– Мистер Болдон, Ваше время уже идет, – наверное, в раз четвертый, напомнила мне она, – Доктор Перри уточнял, не задерживаетесь ли Вы, но Вы подпираете его кабинет больше получаса, а мне необходимо отнести жасминовый чай, и я была бы очень признательна, если бы Вы вошли внутрь и не вынуждали меня врать.

Сейчас я войду, и он рассмеется мне прямо в лицо, не иначе.

– Мистер Болдон, сэр, – терпеливо повторила Клариса.

Или скажет что-то подстегивающее, окончательно взрывая ту дамбу словесного поноса, которую я сдерживал всю неделю.

Миниатюрная девушка попыталась отпихнуть меня, придерживая поднос одной рукой, и я накрыл ее ладошку, опуская ручку вниз. Ее пальцы дрогнули подо мной.

– Мне жаль, – прошептал я ей, когда дверь распахнулась, и она смогла пройти внутрь. Цоканье ее каблуков меня совершенно не беспокоило. В прошлый мой визит на ней были обычные балетки. Значило ли это, что Гарольд специально заставил надеть ее острые шпильки, чтоб проверить мою реакцию?

– Я очень рад, что Вы вновь решили обратиться ко мне, – вместо приветствия сказал он. Я аккуратно соскользнул в то же кресло, в котором сидел в прошлый раз, и Гарольд покачал головой, кивая на диван.

Я снова пришел за таблетками. А он снова хотел терроризировать мои мозги. Вымученный стон сорвался с моих губ. Клариса вышла, оставив нас один на один, и я, точно приговоренный к смертной казни, опустился на диван, неловко перебирая пальцы.

Сегодня на нем красовался классический черный пиджак, белоснежная рубашка и свободные брюки. Он расстегнул верхнюю пуговицу, вытащил тот же блокнот из ящика и проследовал к креслу, стоящему около меня.

Я ждал, когда же он начнет глумиться надо мной, припоминать выходки, выброшенные мною в прошлый раз, но ничего из этого не происходило. Он пролистал несколько исписанных страниц, пробежался быстро по последним, и взор его светлых глаз перекочевал ко мне, вызвав легкие мурашки у корней волос. Я боялся дышать.

– Значит, Вы вспомнили "Анже", – начал он, поворачивая блокнот ко мне. Ее имя было обведено в овал, подчеркнутое несколько раз. Записи на нем не обрывались, он расписал несколько вопросов более мелким подчерком.

– Верно…

– Когда я вводил Вас в состояние гипноза, изначально эмоциональный фон был вполне стабилен, Вы могли контактировать со мной и отвечать на вопросы, но, когда я спросил Вас, есть ли что-то, что причиняет Вам неудобство, Ваше поведение…

– Отвечал? – переспросил я, совершенно не помня о том, чтоб мог слышать какие-то точные формулировки или вопросы. Все, что я помнил о Гарольде – изредка звучащий голос, который звал меня по имени, но не более того.

– О, это нормально, что Вы можете не помнить об этом, – тут же объяснил мужчина, – Исходя из нашего разговора, я точно знаю, что в… Гостиной? В общем, в месте, в котором Вы изначально находились, были и другие люди. Вы перечислили имена: Рич, Шон, чуть позже назвали и третье – Анже. Вы можете объяснить, кто именно были эти люди? Встречали ли Вы кого-то в повседневной жизни, чтоб связать образы этих людей с другими?

– Нет, док, я впервые видел этих людей. Я мог бы забыть такого молчуна, как Шон, но встреться мне Рич в реальном мире, – мы бы схлестнулись до чьей-то разбитой рожи, – я напрягся, вспоминая этот нервирующий кадр.

– Так что произошло?

– Я повторяю это уже в который раз, сэр, – я зачесал волосы назад, чувствуя тревогу, возникающую каждый раз, когда я думаю о своих новых вымышленных друзьях, – Я не могу спать, с прошлой недели бессонница усугубилась. Теперь я в самом деле думаю, что схожу с ума. После того сеанса их голоса накрепко засели в моей голове. Когда я прогуливаюсь вечерами с псом, мне кажется, что меня кто-то преследует, хотя мы совершенно одни. Пожалуйста, прошу… – я взмолился, опуская свои руки вдоль тела, – Пропишите мне лекарства, я уже не отличаю вымысел от реальности. Вы же понимаете, что это ненормально.

