– Ой, блин… – как-то мне резко так хорошо стало. – Прямо сейчас?

– Ну, ждать она не любит.

– А куда идти-то?

– Я провожу. – Поднялся Мэй. В ответ на немой протест брата прикрикнул:

– Челюсть с пола подними – и на приемку! Тебя пиво уже полчаса дожидается!

Мы с парнем вышли к лифту, поднялись на 12 этаж.

– Удачи, – подтолкнул меня Мэй.

Я вышла из лифта в коридор, оформленный в черно-белых тонах.

– Прямо и налево! – донеслось до меня. Я пошла в указанном направлении и через несколько секунд оказалась в кабинете госпожи Люции.

Письменный стол, стул перед ним, шкаф из черного дерева у стены составляли всю обстановку. А напротив оказалось огромное панорамное окно, сквозь которое видны были заснеженные шапки гор, сиявшие под ярким зимним солнцем.

Сама хозяйка, одетая в белую блузку с жабо и узкую кожаную юбку, восседала за столом с ноутбуком.

– Люблю солнце, – пояснила она, перехватив мой взгляд. – Слишком уж редкое зрелище для меня. Садись.

Я осторожно присела на край стула.

– Надеюсь, ты сама понимаешь, что твое вчерашнее поведение не лезет ни в какие рамки приличия?

Кивнула, покраснев до самых кончиков ушей.

– Но основная твоя беда в том, – она скрестила пальцы под острым подбородком, – что у нас и нет этих самых рамок. А учитывая, с какой легкостью ты вписалась в наш странноватый коллектив, я могу сказать только одно… Добро пожаловать! – она неожиданно улыбнулась.

С меня, наверное, можно было писать картину Репина "Не ждали". В портретном варианте.

– Держи – Люция передала мне сверток с чем-то темным. – Иди переодевайся, и через час я жду тебя на тринадцатом.

Я скованно ее поблагодарила и пошла к себе. Почему скованно – пожалуй, в первый раз в жизни у меня появился начальник, которого я начала уважать. Не за что-то, а просто так.

В свертке оказалось платье. С коротким рукавом, круглым вырезом, приоткрывавшим плечи и юбкой-клеш. Я покрутилась перед зеркалом – удивительно, но в нем я смотрелась лет на 5 моложе. Собрав волосы в высокий хвост и накрасив глаза, я достала из шкафа форменные туфли с прошлой работы. Белые, как лапки зайчика. Улыбнувшись своему отражению в зеркале, я пошла к лифту.

Мэй встретил меня в коридоре у входа. Он одобрительно хмыкнул, оценив внешний вид.

– Выглядишь отлично. Но кое-чего не хватает.

– Чего?

– Погоди, вот войдем внутрь…– и он распахнул передо мной дверь. Я сделала шаг вперед и застыла…

В прошлый раз бар выглядел как среднестатистический ночной клуб. Много неона и белого цвета, шесты и девочки, громкая музыка. А сейчас передо мной предстало совершенно другое помещение. Большую его часть занимала ассиметричная барная стойка, выложенная из серого камня. Высокая с одной стороны и достающая мне примерно до пояса с другой. Оба ее края были заняты горгульями, подозрительно напоминавшими фигуры из одного известного романа…

Перед стойкой стояли высокие табуреты из темного дерева. За ней – светилась алая неоновая надпись «Вильдегаста», над надписью – полка с элитным алкоголем. Большая часть наименований была мне знакома, но были и причудливые бутыли с неизвестными мне надписями. К примеру, таинственный "Беор" или "Наксимар"… Ладно, потом спрошу. От стойки вела дверь, видимо, на кухню и в технические помещения. Стены бара тоже являли собой каменную кладку, по периметру висели факелы, горевшие ярко-алым пламенем. У стен стояли просторные столы с диванами из темно-зеленой простеганной кожи, в центре – квадратом четыре помоста, видимо, для танцовщиц. Пол был тоже каменным, весь в ожогах и небольших трещинах. Наверное, знающий человек смог бы, как по кольцам пня, определить возраст и количество происшествий на этом полу.

– Мэй, в прошлый раз все было не так…– осторожно начала я.

– Конечно, не так! Мы же тебе говорили – бар живой. Он очень тонко чувствует эмоции приходящих и создает иллюзию того, что каждый хочет видеть. В прошлый раз ты пришла совершенно потерянная, с диким пофигизмом на последствия и желанием найти приключений, вот и увидела его по-другому. А сегодня осознанно выходишь на работу, поэтому видишь его в… как бы это сказать…первозданном виде, вот.

