Да, кстати – насчёт кожи. Как мне лично кажется, сейчас, в настоящее время кожевенное производство переживает настоящий подъём. Я, конечно, не сравниваю с уровнем довоенного производства – это было бы глупо. Но если судить по меркам, хе-хе, позднего средневековья, то всё выглядит очень даже обнадёживающим. Всё дело в том, что лёгкая промышленность, включавшая в себя добычу и переработку хлопка и льна, изготовление синтетических и натуральных тканей, прядильное, вязальное, ткацкое и прочее подобное производство приказало долго жить аккурат тогда, когда на мир посыпались ядерные боеголовки. Нет, понятное дело, что пережившим апокалипсис и положившим начало новому миру людям ещё очень-очень долго хватало тех запасов одежды и тканей, которые были произведены до войны и кое где сохранились, доставшись им в наследство от прежнего мира. Даже сейчас народ местами донашивает довоенные тряпки – среди современной молодёжи считается особым шиком одеться во что-нибудь из того, что сохранилось с древних времён. И не важно, в каком состоянии одежда, главное, что бы она была произведена до Великой Войны. Вот такие теперь модники, да. Но новых тканей никто не производит и вроде пока не собирается, лично я про такое не слышал. Так что если где-то одежду и шьют, то из старых запасов, пролежавших уйму времени и более-менее сохранившихся. Или же вяжут из шерсти, нитки из которой заново научились крутить таким же способом, как это делалось и триста, и пятьсот лет назад. У женщин вязаные платья, юбки и кофты, так же как свитера и разного фасона безрукавки-душегрейки у мужчин повсеместно в ходу. У меня самого свитер из той же оперы, куплен у одной из умелиц-вязальщиц, проживающей в Даймонд Сити.
Народ же, предпочитающий практичность и надёжность в одежде, сплошь и рядом ходит в изделиях, изготовленных из кожи. Штаны, куртки, рубашки, жилетки и женские платья, а так же разнообразная обувь и элементы снаряжения вроде сумок, рюкзаков, ремней и прочего – всё это в наши дни делается из кожи разного качества выделки. На обувь и верхнюю одежду, особенно куртки, которые так любят разные путешественники, охранники караванов и прочие, много времени проводящие в дороге люди, идёт более толстая и грубая кожа. Такая одежда при определённых навыках и умении довольно быстро превращается в лёгкие и прочные доспехи. Недостаточно прочные, конечно, для того, что бы сдержать пулю, к примеру, но от разного рода агрессивных воздействий и мелких травм, которые может получить человек в пустошах, вполне своего владельца предохраняющие.
Для людей обоих полов, населяющих крупные анклавы, в лавках торговцев продаётся так же одежда из мягкой и тонкой кожи хорошей выделки. Профессии шорника и портного по коже в наши дни одни из самых прибыльных и почитаемых. В крупных поселениях существуют целые кожевенные мастерские, которые плотно сотрудничают с фермерами, выращивающими рогатый скот. Торговцы-перекупщики всячески стараются помешать тому, что бы фермеры и кожевники общались напрямую. Ведь в этом случае большие объёмы товара минуют их жадные ручонки, и прибыль ускользает, как вода сквозь пальцы. Поэтому они постоянно строят разные козни, упорно пытаясь разрушить цепочку товарно-денежных отношений мастеровых и сельских тружеников. Тем же в свою очередь не выгодно впускать кого-то ещё, кто может нарушить годами устоявшуюся гармонию и порядок их взаимодействия. Фермерам выгодно торговать с шорниками без посредников: те не пытаются выторговать гроши, как делают перекупщики, не спорят из-за каждого куска шкуры, стараясь выискать малейшие изъяны, а с гарантией скупают у них всё, что скотоводы могут им предложить по части сырья для производства. И цену они дают вполне себе адекватную, опираясь на то, что их договорённости никогда не нарушались ни одной из сторон. Фермеры же в качестве бонуса всегда дают немного мяса и других продуктов караванщикам, пришедшим из кожевенных мастерских. Всем хорошо, все довольны.
Вот такой лакомый кусок и не даёт покоя торговцам. Прибыль, огромная прибыль, проплывающая мимо рук, не позволяет им спокойно спать. Поэтому нападения на караваны, везущие невыделанные шкуры в кожевенные мастерские, в наши дни далеко не редкость. Торгаши частенько нанимают всякий сброд для этой грязной работёнки. Порой даже не гнушаются пользоваться услугами рейдеров. Но с этими всё же стараются не связываться по причине их полной отмороженности и непредсказуемости. Шорники защищаются как могут, вооружая охрану своих караванов буквально до зубов. В этом им способствуют оружейные бароны, в магазины которых поступает кожаная амуниция, произведённая сам понимаете кем. И длится это противостояние уже очень долго, причём без заметного перевеса в ту или иную сторону. Другое дело – это многочисленные охотники, которые так же вносят свою лепту в поставку шкур для кожевенного производства. Эти как раз, особо не загоняясь, по дешёвке сбывают свою добычу скупщикам, а те в свою очередь поставляют материалы мелким мастерским, у которых нет достаточно большого оборота, что бы оптом скупать шкуры у скотоводческих ферм. В общем, как-то так. Таков расклад, да.