– Давайте еще раз попытаемся вернуться в место, где Вы…

Я шумно выдохнул и поднял указательный палец, прося его помолчать:

– Я не отдаю отчета собственным действиям, док. Моя работоспособность снизилась в разы, я кричу на сотрудников, от недосыпа у меня трясутся руки, и я не могу находиться даже в чертовой душевой дольше трех минут, потому что меня постоянно преследует чувство, словно туда вот-вот ворвутся!

Гарольд кивал головой, как долбанная деревянная девчонка, танцующая хула на приборной панели моей крошки.

И я был полным придурком, наивно полагающим, что у этого человека, так часто сравниваемым с моим отцом, есть совесть.

Это произошло: я – облажался в своей наивности, он – настиг меня во второй раз, оставив обезоруженным перед чистым страхом моего прошлого.

***

Разбросанные книги. Огонь, разведенный в камине, отнюдь не согревающий даже кончиков пальцев. Ободранная софа. Пыль, грязь, холод, снегопад за забитыми окнами.

Все это мне знакомо. За неделю здесь изменилось только одно – прошлые постояльцы исчезли бесследно. Звуки, вводящие в ужас, исчезли, пропали голоса. Шон не царапал дверей, приевшийся гогот Рича больше не тревожил, а Она… Она забрала с собой этих двоих, оставив меня вынюхивать что-то новое. Голос Гарольда порой возникал извне, направляя меня по старому зданию. Я быстро пересек расстояние от комнаты, в которой находился, до второго этажа. Признаться, пару раз я все же обернулся, чтоб убедиться, заколочена ли дверь, но все оставалось на своих местах.

Неужели я все это выдумал?

Наверху, где я смог попасть лишь в одну комнату, не нашлось ничего примечательного или необычного. Старая кровать давно сгнила, и только каркас, да ржавые натянутые пружины еще более-менее держали оставшуюся конструкцию. Я присел на край, как вдруг она звякнула подо мной, и я тут же подскочил, не желая испытывать на себе удачу.

– Чего Вы хотите от меня, док? – вслух спросил его я. Он не спешил с ответом, и почему-то мне казалось, что я знал его. Гарольд точно хотел, чтоб я выполз из этой норы.

Черт, здесь так холодно, что мои яйца точно съежились, едва ли не спрятавшись где-то внутри моего тела. Я бы не удивился. Взглянув по привычке в щель меж забитых досок, я просеменил взглядом куда-то в раскинувшийся лес.

Почему этот дом стоял одиночкой в такой глуши? Если здесь кто-то и жил, то как выживал? Была ли у него связь с внешним миром? Я поежился, обнял себя за плечи и, почувствовав подступающую зевоту, раскрыл рот, глотая пригоршней подступивший кислород. Кстати…

Если состояние гипноза – это некий транс, то есть ли вероятность заснуть хотя бы здесь? Я бы отблагодарил его несколькими сотнями сверху.

Хохотнув от хода своих мыслей, я спустился вниз, сдернул старый плед, забившийся в углы софы, и укрылся с головой. Конечно, полагаться на тепло достаточно наивно, но чем черт не шутит… Сдохнуть от метели тоже так себе перспектива.

Взгляд мой столкнулся в дверью. Я начинал верить в то, что мой разум играет со мной в какую-то странную игру. Она тоже оказалась вполне себе незапертой. Ни тебе досок, ни тебе следов от вколоченных гвоздей.

Я распахнул ее, и лицо обдало колючим холодом. На моих ногах красовались кожаные туфли, совершенно не подходящие для данной погоды. В следующий раз приеду в сраном горнолыжном костюме, и плевать, что за Моими окнами температура переваливала за тридцать с небольшим.

– Самое время подать какой-то знак! – прокричал я, надеясь, что до Перри дойдет, и он, наконец, раскроет свой рот, – Если я выйду наружу и замерзну там насмерть, – Вы станете вторым человеком, лишившимся сна до конца Ваших дней, сэр! Я не дам Вам спуску!

Прислушавшись, я ничего не уловил. Значит, либо я ему отвечаю и вновь ничего не вспомню, либо его на самом деле здесь больше нет. Я совершенно один. Снова.

Ну, хорошо. Будь что будет.

Первый шаг за порог обветшалого дома не вызвал у меня никакого волнения. Напротив – стало на удивление легко. Я продвинулся немного вперед, чувствуя в груди нарастающее тепло. Что это?