Виктор медленно перевёл взгляд на телевизор. Там, на полке под экраном, стоял старый кассетный видеомагнитофон, который когда-то был частью их семейной жизни. Он был знаком Вите до мелочей: его тёмная, слегка поцарапанная поверхность, кнопки, которые не раз нажимались детскими пальцами, и небольшая наклейка сбоку. Внимание Виктора привлекла кассета, которая всё ещё торчала из магнитофона, словно застыла в ожидании. Это была кассета с записью их семейного Нового года. Парень сразу узнал её по этикетке, на которой его отец когда-то аккуратно подписал чёрным маркером: «Новый год 2002». Для Виктора эта кассета были символом счастья, которое он потерял с годами. Счастья, когда вся семья была вместе, когда смех его родителей заполнял комнату, а он чувствовал себя защищённым и любимым. Виктор ощутил, что его рука дрогнула, когда он потянулся к кассете. Мысли говорили, что это лишь иллюзия, сон, от которого он сейчас проснётся. Но кассета была реальной. Она была здесь, и с ней вернулось и то время, когда всё казалось таким простым и счастливым. Витя медленно толкнул кассету, и магнитофон с характерным звуком проглотил её. Эти двадцать лет словно испарились, как будто всё, что произошло после того дня, было лишь затянувшимся кошмаром. Как будто тот новогодний вечер, когда они сидели перед камерой, пели песни, обменивались подарками и смеялись, был последним настоящим моментом жизни Виктора. Всё остальное – институт, взросление, работа, одиночество – было лишь тенью того, что он когда-то знал. Витя сел перед телевизором, словно притягиваемый магией этого воспоминания, но не мог заставить себя нажать на кнопку. В голове носились мысли. Ему казалось, что если он сейчас включит видеозапись, то откроет дверь в свою прошлую жизнь, но не сможет закрыть её обратно. Виктор, глубоко вздохнув, положил руку на кнопку и плавно нажал на неё. Видеомагнитофон с лёгким жужжанием начал прокручивать кассету, телевизор замигал, готовясь показать Виктору воспоминания из его детства. На экране появились знакомые кадры. Новый год – тот, который семья отмечала дома. В комнате стояла ёлка, украшенная старыми стеклянными игрушками и гирляндой с разноцветными лампочками. На экране Витя увидел свою маму, которая расположилась на диване с бокалом шампанского, улыбаясь и болтая с подругой. Виктор сидел на полу рядом с ёлкой, развернув коробку с новыми игрушками, которые ему подарили родители. Его лицо сияло от радости. Семья Вити всегда встречала Новый год дома, и этот день, которого он ждал с самой осени, был для него самым уютным и сказочным. Кадр сменился – теперь на экране можно было видеть кухню. Бабушка стояла у плиты, что-то готовила, как всегда, заботясь о том, чтобы все были сыты и довольны. Её голос был полон жизни и тепла. И снова новые кадры. В комнату входит Дед Мороз – сосед дядя Коля, который каждый год играл свою роль. К тому времени Витя уже знал, что в красном тулупе не сказочный добрый персонаж, а просто их сосед, но это не умаляло радости и тепла момента. Мальчику было приятно, что дядя Коля всегда приходил в новогоднем костюме, словно продолжая поддерживать волшебство праздника, хотя Витя больше не верил в чудеса, но сам момент был дорог. Дядя Коля в образе Деда Мороза с важным видом прошёл через комнату и сел на стул у ёлки, поставив рядом с собой коробку, обёрнутую в блестящую бумагу.

– Ну-ка, Витя, расскажи-ка мне стих, а то подарков не дам! – басом произнёс сосед, подняв руку, словно настоящий новогодний волшебник.

Витя засмеялся и начал декламировать стихотворение, которое уже разучил заранее, зная, что его снова попросят выступить перед «Дедом Морозом». Слушая, как его родители и бабушка смеются, он чувствовал, что этот ритуал – часть чего-то большего, чего-то, что поддерживало их связь. Закончив стих, Витя получил свою коробку с подарком, с улыбкой сел обратно на пол и стал развязывать ленточку. Тем временем дядя Коля начал снимать с себя шубу и шапку, аккуратно складывая их на стул.

– Ох, всё, отработал свою смену, теперь можно и по-настоящему отпраздновать, – сказал он, смеясь и стягивая с себя бороду.