Когда Нора оделась и забралась обратно в свой гамак, укутав ноги одеялом, я вышел на палубу и сказал остальным, что можно заходить. Народ потянулся в рубку. Я же, вытащив на свет божий свою горелку, взялся кипятить воду, что бы напоить жену чем-нибудь согревающим, но не спиртным. Да и поесть уже не мешает, время перевалило далеко за полдень. Я пристроился возле борта в тенёчке, отбрасываемом стеной рубки, и начал колдовать со спиртовкой. Вскоре из маленьких отверстий на вершине горелки заплясали язычки синего пламени, я поставил на специальную подставку над огнём котелок с водой и стал ждать. Пока закипала вода, я отстранённо смотрел на волны, на далёкие облака, плывущие над горизонтом, слушал, как гудят под палубой двигатели и ни о чём не думал. Просто наслаждался минутами покоя и прекрасным морским пейзажем.
Нора. Патрульный катер «Гарпия», Атлантика.
«Возмездие» убило тех двух поющих существ на скале… Да-да, я не оговорилась – именно боевая система «Возмездие», на время взявшая под полный контроль управление моим телом и большую часть сознания, а не я, Нора Стюарт, в девичестве Милтон, жена, мать и домохозяйка дралась и убивала морских жителей, напавших на нас с намерениями явно злодейского толка. Я нисколько не ассоциирую себя, свою личность с тем одержимым хладнокровными убийствами демоном, что живёт у меня внутри. Мне страшно даже подумать или представить, в кого я превращусь, если моё собственное «я» когда-нибудь сольётся воедино с этим порождением безумного гения био-инженерии. Кем я стану тогда, если перестану ощущать разницу между побуждениями и решениями, диктуемыми программой-убийцей и моими собственными чувствами и эмоциями? Что породит этот страшный симбиоз? На это у меня нет ответа, но вряд ли что-то хорошее выйдет из подобного «объединения». Во всяком случае для той меня, которую я знаю с самого детства и какой хотела бы оставаться и впредь. Ладно, поживём – увидим. Всё-таки очень серьёзно поработали они, эти сволочи там, в своей лаборатории, будь она проклята, над моими мозгами. То, что вытворяю я, или не я, а эта проклятая «начинка» в моём теле – я уже и не знаю, не только совершенно меня не шокирует, а даже… нравится? В этом я боюсь признаться, но чувствую себя немного извращенкой, садисткой, втайне наслаждающейся насилием. Я сама от себя просто балдею, когда вспоминаю, как двигалась, какую силу и ловкость во всём теле ощущала в тот момент. Я чувствовала себя почти всемогущей. Это ощущение наполняло такой эйфорией, что сравнить с чем-то, найти что-то похожее по силе эмоций попросту невозможно! Ну-у-у, разве что секс с Нейтаном… М-да. Нет, мне надо научиться себя контролировать и как-то управлять этой программой, раз уж мы с ней теперь «не-разлей-вода», и на всю оставшуюся жизнь вместе, как я понимаю. О-о-ох, и как же всё болит-то… Ноги ноют в районе паха – не прошли даром высокие взмахи. Я же не балерина какая, и не гимнастка – говорила ведь уже. Ой-ёй-ёй, даже шевелить ногами больно! Да и всё остальное по ощущениям не слишком далеко ушло от нижних конечностей. Всё-таки и попадали по мне, и со скалы навернулась, что здоровья совсем не прибавило. Как вспомню – аж жуть берёт и плакать хочется. Я ведь всё то время, что со скалы в воду падала, а потом погружалась на глубину, в сознании находилась. Да-да, именно так – я видела, слышала и ощущала всё, что со мной происходило. Представляете? А всё эта гадская программа, «Возмездие» это, будь оно неладно! Говорит, значит: «Осталось менее трёх процентов энергии, произвожу экстренное отключение всех двигательных функций». И отключилась, сука. И себя, и тело моё отключила, гадюка такая. И до сих пор молчит. Я только-только вторую «певицу» синемордую столкнула со скалы в море, как чувствую – всё, тушите свет, ноги не слушаются и руки словно ватные, ножик еле-еле держу. Ну и не устояла я на площадке этой, навернулась в море. Хорошо хоть, что упала сравнительно удачно – сразу в воду, а не по камням головой. Ох-ох, как же болит-то…