– А гости?

– Ну тут сложнее. Большинство приходит именно отдохнуть – здесь прекрасно снимаются стрессы. Посему входят они сюда с чистейшими помыслами, даже чище, чем когда идут в церковь. Если, конечно, они вообще туда когда-нибудь заглядывают – хихикнул Мэй. – Но есть и такие, которые решают деловые вопросы или же создают нужную обстановку для чего-то. Бар чувствует их и помогает.

– То есть?

– Ну допустим, молоденький эльф (теоретически) хочет сделать предложение своей избраннице. и почему то именно здесь. в таком случае зал предстанет перед ними в бело-голубых тонах, а вместо помостов будет оркестр и прочее.

– Теперь поняла. Но…это все будет иллюзией?

– Ну да.

– Но ведь теоретически на создание иллюзий нужна фигова туча энергии. Откуда бар ее берет?

– А сама как думаешь?

– Хмм…говоришь, сюда входят с чистейшими помыслами, – вслух задумалась я. – Но ведь это не так просто – намеренно отбросить лишний негатив и груз проблем… Ты хочешь сказать, Вильдегаста их съедает?

– Ну можно и так сказать. – Улыбнулся Мэй. – Очищает. И за счет этого насыщается энергией сам. Умничка.

– Да ладно тебе, – смутилась я. – Слушай, а барная стойка – чей дизайн?

– УУ, дорогая. Это кусочек оригинального парапета с собора Парижской Богоматери во Франции. Люция в свое время целый ураган наколдовала, чтоб его заполучить. Так что там – всего лишь реставрация, и этот факт тщательно замалчивается.

– Фигасе! Так, а мне то чего не хватает? Ты в коридоре говорил…

– Сейчас. – Он наклонился, ища что-то в ящике под стойкой. Потом выпрямился и протянул мне пару перчаток с обрезанными пальцами из тонкой кожи белого цвета.

– Держи. И поднос скользить не будет, и образ завершает. Еще бы ушек парочку…

– Отстань, пра-а-ативный, – хихикнула я, но перчатки взяла. На руки они сели как влитые.

– Воот, так гораздо лучше. Я сейчас вернусь. – и Мэй куда-то ушел.

Я стала у стойки и начала рассматривать саму каменную кладку. Потом мой взгляд остановился на горгулье. Я невольно залюбовалась, с какой точностью и изяществом выполнены фигуры.

Внезапно ближайшая ко мне открыла сначала один ярко-желтый глаз. Затем второй. А затем поинтересовалась:

– Че таращимся?

– Простите?… – невольно отшатнулась я.

– Сабина, ну где твое воспитание? – раздался голос сверху, где сидела вторая горгулья.

– И правда. Прощаю. И соблаговолю поинтересоваться, чем я заслужила столь повышенное внимание к моей каменной персоне? – на одном дыхании выдала первая горгулья.

– Вы что, настоящие??

– Нет, блин, глюки мы. С крыльями и рожками, все как полагается, – захохотала вторая. Тут вернулся Мэй.

– А ну тихо, – прикрикнул он на них. – Иначе потом вообще не заткнешь, потрепаться любят – просто хлебом не корми.

Я продолжала удивленно смотреть на статуи.

– Когда Люция утащила кусок стены, эти две вертихвостки появились практически следом. Мол, скучно им без родной кладки, и вообще – гнездо у них там… Ну госпожа и разрешила остаться. Шуму от них, конечно…

– На себя посмотри, трепло рыжее, – огрызнулась вторая.

– Рената, следи за языком! – ахнула Сабина.

– Ах, простите-простите! Эдакий сплетник и балабол просто негативно действует на мое восприятие…

– И тебя туда же! – вспыхнул Мэй. – Пошли, Эл, покажу кухню.

И мы вышли в противоположную дверь. За спиной послышалось:

– Ишь ты, даже в обморок не шлепнулась. Крепкая.

– Поживем-увидим, – и обе твари заржали как кони.

Кухня являла собой белоснежное помещение, где туда-сюда сновали мелкие существа в белых колпаках. Все еще слегка бледный, но вполне живой Валесий бегал между плитами и кастрюлями и бодро отдавал указания. Увидев нас, он помахал рукой в перчатке, и тут же напустился на какого-то бесенка: