту, проведённую в горах, за каждый час физических тренировок, перенесённых в лагере. Подъём был очень крутой: чтобы взобраться на вершину, им приходилось подтягиваться, хватаясь за тонкие стволы. Наконец они оказались на узком выступе, с которого было видно и дорогу, и мост. Нэнси достала пудреницу, и Тардиват удивлённо вскинул брови.

– Я уверяю вас, командир, вы выглядите прекрасно.

– Когда ты уже повзрослеешь, Тарди, – сказала она и нивелировала весь пафос, высунув язык. Проверив положение солнца, она открыла пудреницу и, поставив зеркало под нужным углом, послала три вспышки. Откуда-то снизу, с реки, в ответ пришла одна вспышка. Нэнси снова ответила – на этот раз двумя вспышками.

– Взорвут через двадцать минут? – спросил Тарди, посмотрев на часы.

– Именно. Ну что, двигаемся? Все помнят план?

Жан-Клер закатил глаза.

– Командир, я могу во сне нарисовать этот мост и при каждом глотке чувствую во рту привкус стали. Можно уже пойти и взорвать его? – спросил он, похлопав по рюкзаку с взрывчаткой.

Губы Нэнси расплылись в улыбке, пальцы зудели. Вот это настоящая жизнь. Вот что значит жить.

– Так точно.

Тарди, Матео и Хуан выдвинулись первыми. Спустя восемь минут за ними последовали Нэнси с Франом и Жан-Клером. Они держались выше патрулируемой немцами тропы, скрываясь в лесистой части склона и наблюдая за происходящим между ними и рекой. Нэнси подобралась к самой кромке леса. До бетонных свай оставалось сто метров открытого крутого спуска.

– Готовы?

Они оба кивнули, не поворачивая головы, не отрывая взгляда от основания моста. Матео сжимал и разжимал кулаки. Нэнси посмотрела на часы.

– Сейчас!

До них донёсся приглушённый звук взрыва – в воздух взлетел автомост, а затем прозвучал ещё один, уже более ощутимый взрыв. Посередине реки вырос огромный столб дыма и каменной пыли. Фран и Жан-Клер сразу же бросились вниз по склону, а Нэнси не удержалась и посмотрела на немцев, патрулирующих тропу с запада. Они побежали на звук взрыва и угодили прямо под пулемётный обстрел из леса. Увидев, как они падают на землю, она тоже побежала.

Жан-Клер уже успел вскарабкаться на шестиметровые бетонные сваи, привязал к опорам верёвку и бросил её им. Его мать была права насчёт его альпинистских способностей, и она имела полное право гордиться сыном: он лез наверх проворно, как крыса по водостоку. А Фран, по словам его сестры, осуществлял регулярные вылазки к своим подружкам в Монлюсоне. Для этого ему приходилось выбираться из дома через окно и уходить по крышам. С тех пор как они с Гаспаром объединились, Фран проявлял к ней необычайное уважение, пытаясь загладить вину за свою попытку убить её в первый день после десантирования. К этому времени они оба уже уверенно обращались со взрывчаткой – аккуратно и без страха. Поэтому она и взяла их к себе в команду на подрыв моста.

Нэнси, а за ней и Фран, забрались на бетонную опору по верёвке. Жан-Клер смотал её и сложил в рюкзак. Нэнси снова посмотрела на часы.

– Пятнадцать минут.

Со стороны автомоста доносились звуки перестрелки. Команде Родриго был дан приказ отвлекать немцев всеми возможными способами.

Нэнси, Фран и Жан-Клер стали забираться наверх по железной лестнице. Не смотри наверх, не смотри вниз, твердила самой себе она. Железная сетка резала окружающий мир на кусочки всевозможных форм. Небо и река, берег и лес – всё было в ромбах разного размера, развернутых под разным углом. Очень не хватало перил. Казалось бы, величайший французский инженер мог предусмотреть поручни. Но нет. Мечтать не вредно.

Скоро патрульные на мосту и на вышках отвлекутся от созерцания остатков автомоста. Нэнси перебирала ногами и думала в ритме собственных шагов: южная сторона, верх – не просматривается; южная сторона, низ, – патруль, скорее всего, убит; северная сторона, верх – не просматривается; северная сторона, низ – просматривается, патруль не убит. Но, возможно, их всё ещё отвлекают. Если они успеют забраться на верх арки, пока никто не смотрит на железную сетку, есть хороший шанс остаться незамеченными. Мышцы горели, и ощущения были приятными. Она делала то, к чему готовилась, ради чего тренировалась. Даже пластит в рюкзаке её не тяготил.