Виктор вдруг ощутил, как что-то сдавило его грудь. Он смотрел на экран, на свою семью, на себя в детстве и осознавал, как сильно изменился с тех пор. Эти люди на видеозаписи были полны жизни, радости и надежд. Витя вспомнил, как они все вместе садились за стол, как бабушка всегда говорила оригинальные тосты, выученные заранее, как они смеялись, шутили и рассказывали истории. Это были времена, когда всё казалось простым и вечным. Он сидел перед экраном, и слёзы текли по его щекам.

Немного придя в себя, Виктор вышел в коридор и направился обратно в свою детскую комнату. Пробуждаясь в спешке, он не успел толком рассмотреть её, но теперь остановился в дверях, ошеломлённый. Глаза его метались от одной вещи к другой, и рот невольно раскрывался от удивления. Здесь всё было как в детстве: каждая игрушка, каждый рисунок на стене, даже старый глобус – всё вернулось. Постель заправлена покрывалом с машинками, на столе – учебники, тетради, рядом со стулом – его старый школьный рюкзак. На стенах висели постеры, которые в своё время казались Вите неимоверно крутыми. На одном из плакатов был изображён Эминем, в кожаной куртке и с хмурым взглядом, будто смотревшим прямо на Витю с детской стены. Он вспомнил, как вырвал этот постер из музыкального журнала, считая Эминема воплощением бунтарского духа и силы. На другой стене висели постеры с изображениями любимых игр, которые Виктор вырывал из журнала «Игромания».

Взгляд его упал на стол, где рядом с учебниками и старой книгой лежал листок. Это был тот самый листок со стихами, которые Витя когда-то написал для Кати. Стихи, полные искренности и надежды, были его маленьким секретом, попыткой признаться девушке в своих чувствах. Витя осторожно взял листок в руки. Каждая буква была написана с волнением и робкой надеждой. Этот листок был больше, чем просто память, – это был момент из прошлого, который до сих пор жил в сердце парня.

Затем Виктор переключился на книгу, она поразила его. Это был один из его любимых романов, «Робинзон Крузо», открытый на той странице, где, наверное, Витя остановился, когда читал эту книгу. Он вспомнил, как откладывал её перед сном, когда мама или бабушка отправляли его спать. Витя медленно подошёл к столу и бережно взял книгу в руки. Обложка, потрёпанная временем, со слегка надорванным краем и сгрызанным уголком, казалась до боли знакомой. На ней виднелась детская каракуля, продавленная шариковой ручкой.

У Виктора голова кружилась от этих образов. Всё было так, как он помнил, но почему? Почему он вернулся сюда, что случилось? Он был взрослым человеком, его жизнь была полна уже других забот и проблем. Родители давно перебрались жить на дачу, бабушка, которая когда-то была душой этого дома, умерла три года назад. Витя сам жил здесь после её смерти, но квартира была полностью отремонтирована, от прошлого почти ничего не осталось. Он медленно направился на кухню. Ему не давало покоя ощущение, что бабушка где-то рядом. Может, она и правда ему привиделась, когда он очутился в этом странном мире своего детства? На кухне было всё точно так, как в детстве. Старая электроплита, облупившиеся шкафы, эмалированные кастрюли. Виктор вздохнул, его сердце билось в груди как сумасшедшее. Он был здесь, в прошлом, но остался взрослым. Что это? Воспоминания или новая реальность? Он стоял у кухонного окна, прислонившись к деревянной раме с потёртой краской – такой же старой, как и всё в этой квартире. Он мог даже услышать, как в щели между рамой и стеклом тихо свистит ветер – такой знакомый звук детства. Виктор медленно перевёл взгляд на подоконник с облупившимися краями, где стояли герани, так любимые бабушкой. В уголке подоконника всё ещё лежала пачка спичек, которую когда-то подставляли под открытую форточку. Здесь всё осталось таким же. На подоконнике старая развёрнутая газета, подобная тем, что раньше каждую неделю курьеры кидали во все почтовые ящики. Газета с кучей рекламы и телепрограммой, где Витя в детстве выискивал, во сколько и по какому каналу будут идти мультики или интересные передачи. На первой полосе значилась дата – 9-15 сентября, 2002 год. Виктор задержал дыхание, осознав, что в руках у него не просто старая газета, а предмет из некого портала в прошлое, который почему-то вдруг открылся перед ним.